Жизнь прекрасна

Фото Е.КРАЕВОЙ
Фото Е.КРАЕВОЙ

Сахарным ребенком прозвали Стеллу Нудольскую, дочь репрессированного отца и сосланной матери, – она выделялась своей светлой кожей среди киргизских детей. На основе ее рассказов и от ее лица Ольга Громова написала одноименную книгу, решив рассказать современным детям о сталинских репрессиях через историю одной девочки. Не самую трагичную из возможных – девочка потеряла папу, но осталась с мамой, потеряла родной город, но сохранила душу, потеряла возможность заниматься любимым делом, но нашла себя в другом, из сильно сокращенного списка профессий, разрешенных детям “врагов народа”, пусть и реабилитированных. И даже ее мечта – посметь когда-нибудь рассказать о себе все – хоть и поздно, но сбылась. “Сахарный ребенок” переведен на несколько языков, получил немало премий, а теперь еще стал спектаклем (режиссер Полина Стружкова, драматург Полина Бородина, ЦИМ совместно с Творческим центром “Среда”).

Маленьким, интимным, откровенным – иначе эту историю не стоит рассказывать. Она разбита на эпизоды, артефакты для которых разложены по коробкам – в них убираются ненужные вещи, над ними можно “зависнуть”, предавшись воспоминаниям. Каждому эпизоду – своя вещь и коротенький скетч, чтобы пунктиром прорисовывать судьбу. Ворох фантиков от шоколадных конфет – символ чистого детского счастья. Мишка с оторванной лапой – емкий знак беды: в доме прошел ночной обыск. Впрочем, родители вышли из положения и рассказали дочери про ночной бой с Мышиным королем, во время которого мишка был ранен. Собственно, эти поиски выхода из положения станут главным занятием мамы на ближайшие (долгие) годы. Не только поиски еды, крова, помощи, но и той единственно верной дороги, которая позволит вырастить дочь человеком в нечеловеческих условиях, проскользнув между Сциллой страха, подлости, стукачества, озлобленности, уничтожающих личность, и Харибдой банальной физической гибели, исчезновения. Эта дорога сложилась из рассказов и сказок. Из скатерти, которая укрыла землянку, чтобы не завалило снегом, и превратилась палатку, в которую так любят играть дети. Из любимых песен и случайно попавшегося томика Гоголя, позволившего устроить коллективное чтение при свечах. Из скупых, точно подобранных фраз, ими мать формулировала нравственные ориентиры для дочери, – очень осторожно, но внятно обозначая границы возможного: там опасно, а тут подло.

Спички, мыло, соль (знак выживания), кирзовые сапоги (знак власти), кусок рельса (колокол к трапезе по-советски), цветок за колючей проволокой (маленькая победа жизни и красоты), пионерский галстук (символ уничтожения личности, если снять его перед строем, и лакмусовая бумажка на проявление человечности, если кто-то рядом посмел после исключения не отвернуться, пойти с тобой вместе) и много других предметов-знаков извлекают из коробок актеры Анастасия Сапожникова, Евгений Козлов в ролях родителей и Мария Тухарь в роли угловатой, упрямой и самодостаточной девочки, прорастающей к свету вопреки всему.

У спектакля “Сахарный ребенок” есть и вторая часть, производящая не менее сильное впечатление, чем первая. Это обсуждение увиденного, которое ведет психолог Татьяна Климова. Посадив в кружок зрителей (детей поближе, но рассуждают они на равных со взрослыми, это равенство всячески подчеркивается), она задает простые вопросы – что больше всего запомнилось, что больше всего внушало надежду, какой эпизод оказался самым страшным, как бы вы сами назвали спектакль, кому бы вы посоветовали на него сходить. То, как держатся, мыслят, формулируют и рефлексируют сегодняшние десяти-двенадцатилетние, как точно они подмечают детали и какие поразительные делают выводы, внушает нешуточную надежду. Не только на то, что их можно вести на этот и более сложные спектакли. Но и на то, что никто и никогда не сможет их зомбировать.

Ольга ФУКС

«Экран и сцена»
№ 24 за 2020 год.