Клоуны, снег, нежность без края

Спекталь “сНЕЖНОЕ шоу”  Славы Полунина – спектакль без времени, вечный. Его персонажи – “человеки” в невероятных шляпах. Да нет – это же громадные уши-локаторы, уши-пропеллеры. А может, приземлились на головы странных существ стрекозы-мутанты? Кто они? Вовсе не инопланетяне. Это мы с вами. В наших снах, тупиках, затмениях памяти. То загнанные, то освободившиеся. Тянем лямки жизни. Тянем баржу жизни. Вечные бурлаки – сами для себя. Спасаем себя. Выволакиваем на свет – за ушко да на солнышко”. Помните в сказке: “Бабушка, почему у тебя такие большие уши?” – “Чтобы лучше тебя слышать”. Полуправда… А для того, чтобы вытянуть себя за уши, когда попадешь в трясину.

У клоунов утрированные ступни ног – длинные. Как у огромных пауков. Ими можно защититься в драке и прошлепать по воде – пройти по морю “аки посуху”.

Эти клоуны – Духи. Дураки и ангелы. Воплощение неведомого и неопознанного. Того, что нарождается и чему еще нет воплощения. Наши неоформившиеся чувства, что не высказать – не объяснить. Полунин со своими клоунами высказали и поймали нас, зрителей, как бабочек, в свой красный марлевый сачок. И мы счастливы, что у них в сачке – на крючке. Мы, умники, сдались дуракам. Потому что вовлекли нас в свою чудесно дурацкую игру. И мы пускали от счастья пузыри и ловили, как дети, брошенные в зал воздушные шары, и отправляли друг другу разноцветное, разномастное надувное диво.

Эти шары и мыльные пузыри из детства. Мы все не доиграли. Мы подставляем головы и плечи под идущий с театральных небес снег. Он сыплется в зал. Эта снежная пурга. Снежные исторжения, выбросы неба. Мы засыпаны снегом – он лежит на плечах, запутался в волосах. Мы подбрасываем его вверх, осыпая себя, осчастливливая. Хотя снег, снежинки – всего-навсего нарезанная мелко бумага (о, бедные уборщицы театра! Каково им убирать этот “мусор” после спектаклей!). Это волшебство, это счастливый морок!

Как не предаться игре: со сцены на тебя идет, как фатум, белая пелена. Снежный покров идет волной, охватывая и накрывая ряд за рядом, и ты ждешь ее приближения и вздымаешь вверх руки, и на миг касаешься белой паутины. Она “тает” под пальцами, разрывается. И увы – тебе не достается этого дива, но кому-то “повезло”. И девчонки наматывают на запястья белые клочья. На руках – тающие браслеты. Как сладка эта иллюзия, как пленительна иллюзорность. И как просто, казалось бы. Но ты понимаешь, сколь изобретательны ум и воображение художника, соткавшего из ничего волшебную феерию – из света (мерцающие, сыплющиеся на клоунов мыльные пузыри, обволакивающий туман, дым), из музыки (вибрации океана, стук сердец, подрагивание по рельсам идущего поезда).

Какое наслаждение видеть, как чародеи, лицедеи, клоуны в антракте весь зрительный зал ввергают в детство. Респектабельные граждане и их покорные спутницы (вечерние туалеты, драгоценности!) играют с клоунами на равных, попадая под “брызги дождя” из пластиковых бутылок, сражаются на зонтиках (обгрызенных, оборванных). Как на рапирах. И чудо: клоуны остаются в своих дурацких масках – красные носы, белые рты, – а зрители сдирают с себя маски усталости, ложной значительности, всего того, что мы носим, исполняя в обществе некие “ролевые функции”.

И нет среди зрителей ни депутатов Госдумы, ни бизнесменов, ни академиков. А есть человеческие лица, открытые, счастливые, обретшие на миг свой истинный облик. Вот он момент истины!

Театроведам предстоит разгадывать тайну полунинской эстетики, философскую основу его спектаклей. Но право, так сложно включать рацио, когда перед тобой волшебство “Корабля дураков”. Но право, ведь на театральной сцене “играют волны – ветер свищет, и мачта гнется и скрыпит”. И парус белеет и трепещет. И пассажиры – обворожительные дураки на корме и в волнах. И бьют хвостом проплывающие рыбы и “Корабль плывет”. И мы шалеем от счастья и от ужаса. И вечный “проклятый вопрос”: “Куда же нам плыть?” И куда нас зовут эти дураки-“умники”… И мы, зрители, полны предчувствий, и по-прежнему “трудно высказать и не высказать то, что на сердце”.

И так весь спектакль “дураки” правят нами, ходят по краю – по краю счастья и бездны, по краю жизни и смерти. И это вечное балансирование между “да” и “нет”, между желанием, невозможностью, любовью и ненавистью. Зеленые клоуны выпрыгивают, как черт из бутылки, и так же мгновенно исчезают. Так невнятны образы сна, так летучи виденья. Эта поразительная способность воплотить абстракции, чувства, движения души, мимолетности, дневную и ночную сумятицу жизни в видимые образы. Эти зеленые ушастые и желто-красные нелепые существа – мы с вами. Мы увидели себя в чудодейственном зеркале, в огромной прозрачной призме. Мы ужаснулись, потом рассмеялись, раскрепостились, канули, вздохнули и отчего-то освободились. Сбросили какой-то груз.

Театр Полунина – профилакторий, физиотерапия радостью. Дышите глубже! Дышите свободней! И после спектакля дышим глубже. Божественный Слава Полунин и “СОНМ” ангелов-дураков, какое счастье, что вы есть! Божественный Слава Полунин после спектакля спускается в зал и сидит в кресле среди обступивших его зрителей. Под белой и красной краской грима – усталое лицо. Губы растянуты в улыбке. Зрители говорят, говорят, благодарят, исповедуются. А у художника уже почти нездешнее лицо – дикая степень изможденности, отрешенности и счастья. Каждый хочет сказать: “Слава – Вы Гений!” Редкие гении спускаются в народ. Полунин это делает.

***

Слава Полунин – это театр. Слава Полунин – это цирк. Но это другая планета в цирковой галактике. Он живет по своим планетарным законам – волшебства, превращений, страстей. Это мир зеркала и зазеркалья. Мощный интеллект художника проникает в глубину человеческой сути, познает ее и возвращает нам это знание. Каким опасным может быть откровение… Но познав “незнаемое”, мы испытываем потрясение, радость и очищение. Это празднество. Пиршество игры и фантазии, каскад ошеломляющих сюрпризов.

Мир театра Полунина – пространство абсурда, алогизма и экзистенциализма. Здесь нет места вульгарности или непристойности. Маски Полунина смешные, трогательные, стеснительные и нежные (шоу ведь названо “сНЕЖНОЕ”). Это область чувств, “тонкой материи”вздохов, всхлипов, недосказанности и мимолетности. (Это мы с вами – наши всплески души, взбрыки, предчувствия. Наши комплексы. Порой образы подсознания. Нечто невыявленное, незнаемое.)

Как пронзительно разыграна история любви “желтого клоуна”и эфемерной дамы, возникшей по воле маэстро из накинутого на вешалку пальто и Красной шляпки. Без сомнения – это любовь.

Удел театроведов определять творческую родословную Полунина, искать среди его предшественников великих комиков и мимов – Чаплина, Китона, Ллойда, Луи Барро, Марселя Марсо. Но то, что театр Полунина вобрал в себя богатство мировой культуры – безусловно: в композициях, цветовых решениях, в абрисе персонажей угадываются образы Босха, Брейгеля, гоголевские безумцы и несчастливцы Поприщин и Башмачкин, пушкинские интонации. (Ведь Слава Полунин поэтической метафоре “уши торчат из-под колпака юродивого” возвращает буквальный смысл – как не вспомнить “головной убор” зеленых дураков…)

Как не восхититься созданию волшебного действия, которое сравнимо с феерией Жоржа Мельеса – первопроходца и зачинателя игрового кино. Вероятно, можно увидеть в некоторых пассажах полунинского действа след французского режиссера Марселя Карне (фильм “Дети райка”) и несравненного итальянца Феллини (фильмы “Дорога”, “8 1/2”, “Клоуны”) и некую перекличку с великим мистификатором Пикассо (его живописные и графические циклы). Полунин устраивает на сцене превращения, возможные только в анимации. (Его герой, страдая, превращается в… поезд и поезд, как ему полагается, уходит по воображаемым рельсам, а из котелка-трубы “валит” дым.) Это явное художественное открытие мастера.

В шоу с его звуковыми и световыми эффектами легко было “утопить” суть замысла. Однако сквозь поры дурашливого действа проступает серьезность замысла: идея человечности, надежды, “света”.

Как хорош актерский ансамбль Полунина – с безупречным чувством стиля, оптимизмом, филигранным мастерством. Исследователи творчества Полунина найдут разгадки воспитания уникальной актерской школы, но в каждом актере труппы ощущается особая “мета” мастера.

Парадокс спектакля. Зритель в растерянности. Зачем они нам сегодня – эти “дураки” – мозги набекрень, нелепая походка, дурацкие ухватки. Мы люди здравого ума, люди нормы, на кой нам эти безумцы? Посмеялись, пригляделись, поразились – ба, да ведь проступают в этих дураках наши человеческие свойства, комплексы, состояние духа. В масках нет агрессии, они добры, чувствительны, эти печальные клоуны. Мы смотрим на них и становимся лучше и чище. И жизнь из серой становится прекрасной. Вот такие парадоксы маэстро Славы Полунина и его театра.

Рена ЯЛОВЕЦКАЯ

«Экран и сцена»
№ 4 за 2020 год.