Ex Machina – машина времени

Фото А.КУРОВА
Фото А.КУРОВА

В названии канадской Компании “Экс Макина” (из машины) скрыто латинское слово “Deus” (бог). В древнегреческом театре артисты, изображавшие олимпийских богов, летали и опускались на землю с помощью специального крана (mechane). С первого появления в Москве в 2007 году Робера Лепажа, показавшего моноспектакль “Обратная сторона Луны”, зритель был покорен полетом фантазии режиссера-волшебника, изобретателя уникальных технологий. Завоевание столицы продолжилось “Трилогией драконов”, “Липсинком” – театральными романами, оставшимися в памяти навсегда.

“Семь притоков реки Ота” – семичасовое действо, венчавшее Чеховский фестиваль – реинкарнация признанного шедевра середины 90-х. На вопрос, чем объясняется возвращение к спектаклю четвертьвековой давности, Лепаж отвечает, что его тревожит “халтурное отношение учителей истории к своему предмету, следствием чего является невежество молодых людей, их неосведом-ленность о таких событиях ХХ века, как атомная бомбардировка Хиросимы и Холокост”.

Огромный объем информации облечен в кажущуюся легкой и изящной форму. В прологе на экране возникнут священные ворота – тории, в Японии с древности они означают границу между двумя мирами – небесным и земным. Именно такие ворота чудом устояли во время атомного взрыва.

На сцене одноэтажный, хрупкий домик с покатой крышей. Сюда приплывет на лодке американский фотограф – он должен сделать снимки разрушенной Хиросимы. Хозяйку дома Нозоми мы видим со спины на фоне красивейшего, вышитого золотыми цветами, свадебного кимоно с раскинутыми широкими рукавами (глазу европейца оно может показаться распятием). Лицо героини изуродовано (о чем мы только догадываемся). Время от времени сцену пересекает девочка с повязкой на глазах в сопровождении медсестры – дочь хозяйки Ханако, ослепшая в момент взрыва.

На руинах города, вопреки страшной реальности, возникает любовь между американцем и японкой, рождается новая жизнь. Мать назовет мальчика Джеффри, именем сына фотографа.

Традиционный японский дом с раздвигающимися дверями-окнами появится в спектакле не однажды, но это лишь одно из множества мест действия. Дом – чудо трансформации, настоящая машина времени, переносящая зрителя из страны в страну, из эпохи в эпоху, всякий раз меняющая интерьеры, связывая и разъединяя персонажей спектакля.

Братья с одинаковыми именами встретятся через двадцать лет в дешевом американском отеле. Разношерстная стайка молодых людей и девушек, населяющая меблирашки, постепенно превратится в дружную компанию, похожую на семью с общими радостями и горестями. Общим горем станет смерть отца обоих Джеффри от лейкемии, последствия его пребывания в Хиросиме.

Трагическая судьба не обойдет и одного из сыновей. Обреченный на медленную и мучительную смерть от спида Джеффри-старший решится на эвтаназию, но для осуществления намерения нужно быть гражданином Нидерландов. Он встречается с голландкой Адой, безнадежно влюбленной в него со студенческих лет, и предлагает ей брак, который поможет совершить задуманное. Его уход из жизни происходит в комнате, где собрались друзья Джеффри. Эта тихая сцена держит зал в колоссальном напряжении.

Принцип спектакля-коллажа соединяет развернутый во времени сюжет со вставками-интермедиями. На Всемирной выставке в Осаке 1970 года выступает труппа из Квебека, показывающая комедию Жоржа Фейдо. Переводчицей текста с французского на японский оказывается хрупкая женщина в темных очках – та самая Ханако, которую мы видели девочкой в начале спектакля. Труппа Лепажа пародирует дурной театр, существующий на потребу публике. Параллельно разворачиваются комические перипетии любовного треугольника – канадского дипломата, его жены и актрисы, перекликающиеся с интригой пьесы. На поклоны после представления выходят и актеры, и зрители (дипломат с женой). Им рукоплещет отраженный в зеркале зал, пришедший на спектакль Лепажа.

В зеркалах множатся палачи и жертвы концлагеря Терезиенштадт, где погибнет мать Ады, певица, перед самоубийством она наденет кимоно мадам Баттерфляй, любимой роли (мотив оперы Пуччини о любви американского офицера и гейши из Нагасаки – лейтмотив спектакля). В “Семи притоках реки Ота” текст не столь важен, важны “говорящие” визуальные образы-метафоры, пластика, музыка.

В финале юный Пьер, сын актрисы, игравшей в пьесе Фейдо, поселяется в домике Ханако. Он приехал в Хиросиму осваивать технику танца буто. Сюжет закольцован повторением завязки спектакля: возникшей близостью между Ханако (выживших после взрыва в Японии называют хибакуся, они обречены на жизнь без любви) и молодым канадцем. Робер Лепаж словно отрицает

киплинговскую формулу: “Запад есть Запад, Восток есть Восток, и вместе им никогда не сойтись”. В том мире, который он творит на сцене, главенствуют родственные связи между всеми людьми, любовь и сострадание.

Екатерина ДМИТРИЕВСКАЯ
«Экран и сцена»
№ 15 за 2019 год.