В столичных кинотеатрах “Художественный” и “Иллюзион” прошел фестиваль польского кино, носящий поэтичное название “Висла”. По традиции показы польских фильмов начались в Москве, затем продолжились в других городах России – Екатеринбурге, Ростове, Нижнем Новгороде, Иркутске, Калининграде, Светлогорске. А осенью в Польше состоится ответный фестиваль российского кино “Спутник”. Он откроется в Варшаве и пройдет в тридцати польских городах – в том числе Кракове, Лодзи, Гдыне, Гданьске, Люблине…

Придумали и организовали этот двойной фестиваль очаровательные люди, супруги Петр и Малгожата Скульские, давние и преданные поклонники русской культуры. Малгожата, киноманка со стажем,”подсела” на советские фильмы еще в юные годы, а Петр в качестве менеджера регулярно привозил в Польшу хор имени Александрова, танцевальный ансамбль “Березка”, неувядаемого Иосифа Кобзона – концерты с их участием неизменно собирали полные залы.

Однажды супруги с удивлением осознали, что выросло уже целое поколение молодых поляков, которые не видели ни одного нового российского фильма, поскольку последние исчезли с польских экранов чуть ли не на четверть века. И отважная супружеская чета решила дать бой этой явно ненормальной ситуации. Малгожата и Петр обратились в российское посольство и к представителю президента по международному культурному сотрудничеству Михаилу Швыдкому, которые помогли словом и делом, затем бросили клич среди польских русистов, варшавских студентов, изучающих язык Пушкина, с просьбой помочь доброму начинанию на общественных началах.

Так, если описывать вкратце, возник фестиваль российского кино “Спутник”. А следом за ним решено было провести ответный фестиваль польского кино в Москве. Он начинался трудно, с полупустых залов, поскольку наши зрители к тому времени не воспринимали никакое другое кино, кроме голливудского, но постепенно “Висла” разливалась все шире, набирала мощь и нынче с изрядным размахом прошла уже в шестой раз. В российскую столицу приехало несколько десятков польских кинематографистов: от молодой звезды Иоланты Моро – исполнительницы роли Анны Герман в одноименном телесериале, прогремевшем в России и Польше, до 84-летнего Станислава Микульского, который представил фильм со своим участием “Ставка больше, чем смерть” – продолжение знаменитого телефильма про неуловимого разведчика капитана Клосса.

Всего на фестивале “Висла” в этом году было показано более 30 новых фильмов, в том числе 13 конкурсных лент, – лучшее из тех примерно 40 работ, что ежегодно производятся в Польше. Эта близкая нам – по общей истории, культуре, славянским корням – страна сделала в последние годы ощутимый рывок в кино, и нашим специалистам, как мне кажется, есть смысл присмотреться к ее опыту. Тем более, что польские фильмы в последние годы постоянно участвуют и получают призы на крупнейших мировых кинофестивалях, а на польском национальном рынке бьют рекорды посещаемости. Так, фильм “В темноте” Агнешки Холланд, рассказывающий о том, как группа приговоренных к смерти евреев в годы Второй мировой войны спасалась в подземных лабиринтах Львова, благодаря своим высоким художественным достоинствам и гуманистическому посылу не только попал в пятерку номинантов на “Оскар”, но его посмотрели на родине более миллиона зрителей. Вы можете представить подобную посещаемость фильма об ужасе Холокоста в нашей стране? У нас столько людей не приходит даже на раскрученные голливудские блокбастеры. А в Польше на фильм “В темноте” выстраивались очереди. Как, впрочем, и на яростную “Катынь” Вайды, и на его же костюмную “Месть” – экранизацию пьесы польского классика 19 века Александра Фредро, где герои говорят стихами, и на “Варшавскую битву” Ежи Гофмана – о драматичных страницах нашей общей истории. Доля польского кино в национальном прокате в последние годы стабильно составляет 25, а то и 30 процентов – и это без всяких квот со стороны государства. Сравните с теми жалкими 13, 8 процентами, которые собрало российское кино в нашем прокате в прошлом году, и, как говорится, почувствуйте разницу…

При этом бюджеты польских фильмов относительно невелики, рассказали мне организаторы “Вислы”. Государственная поддержка польского кинематографа составляет порядка 30 миллионов долларов в год – это с учетом документального, анимационного кино. Так что средняя стоимость игрового польского фильма примерно один-полтора миллиона евро. И ничего, как-то укладываются в эти скромные по нашим меркам сметы. Даже Вайда со своей достаточно сложной для постановки “Катынью” уложился в 4 миллиона евро. А теперь сравните это с бюджетами наших киноколоссов, которые чаще всего не приносят ни финансовой, ни должной творческой отдачи…

В чем, как мне кажется, сила и особенность современного польского кино? Прежде всего, в уважении к своим зрителям, к их многообразным запросам. Любителей кино не кормят здесь однотипными блюдами типа дураковатых комедий (хотя и они подчас задают тон в польском прокате), не ведутся на псевдо-голливудские блокбастеры, а стараются использовать весь жанровый и тематический спектр современного экрана – и это, опять-таки, без всякого тематического планирования со стороны государства. Вот и на фестивале “Висла” наше жюри кинопрессы, в которое входили обозреватели крупнейших российских газет, увидело много фильмов не только хороших, но и разных. Здесь и захватывающий триллер на современном материале “Супермаркет” Мацея Жака, и острый политический детектив про эпоху “Солидарности” (“80 миллионов” Вальдемара Кшистека), и остроумная, с философической подкладкой комедия (“Бабы устроены как-то иначе” Марека Котерского), и суровая военная драма (уже упоминавшийся фильм “В темноте”), и лирическая драма про взаимоотношения отцов и детей (“Мой велосипед” Петра Тшаскалького), и молодежный музыкальный фильм про популярную в Польше хип-хоп группу “Пактофоники” (“Ты бог“ Лешека Давида), и лихой криминальный детектив (“Хитросплетение” Яцека Бромского), и много чего другого.

Поляки не боятся острых, “пряных” тем, будь то инцест между братом и сестрой (“Без стыда” Филиппа Марчевского), или драма католического священника, осознающего свою приверженность однополой любви (“Во имя…” Малгожаты Шумовской), или исповедь студентки-проститутки (“Откровения” неутомимой Малгожаты Шумовской), решая, впрочем, эти темы деликатно, без натурализма и пошлости, но и не стыдясь уместной в таких случаях чувственности. И ненормативной лексикой поляки на экране тоже пользуются вполне привольно – в зависимости, разумеется, от задач фильма, от изображаемой в фильме среды. Никакого законодательного запрета на крепкие выражения, который собирается Госдума ввести у нас, в польском кино нет – эта проблема естественным образом регулируется возрастными ограничениями, как, впрочем, и практически везде в Европе.

Но, разумеется, наше жюри оценивало отнюдь не смелость режиссеров в показе обнаженной плоти или в употреблении крепких выражений, а исключительно творческую смелость авторов и художественную новизну их фильмов. Не скрою, многие ожидали, что традиционный приз Гильдии киноведов и кинокритиков “Слон” уйдет Агнешке Холланд за фильм”В темноте”, у которого к сегодняшнему дню сложилась наиболее удачная международная судьба. Но наше жюри (Виктор Матизен, Светлана Хохрякова, Сусанна Альперина и автор этих строк) рассудило иначе. Мы выбрали не столь широко известную “Облаву”, что стало некоторой сенсацией фестиваля.

“Облава” – тоже фильм о войне. Но он снят остро, нервно, ожесточенно, зло, страшно, без налета академизма (согласен, высокого), что присущ стилистике фильма “В темноте”. В “Облаве”, притом что в фильме чувствуется влияние (возможно, подсознательное) военных фильмов Алексея Германа, знание прозы Василя Быкова (первая треть фильма напоминает коллизию повести “В тумане”), есть вещи прорывные, новые, никогда мною в кино не виденные. Картина совершенно лишена патриотического (или иного) пафоса, а тем более уютной политкорректности. Чего, например, стоит сцена, когда польский партизан Адам, боец Армии Крайовой (его играет Марцин Дороциньский), отрезает убитому фашисту голову вместе с каской, бросает ее в кипящий котел, где уже варятся мухоморы, а потом кормит этой похлебкой пленных немцев…

“Облава” – это кино не столько про минувшую войну, сколько против всякой войны. Это страшный, кровавый сгусток насилия, страданий, боли, жертв, заставляющий всякого, кто посмотрит его, стать убежденным пацифистом. Он не случайно заканчивается символическим кадром – белой женской комбинацией, которая трепещет на ветру, как флаг перемирия и капитуляции доселе безжалостного к врагам главного героя, решившего в какой-то момент простить соотечественницу-предательницу.

Фильм вообще замечательно снят, неожиданно и виртуозно смонтирован. Действие то уходит во флешбеки, то забегает вперед, но всегда вовремя, секунда в секунду, возвращается к исходной сюжетной точке, чтобы подстегнуть и без того нечеловечески страшное, неразрешимое психологическое напряжение, которым пропитан фильм. Увиденный раз, он входит в сознание, как штык – в податливую человеческую плоть. Вот почему мы предпочли всем другим польским фильмам именно “Облаву”. И, думаю, поступили верно.