Парадигма коленопреклонения. Пинк и водоросли

Сцена из спектакля “Так поступают все женщины”Теперь мы влекомы в Дойче Оперу. В Берлине есть такая станция подземки. Это одно из идеальных по красоте пространств в мире. Там арт-декошная колоннада цвета только что заснувшего похрапывающего моря (после солнечного блеска тучи подоткнули ему одеяло): смесь изумрудного, мышиного, но с намеком на цвет салатного листа – завтра настанет! будет и обед! Там юношески высокомерные черные буквы латиницы Deutsche Oper на белом кафеле стены.

Тоннель ведет к зданию оперы, и вас в переходе сопровождает мозаика в стиле бодрого сюрреализма Жоана Миро. Финтифлюшки, призывающие раздобрить нашу фантазию – ими выложены имена композиторов: тут и Стравинский, и Вебер, и много, кто еще. Здание оперы – параллелепипед из стекла, железа и дерева. У входа на лестнице вас встречает юноша в ливрее цвета крови гибнущих гризеток из опер Верди. Он манипулирует медным колокольчиком; звон возвещает о том, что пора нести пустые стаканы к стойке и тесниться в сторону зала.

Однажды, тысячу лет назад, один степенный документалист мне объяснял, что есть общий код для любого закадрового текста: слова “Север это север” (вариант – “дети это дети”, “лагерь это лагерь”). Парадигма коленопреклонения перед очевидным. Таким образом: “Моцарт это Моцарт”. Романтическое приключение-буфф. Анекдот про гендерную верность, растянутый на три часа, но как рогатка, которая ежеминутно стреляет дивными вокальными фиоритурами. Идеализм, безыллюзорность, “легкость на передок” или запальчивое упрямство – ну, что за прекрасный коктейль. Голоса в постановке безупречны. Как и оркестр.

Сценический дизайн спектакля и режиссура – Роберт Боргман. Главная художественная идея – тотальная эклектика. Однако столь выверенная, что не вызывает противоречия. Адепты соблазнения – Деспина и Дон Альфонсо – презентируют блестящий атлас, в линиях которого соединяется готика, рококо и мотоциклетный шик а-ля Джеймс Дин. Четверка влюбленных, которых они провоцируют – те переодеваются неоднократно за время первого и второго акта. Впрочем, гардеробная лихорадка – в полном соответствии с поведением девушек и юношей на грани

нервного срыва во все времена. То это противостояние лимонного атласа и розового “пинк” в смеси с фуксией: грациозная опасность. То маск-халаты в многоцветных конструктивистских ромбиках (у героев-любовников). Прикрытые шинелями как раз цвета спящего изумруда – что царит на станции близлежащей подземки. И в этом эпизоде довольно неожиданно процветают намеки на концертный пацифизм – что, в принципе, никогда не бывает лишним.

Костюмы – Микаэль Сонтаг. Самое любопытное в драматургии костюмов то, что цветовая гамма меняется от симметрии к плоскостным колебаниям: цвета смещаются как остов мира в голове вертопраха под шафе. Заметим, хору достались псевдо-рококошные наряды.

Есть еще видеоэкран с джунглями водорослей – там ламинарии, макроцистисы и другая подводная поросль колышется и колеблется, практически, как голосовые мембраны див. И при некотором зрительском недоумении вдруг кажется дивным! Вполне вероятно, что такая подводная параллель и присутствие на сцене рыбок как вариант его любимых вертких канареек Моцарту бы понравилась. Таким образом, путешествие от невинности к опыту – вприпрыжку за известным сюжетом – получилось, скажем так, гранж-карнавальным. Пожалуй, на данный момент такая безалаберность и есть самый “пацифистский” путь к сердцу зрителя.

Марина ДРОЗДОВА
  • Сцена из спектакля “Так поступают все женщины”
«Экран и сцена»
№ 9 за 2018 год.