Ровно четверть века исполнилось челябинской “Камерате”, международному фестивалю-конкурсу. Поскольку устроители с самого начала выбрали формат биеннале, его порядковый номер в этом году – тринадцать. Вопреки суевериям нынешняя “Камерата” благополучно обошлась без каких-либо серьезных инцидентов и накладок.
Программа фестиваля отличалась многообразием пристрастий организаторов, считающих, что дело не в старых или новых формах (и те, и другие были представлены на “Камерате”). Здесь есть постоянные участники (аншлаг на спектаклях Николая Коляды и Сергея Федотова традиционен и привычен), но в афише найдется место и дебютанту, и молодому, начинающему режиссеру. Ряд названий связан с именами тех постановщиков, что в разные годы сотрудничали с челябинским Камерным театром, ставшим двадцать пять лет назад инициатором “Камераты”. Кроме уже упомянутого Сергея Федотова, стоит вспомнить петербуржцев Алексея Янковского и Семена Александровского. Еще одно направление “Камераты”, без которого многие фестивали прекрасно обходятся, – подробнейшие обсуждения спектаклей. Этот жанр сродни театральному представлению, сильно зависящему от аудитории, от обоюдного желания критиков и практиков вступить в контакт. На “Камерате” и те, и другие чувствовали себя комфортно. Отнюдь не потому, что обсуждения свелись к одним лишь комплиментам, а благодаря возникшей с самого начала атмосфере доброжелательности и доверия, заботливо созданной организаторами, и в первую очередь, художественным руководителем фестиваля, главным режиссером Камерного театра Викторией Мещаниновой.
Традиционные споры о том, нужны ли фестивалю концепция, генеральная линия, сквозная тема, давно ушли в прошлое. Подзаголовок “Камераты” – “фестиваль отличных спектаклей” – следует понимать не только как оценку качества, но и как принцип: отличный значит отличающийся от других.
Гран-при фестиваля жюри присудило спектаклю “Топливо” петербургского Pop-up театра. Об этой работе много писали, в том числе и “ЭС”. “Топливо” – редкостный случай сотворчества драматурга, режиссера и артиста. Работа драматурга Евгения Казачкова не укладывается в привычные рамки вербатима. Из бесед с Давидом Яном, IT-предпринимателем, создателем компании Abbyy, электронных словарей, организатора первых флэшмобов в России, Казачков выстроил увлекательнейший текст – монопьесу о человеке, мечтающем изменить жизнь к лучшему. Режиссер Семен Александровский нашел формальные и сущностные приемы, благодаря которым актер Максим Фомин чувствует себя на сцене раскрепощенно. Он не играет конкретного человека – Давида Яна, но сказать, что он выступает от собственного лица, было бы неправильно. Я бы определила его роль как образ идеального Посредника, связывающего героя-прототипа с аудиторией, и, одновременно, проводника-толкователя его идей и заветных мыслей. Известный трюизм: “люди устали от слов” в этом спектакле опровергнут. Максим Фомин держит зал в напряжении, но его монолог лишен императива, он открыт и демократичен, он говорит просто о сложном. Ведь дело не в том, чтобы растолковать смысл новых технологий. Биография Яна – путь к свободе и творчеству во имя гуманной цели, торжество многогранной личности. В зале Камерного театра царила тишина – тишина, не имеющая ничего общего с вежливым поведением. Зрители были захвачены спектаклем, заставляющим думать, сопоставлять свой опыт с судьбой героя. Максим Фомин – умный, мыслящий артист. Его работа в “Топливе” удостоена премии Ассоциации театральных критиков.
Спецприз жюри присужден спектак-лю Бурятского театра драмы “Старик и море”. Было бы некорректно сравнивать камерную постановку Олега Юмова с грандиозным действом Анатолия Васильева, однако мысли о великом режиссере возникали во время спектакля. Повесть Эрнеста Хемингуэя трактована Юмовым как притча с ярко-выраженными национальным колоритом. В центре сцены разместилась схема буддистской мандалы. Рассказчик – замечательный артист Баста Цыденов – постепенно заполняет полукружья и треугольники разноцветным песком. Особая роль в спектакле принадлежит великолепному Виктору Жалсанову, его пение и игру на моринхуре нельзя назвать лишь музыкальным сопровождением. Музыка настраивает публику на восприятие медитативного действа, сообщая ему надбытовую интонацию. Вспоминалась уникальная программа Анатолия Васильева “Истоки и корни” на Театральной Олимпиаде 2001 года, когда многие москвичи впервые могли увидеть Мистерию Цам, тибетскую мандалу, услышать горловое пение бурятских, тувинских певцов.
Впрочем, стилистика спектакля “Старик и море” не замкнута на буддистском ритуале. Не случайно, Баста Цыденов только в начале спектакля использует песок для мандалы (подлинное священнодействие невозможно в театре и обречено стать профанацией). Постепенно в ход пойдут осенние листья, фрукты и конфеты, детские игрушки, ракушки, бусы – вещный мир, окружающий человека. Ковер на сцене проецируется на экран. Так материализуется мысль героя повести, пытающегося представить себе вид моря с небес. Цыденов существует на сцене в двух лицах: он рассказчик, время от времени вступающий в непосредственное общение с публикой (в какие-то моменты он делится со зрителями конфетами и яблоками) и, в то же время, герой повествования – старик Сантьяго. Переходы от одного персонажа к другому органичны. Артист показывает нам своего рыбака наивным и мудрым. Главным содержанием спектакля становятся воспоминания Сантьяго, пролетающая перед его глазами долгая жизнь. Как и в повести Хемингуэя, пантеизм и христианские мотивы, любовь старика к всякому божьему созданию никак не противоречат буддистской модели вселенной. “Старик и море” – лаконичный спектакль, универсальное зрелище, глубокое и человечное.
Еще один лауреат “Камераты” – постановка Красноярского театра драмы имени А.С.Пушкина “Чик. Гудбай, Берлин!”. Олег Рыбкин еще со времен руководства новосибирским “Красным факелом” начал приобщать зрителя к современной немецкой драматургии, он первым поставил в России пьесы Бото Штрауса и Вернера Шваба. “Чика” Вольфганга Херрндорфа и Роберта Коаля также можно назвать универсальным, если иметь в виду широкий адрес спектакля – от подростка до вполне искушенного театрала любого возраста. Неразрешимые конфликты отцов и детей, пугающая схожесть острых проблем, характерных и для нашего общества, режиссер облекает в игровую форму. Разместив зрителей первых рядов партера за школьными партами, Олег Рыбкин настраивает публику на беззаботное времяпрепровождение. Поначалу и в самом деле путешествие двух юнцов на старенькой Ниве (на самом деле, такой же парте) кажется забавным травелогом. На экранах за спиной главных героев мелькают пейзажи, время спектакля летит так же стремительно, как мчащаяся на огромной скорости украденная Чиком машина. Опьяненные воздухом свободы Чик и Майкл движутся к катастрофе, их побег от навязанных правил, тоталитаризма родителей и учителей окажется кратким мигом счастья (подробнее об этом спектакле в “ЭС” № 4, 2017). Две премии – за лучшую режиссуру Олегу Рыбкину и за лучший актерский дуэт Станиславу Линецкому и Никите Косачеву – кажутся справедливыми.
Режиссер Сергей Федотов первым познакомил российскую публику с творчеством Мартина МакДонаха. На “Камерату” театр “У моста” привез новую пьесу ирландского драматурга “Палачи”. Спектакль имел большой успех у публики, однако критикам, отдавшим должное профессионализму постановщика, на этот раз явно не хватило внятного отношения к проблематике “мрачной комедии”, особого черного юмора, свойственного этому автору. Жюри отметило работу Марии Новиченко премией за лучшую женскую роль – юной Шарли.
Премией за лучшую мужскую роль награжден Олег Ягодин, пронзительно сыгравший Кису Воробьянинова в “Двенадцати стульях” в инсценировке, режиссуре и сценографии Николая Коляды. В шумном и пестром мире спектакля поет и пляшет развеселая массовка. На фоне звучащих со сцены всем известных, заводных блатных хитов – “Лимончиков”, “Чемоданчика”, “Мама, я жулика люблю” особенно трагичной кажется фигура Воробьянинова. Именно он, а не Остап Бендер (Сергей Колесов) становится по воле Коляды главным действующим лицом “Двенадцати стульев”. Остап – змей-искуситель, обаятельный одесский Мефистофель – фигура вне времени и пространства. Герой Ягодина – уходящая натура, романтический герой. Не случайно, на смену “Лимончикам” приходит музыка “Пиковой дамы”. Пресловутые “стулья”, как и “три карты”, символы несостоявшейся мечты, ведут к гибели. Кису хоронят в деревянном ящике, предназначенном для костюмов и реквизита. Такое решение выглядит свежим и необычным.
Уральская зона по-прежнему остается эпицентром театральных событий. Кроме екатеринбургского “Коляда-театра” и пермского театра “У моста” в программе оказалась “Женитьба” Магнитогорской драмы. Она удостоена премии за лучшую сценографию Алексея Вотякова (рецензия на “Женитьбу” опубликована в “ЭС” № 6, 2017).
Фестивальные спектакли шли при полных залах, публика была внимательной и заинтересованной, по преимуществу молодой. Театр жив и востребован вопреки печальным прогнозам – таков итог “Камераты”, для которой число тринадцать определенно стало счастливым.
- Сцена из спектакля “Топливо”