В жизни любой концепции рано или поздно настает период испытания на прочность собственных рамок. Пожалуй, такой момент настал и для семилетнего “Гавроша” – фестиваля спектаклей для детей, с 13 по 23 сентября знакомившего юных москвичей с голландским театром в рамках Года Голландии в России. Как отметили арт-директора фестиваля, знания россиян о театральных достижениях этой страны по большей части ограничиваются знакомством с хореографией Иржи Килиана – явно не “детского формата” феноменом. Они правы: о “детской” Голландии мы не знаем почти ничего. Так что любопытство по отношению к нынешнему “Гаврошу” накопилось огромное и, как оказалось, не напрасное.

Из восьми спектаклей, которые удалось посмотреть за неделю, безусловно созданными для детей оказались лишь два: “Руки вверх” (“Lejo”, Амрсфорт) и “Приключения Аардье Стаппера” (“Unieke Zaken”, Алкмар). Первый – получасовое представление для двух рук, разыгрывающих на безоблачно-голубой “грядке” (так кукольники называют верхнюю планку ширмы) веселые сценки из жизни червячков, птичек, собачек – этаких мультяшных комиков, заведомо близких и симпатичных детсадовцу любой страны. Молодой артист Лео Пейтерсен не совершил, конечно, революции в умах взрослых зрителей (на родине театра “HandMade” и не такое видали), но заслуженную долю оваций от малышей получил.

Второй – кукольная история о приключениях забавного существа с мордочкой спаниеля, птичьим хвостиком, круглыми рыбьими глазками и человеческим именем. Аардье, появившись перед нами, немедленно заявляет о проблеме самоидентификации и, по совету старого мудрого профессора, отправляется в путь, чтобы найти ответ на вопрос “кто я такой?”. Мирьям Морс и Пейтер Болтен на белой ширме-трансформере (кринолин-облако-море-остров – декорации Эллен Янссен) разыгрывают для нас все перипетии этого путешествия. Авторы спектакля проводят своего героя через опасности, неожиданности, чудеса и загадки и, в конце концов, сообщают ему о неотъемлемом праве быть просто самим собой.

Путь Аардье Стаппера к хэппи-энду оснащен средствами самого что ни на есть “бедного театра”: материалы и трюки этой постановки явно не потребовали супербюджета. Но зато обаяние, вкус, фантазия, техника исполнения и артистизм здесь были продемонстрированы на той высоте, которая не оставила равнодушными ни взрослых, ни маленьких – контакт с аудиторией налажен был потрясающий (артисты, однако, признались, что российские дети реагировали не на те моменты, которые особенно впечатляют голландских). Нельзя было не заметить, как мастерски умеют исполнители заставить зал дружно засмеяться (когда корабельная труба рухнула, потому что ее слишком уж усердно драили шваброй) или затаить дыхание (когда в руках у Королевы, на суд к которой привели героя, внезапно появляется угрожающих размеров молоток). Особо хочется отметить деликатное звуковое оформление спектакля и работу переводчика (Екатерина Курбацкая).

“Послеполуденный отдых фена” (театр “Non Nova”, идея и постановка Фиа Менар), который привезли из Франции в качестве специального гостя программы и позиционировали как представление для аудитории 4+, не мог не поразить. Прежде всего, фантастической красотой технического приема –  расположенные по кругу вентиляторы заставляли разноцветных пузатеньких “фавнов”, сделанных из полиэтиленовых пакетиков, кружиться, танцевать, взлетать к потолку и опускаться под знаменитую музыку Клода Дебюсси.  Поразителен и финал: через 20 минут воздушной феерии “черный человек”, меланхолично бродивший по площадке, внезапно принимался яростно рвать в мелкие клочки эфемерных персонажей, которых невозможно было не полюбить даже за короткое время. Справедливая, но излишне агрессивно высказанная мысль о бренности всего сущего оказалась для многих зрителей задачкой “на вырост”.

Куда более деликатно схожая тема была подана в 40-минут-ном спектакле “Дом” (“Het Filiaal”, Утрехт), рекомендованном зрителям категории 8+. Его герой не без своеобразного иронического прагматизма готовится к отбытию в мир иной. Впервые ощутив, что жизнь стала скучной, высокий человек с седыми усами, живущий в доме-контейнере (для него рядом с Театриумом на Серпуховке огородили участок сквера), не сомневается – пора. Камерная обстановка последних минут жизни становится сугубо публичной: зрители располагаются по всей длине “дома” с обеих сторон в два яруса (на второй можно подняться по лесенкам). Они с любопытством наблюдают, как герой придумывает многочис-ленные отсрочки неизбежного финала: надо облачиться в потертый черный фрак, оставшись при этом в белых кальсонах и босиком; надо порадоваться тому, что уже не обязательно оплачивать счета и налоги – разбросав без всякого почтения официальные бумаги из почтового ящика; надо оставить прощальные послания соседям (хорошим: “Дорогие соседи! Кошек кормить не надо, потому что они тоже умерли”, плохим: “Отправляйтесь в ад!”); надо отправить их адресатам, задействовав на радость публике жужжащий игрушечный поезд с электрическими огнями; надо в последний раз достать из шкатулки и перечесть пожелтевшее письмо безымянной возлюбленной: “Я жду тебя, любимый”, и сочинить прощальные стихи “для всех девушек”… В общем – земные дела не кончаются. А еще хлынет поток из обветшавшей водопроводной трубы, сложенные из бумаги птички поплывут по водам, сопровождаемые развеселой эстрадной песенкой… Тут-то и упадет замертво на кровать старик во фраке и подштанниках. А уже через минуту у новопреставленного вырастут надувные крылья, откроется неведомо куда ведущая дверца – только мы его и видели.

Шекспировская “Буря” (компаний “The Toneelmakefij” и “Firma Rieks Swarte”, Амстердам), адресованная публике категории 9+, показалась похожей на многие из современных “взрослых” постановок той же пьесы. Вряд ли можно было счесть ее существенно адаптированной только по причине некоторого сокращения текста и привнесения синтетических приемов (использование элементов театра кукол, теней, эстрадного вокала, etc, нынче стало почти общим местом постановочного языка в драме). Но как раз сценографию Рикса Свартэ хочется отметить особо: в ней оказалось сосредоточено чуть ли не все действенное содержание спектакля, ею были заданы самые живые мизансцены. В результате – игра предметами и масштабами внутри огромной “коробки” (остров? пещера? герметично замкнутое от мира сознание одержимого местью мага Просперо? – трактуй, как хочешь), изрисованной каббалистическими, астрологическими и алхимическими символами и надписями, сыграла роль несущей конструкции действия. А уж за фантазийно-авантюрным сюжетом юная публика наблюдала внимательно

Шоу-программу бодрых перкуссионистов “Братья по коробке” (“Oorkan”, Амстердам), способных мастерски завести зал любой возрастной категории, надо отнести к удачам голландского “Гавроша” – вообще, стоит отметить демократичность и разнообразие жанров фестиваля. Пример тому – хотя бы участие в программе компании “Maas” (Роттердам), которую основали Ана Тейксидо и Артур Розенфелд, в прошлом посвятившие много лет работе под руководством великой Пины Бауш. Сейчас они ведут поиски в направлении обогащения жанра “данс-театра” элементами синтеза. В программе “Гавроша” мы увидели самобытные спектак-ли-миниатюры – результат сотрудничества со знаменитым кукольником Дудой Пайвой (“Король”) и плод скрещивания современной хореографии с перформансом (“Полли и Морф”).

Возрастную категорию, которой могли бы быть адресованы последние названия фестивальной афиши, определить особенно сложно: интерес они способны вызвать у самого разного зрителя (от любопытного школьника до профессионала любого из движенческих жанров). Главное – то, что художественная ценность их не вызывает сомнения.

Несомненно, перед организаторами фестиваля детских спектаклей всегда стоит непростая этическая задача: ответственность за дальнейшие отношения маленького зрителя с театром, да и с искусством в широком смысле. Но с другой стороны, если бы во время оно на афишах стояли эти самые непререкаемые “плюсы” – не видать бы автору этих строк замечательных “Разбойников” Николая Боярчикова в МАЛЕГОТе, не слыхать звездного состава “Орфея и Эвридики” Александра Журбина… Слишком бдительно оберегать детей от искусства, наверное, не надо. Если, конечно, это настоящее искусство.