Игорь Сукманов. Белорусский код

7-1_21Наш гость – Игорь СУКМАНОВ, кинокритик, программный директор Минского Международного кинофестиваля “Лicтапад”, который проходит в 23-й раз.

– Игорь, при знакомстве поближе выяснилось, что по жизни вы немало учились: осваивали журналистику в Белорусском госуниверситете и сценарное дело во ВГИКе, два года провели в Америке, а, кроме того, обратил внимание, даже вели прямые радиорепортажи с Каннского фестиваля. Может, с них и начнем?

– Наверное, сразу стоит сказать, что с самого детства люблю кино, всегда им интересовался…

– …и мечтал попасть в Канн…

– … и мечтал попасть в Канн, потому что он все же не зря считается Меккой мирового кинематографа. Сюда съезжается весь мир узнать, что нового происходит в кино, познакомиться с очередными тенденциями. И на самом деле меня привлекали не столько красные дорожки, сколько само содержание того, что показывалось великими режиссерами. Они правят миром, порой на годы и даже десятилетия устанавливая кинематографическую моду, правила игры, если хотите.

Действительно, в свое время, окончив ВГИК и пожив в Америке, где в первую очередь учил язык, я вернулся домой. В Белоруссии, не найдя сразу кинематографической ниши, начал работать на радиостанции, а здесь среди разных проектов были и связанные с кино. Мы не только говорили о нем в эфире, но и проводили разнообразные акции в сотрудничестве с прокатчиками, в том числе привозили и представляли фильмы-лауреаты Канн. Но в один прекрасный день я подумал: почему надо ориентировать только на то, что предлагает местный дистрибьютер, почему бы не попробовать самому побыть в центре кинематографических событий?

– Сказано, сделано?..

– Выходит так. Спонсоров у меня не было, мог рассчитывать только на деньги, которые откладывал на отпуск. На работе сообщил о желании поехать в Канн, успокоил, что радиостанции это ничего не будет стоить…

– Канн уже не единственный топовый фестиваль, где вам довелось побывать и поработать, а теперь вы один из руководителей Минского Международного “Лiстапада”, о котором люди, там побывавшие, говорят с большим почтением. Насколько вам пригодился опыт пребывания на знаменитых фестивалях?

– На самом деле, никогда не предполагал, что стану программным директором международного кинофестиваля. Я сотрудничал с прежней дирекцией “Лiстапада”, рекомендовал те или иные картины, которые имело смысл пригласить. Но репортажи, красные дорожки, звезды, сам пафос каннской или берлинской фестивальной жизни – это ведь только вершина айсберга. Другая сторона – та самая деловая кухня, без нее праздник теряет смысл.

В один прекрасный день начинаешь отдавать себе отчет, что, по сути, все происходящее вокруг работает только на одну идею – продвижение собственно кинематографа, и миссия Каннского фестиваля, в конечном счете, заключается в благородном стремлении способствовать развитию и поддержке авторского кино в условиях его существования в жесткой системе экспансии Голливуда.

Естественно, за две недели невозможно объять необъятное, можно представить только немногих авторов и немногие фильмы, которые, попадая в каннскую селекцию, априори приобретают звездный статус, и чья прокатная судьба теперь будет ожидаемо успешной. Все же прекрасно понимают, что приезд на фестиваль Николь Кидман или Джорджа Клуни это никакая не ярмарка тщеславия, не возможность пройтись по красной дорожке под прицелом объективов, а их работа, труд, связанный с раскруткой очередного проекта. А для дирекции присутствие звезды еще один повод привлечь внимание к фильму режиссера пока еще не очень известному и с трудно произносимой, скажем, филиппинской фамилией.

– Но вы-то, чему свидетель, проговариваете такие фамилии достаточно бойко…

– (Смеется.) Годы практики…

– И интерес к филиппинскому кино?

– Однозначно. Мне вообще кажется, что лучшее, что происходит сейчас на орбите мирового кино, связано не с крупными кинодержавами, а со странами, где есть отдельные художники. Они предлагают новые формы высказывания и повествуют о событиях вроде бы от нас далеких, но притом незримо связанных с нами и с нашей жизнью. Словом, когда мне была предложена честь стать программным директором кинофестиваля в Минске, я, недолго думая, отказался от работы на радиостанции, где занимал уже немалую должность, и, наконец-то, занялся тем, что меня всегда занимало.

– Я очень люблю Белоруссию, но, согласитесь, непросто делать международный фестиваль в стране, которую сложно назвать кинематографическим лидером?

– Конечно, все непросто. Нередко нас подстерегали разного рода сложности – с цензурой, предположим, со зрительским восприятием, иногда даже с предубеждением своих профессиональных кинематографистов, считавших, что “Лiстапад” недостаточно внимателен к собственно белорусскому кино. Но смысл в том, что нам приходится проводить достаточно жесткую селекцию и не в последнюю очередь применительно к самим себе.

В Белоруссии кино, скажем так, в свое время не знало бурного развития, как это случилось после распада СССР во многих ставших независимыми странах на постсоветском пространстве. Мир вокруг менялся, но нашего кино изменения коснулись мало, наш национальный код оказался несколько приглушенным.

Почему так произошло – отдельная тема, не хочу сейчас быть апологетом или критиком, но всегда говорю, что если Индия – родина слонов, а Франция – кино, то Белоруссия не имеет к кино прямого отношения. У нас оно возникло, как искусственное образование, в первую очередь связанное с советской идеологией. Ведь все директивы и установки на создание белорусского кино в определенной степени были партийными циркулярами, носящими тот же партийный характер. Не зря же упор был сразу сделан на фильмы, рассказывающие о коллективизации или присоединении Западной Белоруссии, то есть без идеологии никак не обходилось.

– Однажды в одном интервью вас спросили, сколько фильмов в день вы смотрите, а еще запомнился вопрос, какое кино вы считаете качественным? Дабы вставить в этот список свои пять копеек, спрошу, что должно, по-вашему, являться приоритетом для национального кино? Не только ведь на цимбалах играть…

– Если серьезно, то в первую очередь оно должно быть открыто для авторского высказывания. Это должен быть стержневой, личностный кинематограф. Нынче в белорусском кинематографе идут важные процессы, а с ними, кажется, приходит главное. В кино появилась молодая генерация авторов, которые не рассчитывают ни на минкульт, ни на поддержку олигархов, поскольку ни те, ни другие серьезно не заинтересованы в развитии кино.

В руках у молодых достаточно дешевая техника, и она при этом позволяет делать качественное изображение и качественный продукт. А сами они объединяются в некие кинематографические коммуны, где начинают снимать кино, которое говорит о них самих. Так было когда-то с французской “новой волной”, когда в кино пришел какой-то новый, иной воздух, когда ушло время красивостей и высокопарных речей, и пришло время разговоров, подслушанных на улице, в кафе, на кухне. Подобное происходит сейчас и у нас.

Я смотрю фильмы, возможно несовершенные по меркам фон Триера или Альмодовара, но я ими глубоко очарован, потому что слышу в них реальную жизнь, потому что вижу ситуации, построенные по законам драматургии, и мне интересно за всем этим наблюдать.

Постепенно и национальное начнет окружать наше кино, но не уровне выбросов образной энергетики, помянутых вами цимбал или расшиванок. Это произойдет на уровне историй молодых людей, вступающих в жизнь представителей нашего народа, которые ведут себя как реальные белорусы, отличаясь от украинцев, русских или эстонцев своим отношением к жизни. Вот это и есть белорусский код, та самая идентификация, и она в людях однажды обязательно проявится.

– Существует ли некий конфликт интересов между программным, отвечающим за качество, директором (отборщиком) и человеком, стоящим на страже зрительских симпатий и антипатий?

– Тут мне на помощь снова приходит Каннский фестиваль и тот девиз, которому следовал Жиль Жакоб, его многолетний директор и создатель “каннской империи”. Какая цель Каннского фестиваля, спрашивал он и отвечал: примирить два лагеря – тех, кто любит Шэрон Стоун, и тех, кто любит Вуди Аллена. Мне нравится эта формула, мне тоже хочется, чтобы минский “Лiстапад” был в какой-то степени демократичным праздником кино. Ведь что такое фестиваль? Ярмарка. А она должна учитывать разные вкусы и предпочтения. Единственное, что должно остаться за скобками – халтура и потребительское отношение к искусству. Потому нам и важно, чтобы фильмы “Лiстапада” заставляли думать.

Нередко мы показываем картины неудобные, рождающие у части аудитории чувство протеста, хотя и тут всякое случается. Можно понять дискуссии, возникшие в связи с фильмом Сергея Лозницы “Счастье мое”, но с чем были связаны подобного рода эмоции после безобидного, с моей точки зрения, “Географ глобус пропил” – это уже отдельный вопрос. Может, с тем, что все мы разные?

 

Беседовал Николай ХРУСТАЛЕВ

«Экран и сцена»
№ 21 за 2016 год.