НАГРАДЫ XVIII ФЕСТИВАЛЯ АРХИВНОГО КИНО “БЕЛЫЕ СТОЛБЫ”
Приз – Евгению МАРГОЛИТУ “За личный вклад в отечественное киноведение”.
Приз – Елене СТИШОВОЙ “За личный вклад в отечественную киножурналистику”.
Лучшая телевизионная программа о кино – “КОЛЛЕКЦИЯ ЕВГЕНИЯ МАРГОЛИТА” (телеканал “Культура”).
Специальный приз – Кларе ИСАЕВОЙ “За преданность профессии и многолетнее сотрудничество с Госфильмофондом России”.
Специальный приз Гильдии киноведов и кинокритиков – Наталии ЯКОВЛЕВОЙ “За талантливые просветительские фильмы по истории мирового и отечественного кино”.
Нынешний Берлинский кинофестиваль сделал синефилам потрясающий подарок – ретроспективу, посвященную работе операторов со светом. Так сказать, основе основ. Фильмы 1915-1950 годов. Классические образцы. Ну, например, “Гроздья гнева” (1940) Джона Форда и оператора Грегга Толанда или “Обнаженный город” (1941) Жюля Дассена (1941) и оператора Уильяма Х.Дэниелса. Кое-что из фильмов, в том числе и берлинской ретро-программы, можно найти в интернете, но большой экран… Он ведь не только притягивает, укрупняет, приближает – он возбуждает, обостряет эмоции. Правда, на международном кинофестивале, где главная составляющая все-таки конкурс, на ретроспективные показы, даже самые заманчивые, ходят ну, уж, совсем одержимые. Времени в обрез. И все-таки коллекционные архивные программы на киносмотрах – актуальны и востребованны. Они возвращают нас к истокам. А нынче особенно хочется увидеть, хоть порой и наивное, но живое кино.
Потому не иссякает и вряд ли иссякнет интерес к фестивалю архивного кино “Белые Столбы”, который проводит Госфильмофонд. Вот где пиршество синематечных радостей, собранных в одно время в одном месте. И ничто не отвлекает от просмотра, разве, пожалуй, дивная подмосковная зима за окном.
Семнадцать фестивальных лет попытались вместить в один неподъемный том (составитель Тамара Сергеева) – в нем круглые столы, отзывы участников и прочие материалы. Словом, густая “белостолбовская” жизнь.
Несколько лет назад сотрудники Госфильмофонда подготовили два внушительных сборника – аннотированные каталоги немецких киножурналов, хранящихся в ГФФ, “Дойче Вохеншау” и “Фокс тененде Вохеншау” (1930-1940). Теперь к ним прибавился каталог кинохроники 1930-1945 годов “УФА Тонвохе”. Автор-составитель Светлана Пустынская. “УФА Тонвохе” выходил и на оккупированных территориях, потому озвучивался на русском, украинском, латышском и других языках. В сюжетах, например, – открытие нового лицея для девочек в Берлине; встреча в Майами дирижабля “Граф Цеппелин”, следующего на Всемирную выставку 1933 года в Чикаго; соревнование аэропланов в Париже; новый мост через Рейн; праздник урожая в Испании; цирковое представление в одной из американских клиник, купание слонов в зоопарке Бадена. И еще множество эпизодов мирной жизни. Подробное описание происходящего на экране. Для киноведов, историков кино, для историков, занимающихся этим периодом, – незаменимое подспорье.
Вот и другие сюжеты… Восточный фронт, Крым, уличные бои в Евпатории; немецкие танки на ленинградском фронте; высадка японских солдат на Яве; подавление варшавского восстания; Голландия, битва за Аахен.
А “живьем” на фестивальном экране предстала кинохроника 1944-го, шестого года Второй мировой войны из “Дойче Вохеншау”, “Юнайтед ньюс” (США) и советского документального фильма о Печенегской операции (Карельский фронт).
Уникальнейшая хроника собрана в монтажном фильме “Забытые люди” – (1935 год, Франция, режиссер Александр Ридер), включенном в программу к 100-летию с начала другой мировой – Первой. Ее называли Великой войной, Большой войной. Около десяти миллионов погибших солдат. Около двенадцати миллионов убитых мирных жителей.
Никто не думал, что какая-нибудь нация настолько обезумит, чтобы вступить в военный конфликт. Европа наслаждалась мирной жизнью, а до ее конца оставалось совсем немного. 28 июня 1914-го в Сараево был убит австрийский эрцгерцог Франц Фердинанд. Это мы помним по школьным учебникам. То, что показано в “Забытых людях”, не вместит никакой учебник.
Фильм, как заявлено в самом его начале, “посвящен всем павшим без национальной принадлежности”. В подборе материала помогали участники всех фронтов. В него вошла хроника событий, снятая операторами разных стран. И кинокамера, вынесенная с поля боя, в котором оператор был убит, – как символ.
Марширующие полки. Германия объявляет войну Франции. Набор добровольцев. Германские войска в Бельгии, бомбежка. Отступление французской армии. Кадры, где несколько сотен парижских такси переправляют солдат к линии фронта около реки Марны. Решение это принял военный комендант Парижа Галлиени. Переброшенная таким образом дивизия спасла город.
Вступление в войну Италии. Мобилизация. Велосипедный полк. Орудие, застрявшее в грязи. Полевая кухня.
Битва при Вердене – девять месяцев боевых действий.
Британский пассажирский лайнер “Лузитания”, отправившийся в свой последний рейс 7 мая 1915-го.
И как апофеоз войны – пирамида из солдатских касок. Мир уже не будет прежним.
Попробуйте себе представить “Золушку” (1947) Надежды Кошеверовой и Михаила Шапиро без Жеймо и Раневской. Не получается? Вот так-то. А ведь могли быть и не они. Кроме Раневской, на роль мачехи претендовали оперная певица Софья Големба и артистка ленинградского Театра комедии Надежда Нурм. Фаина Георгиевна выступила на пробах отменно, так же сыграла и в фильме, но на пробах играла совершенно другое, больше гротеска добавила, и образ иной получился.
Короля тоже было три: Эраст Гарин, Юрий Толубеев, Константин Адашевский. Второй в этом списке показался слишком бытовым. Третий, наоборот, слишком сказочным. Гарин худсовету совсем не глянулся, но режиссеры смогли его отстоять.
Пробы вышеназванных актеров (кроме Надежды Нурм) сохранились, и можно было оценить их работу. Как, впрочем, и работу балерины Марии Мазун. Мазун было 22, Жеймо – на четырнадцать лет старше, но на экране выглядела совсем юной. Такой для нас и осталась. Вот убийственный аргумент Сергея Герасимова в защиту Янины Жеймо: “Если уж Жеймо не сыграть Золушку, то зачем ей оставаться в кинематографе? Надо ставить вопрос – жить ей или не жить”. Жить!
Пробы к “Золушке” – из архивных находок. Историки кино рассказывают, что после войны начальник монтажного цеха “Ленфильма” Рашель Мильман создала специальную фильмотеку актерских проб – в помощь съемочным группам. После ее смерти в 1976-м ленфильмовская фильмотека была уничтожена (?!). Кое-что все-таки удалось спасти и передать в Госфильмофонд. Среди спасенного – кинопробы к “Золушке”.
В 2008-м на фестивале в Белых Столбах прошла премьера “Морфия” Якова Протазанова, прошла спустя восемьдесят с лишним лет после его создания. Сделан в эмиграции, во Франции. Добирался на родину режиссера окольными путями – копия сохранилась в испанской фильмотеке, в реставрации принимали участие Римский экспериментальный киноцентр и итальянская Чинетека. Добирался, чтобы быть здесь показанным и увиденным. Ведь нельзя же было не увидеть сыгравшего в нем Ивана Мозжухина, многоликого Мозжухина.
Протазановское “Паломничество любви” 1922 года тоже считалось утраченным. А фильм, оказывается, с 1962 года находился в Джордж Истмен Хаус (а до этого в частной коллекции), музее кино и фотографии имени основателя компании Eastman Kodak. До показа на фестивале никто из наших киноведов “Паломничество…” не видел. Оно тоже, как и “Морфий”, снято в эмиграции, но в Германии. Скоро режиссер вернется в Россию, где в 20-е годы сделает совсем другое и на другом материале кино – “Аэлиту”, “Закройщик из Торжка”, “Процесс о трех миллионах”, а в 30-е – “Праздник святого Йоргена”, “Бесприданницу” и еще много фильмов.
“Паломничество любви” – чересчур уж сентиментальная мелодрама об униженных и оскорбленных, однако любопытна она как один из киноопусов мастера. Любопытно было наблюдать за Густавом фон Вангенхаймом (самая известная его роль – вампир Носферту), который сыграл героя любящего и страдающего.
Из архивных находок – еще короткометражная “Дуэль” Николая Шпиковского. 1934 года. Не по Чехову. Сценарий написан Шпиковским и Александром Безыменским, известным не только своими стихами о Ленине и комсомоле, и переводом с французского незамысловатой песенки “Все хорошо, прекрасная маркиза…”, но и критикой Булгакова и Пастернака.
В основе “Дуэли” – любовный треугольник, но не простой, а по-советски. Двух своих ухажеров героиня картины проверяет на прочность весьма революционным способом. Обоим назначает свидание на одно и то же время, дает револьвер, заряженный одной пулей, и предлагает им сыграть в “русскую рулетку”. В итоге револьвер оказывается не заряженным, а девушка выбирает того, кто не готов стреляться, – потому что ей не нужен мужчина, способный из-за глупого каприза покончить с собой.
Без сомнения, “Дуэль” картина экспериментальная – не только по сюжетной и идеологической конструкциям. А главным образом по изображению, выразительным средствам. Все это можно рассматривать как формальные изыски, а можно как поиски киноязыка, высокую изобразительную культуру. На дворе – начало 30-х. Малевич, Родченко, Дейнека… Не обошлось без их влияния.
Оператор “Дуэли” Борис Завелев – имя практически забытое. Был главным оператором студии Александра Ханжонкова. Работал с Евгением Бауэром и Петром Чардыниным. В свое время Владимир Гардин писал, что это “настоящий профессионал с подвижным, склонным к изобретальности складом ума”. В период немого кино снимал преимущественно салонные психологические драмы и экранизации русской классики. Одна из его самых значительных работ – “Звенигора” Александра Довженко (1927). В “Дуэли” – поразительная игра света и тени, необычные ракурсы, обыгрывание различных точек съемки. Оператор словно взрывает пространство кадра.
По стилистике картина эта схожа со “Строгим юношей” Абрама Роома, снятого в то же время, запрещенного и реабилитированного только в оттепельные 60-е.
Кстати сказать, на сайте kinopoisk.ru – информация о том, что фильм “Дуэль” не сохранился. Не верьте. Мы его видели на фестивале “Белые Столбы”.
Традиционный для данного фестиваля цикл – восстановленные фильмы. А восстанавливают их порой буквально из ничего. Однажды нам показали крохотный киноэтюд начала прошлого века про циркового дрессировщика собачек. Пленка была съедена гидролизом. Казалось бы, что можно сделать из сплошного брака… Сделали. Симпатичную зарисовку. Собрали из оставшихся “в живых” кусочков. Кадрик к кадрику. Уникальная работа. Так же кадрик к кадрику восстанавливали цветную кукольную мульти-пликацию “Сказка о рыбаке и рыбке” Александра Птушко.
Нынче предъявили еще одну уникальную штучную работу – пятнадцатиминутные “Торжественные мероприятия в день открытия в Санкт-Петербурге первого заседания Государственно совета и Государственной думы первого созыва 27 апреля 1906 года”. Киносъемки в Георгиевском тронном зале Зимнего дворца и в зале Дворянского собрания. С выходом императора Николая II и Государынь императриц Марии Федоровны и Александры Федоровны, с тронной речью императора, молебна и прочих сопутствующих данному мероприятию протокольных моментов.
Это документ, важный для истории вообще и для истории кино в частности. Это первая съемка в помещении и при искусственном освещении. Материал хранился в Красногорском киноархиве, но время сделало свое дело. Однако его вернули из небытия. Один из реаниматоров – Николай Майоров. Не буду объяснять, как были покадрово проведены реставрационные работы. Скажу только – зрелище получилось впечатляющее.
Команда Майорова занималась восстановлением первого советского игрового стереофильма “Робинзон Крузо” Александра Андриевского (1947). Зрителям 40-х при раздаче картонных очков давали следующие рекомендации: “Очки надеваются плотно на конец носа, а не на переносицу. При таком положении нет надобности их придерживать рукой”. На нынешнем показе их можно было не надевать – прыгающий в папусской юбчонке и говорящий на “птичьем” языке Юрий Петрович Любимов, изображавший Пятницу, оказался вполне узнаваем. Несмотря на минус 66 лет.
Владимир Дмитриев, Валерий Босенко, Евгений Барыкин – госфильмофондовцы, архивисты, историки кино, хранители – их не стало в прошлом году, и нынешний фестиваль прошел без них, но и с ними, посвятив им отдельные страницы.
В память о Валерии Босенко показали картину Этторе Скола “Необычный день” (1977).
В тот майский день 1938-го произошли два абсолютно перпендикулярных события. В Рим к своему другу и соратнику дуче прибыл фюрер, и на Piazza Venezia стекся весь город. А в то же самое время из окна квартиры Антониетты, замужней многодетной женщины, чья семья в полном составе дружно отправилась на площадь приветствовать обоих, вылетел говорливый скворец. Попытка его поймать приводит Антониетту (София Лорен) в квартиру незнакомого мужчины (Марчелло Мастроянни). И в течении почти двух часов мы наблюдаем за тем, как откровенное неприятие перерастает в чувственное притяжение. Это, пожалуй, из лучшего, что сделали в кино Лорен и Мастроянни.
Благопристойная домохозяйка, занятая уборкой, готовкой, детьми, мужем, которой внушили, что “порядочный человек не может быть антифашистом”, и журналист, уволенный по доносу, обвиняющему его в левых взглядах и гомосексуализме, закрывшийся в своих проблемах, переживаниях, отчаянии. “Встретить тебя, говорить с тобой, провести с тобой день – все это было для меня очень важно”.
Камера оператора Паскуалино Де Сантиса (он же снимал “Смерть в Венеции”, “Гибель богов”, “Ромео и Джульетту”) осваивает пространство квартир, лестниц, подъездов, внутреннего двора, завешанного нацистскими флагами, огромного опустевшего дома; ведет на крышу, где сохнет белье; снова бродит по комнатам, прихожей, коридорам; снова возвращается во двор, снова заходит в квартиры. Беспокойная, взволнованная, не находящая себе места. Не просто наблюдает – соучаствует.
Действие развивается под звуки фашистского парада на площади Венеции. К чему и куда он приведет – не надо объяснять. А один день, проведенный этой женщиной и этим мужчиной вместе, – из тех, что помнят всю жизнь.
“Последний киносеанс”, черно-белая ретро-драма о 50-х – взгляд из начала 70-х. Паршивый городок в техасской глубинке. Скучное, однообразное, бессмысленное существование. Из развлечений – футбол, бильярд, кино. Половозрелые подростки и их подружки. Им предстоит пережить разлуки, обиды, разочарования, утрату близких. Им предстоит многое потерять и все-таки робко надеяться на удачу.
Питер Богданович включает в “Последний киносеанс” фрагменты из комедии “Отец невесты” Винсента Миннелли со Спенсером Трейси и Элизабет Тейлор и вестерна “Красная река” Гоуарда Хоукса с Джоном Уэйном. “Красную реку” Дуэйн и Сонни, герои фильма, смотрят вдвоем в пустом кинотеатре на том самом последнем киносеансе. И это – своеобразный поклон самому кино. Выражение признательности и любви к нему.
Картину Питера Богдановича показали в память о Владимире Юрьевиче Дмитриеве, бессменном художественном руководителе фестиваля “Белые Столбы”. В одной из наших бесед он признался: “”Последний киносеанс” – одна из близких мне картин, возможно, еще и потому, что она, в том числе, и про кино. Маленький город, закрывается последний кинотеатр. Уже ничего не остается, лишь клочки афиш на улицах, песок, ветер… В городе заканчивается великое искусство.
Ведь действительно было время, когда практически везде были кинотеатры, и показывали по шестьсот фильмов в год. Чего, пожалуй, уже никогда не будет. Каждый день менялась программа из двух картин – там было девяносто процентов му-сора, но и хорошее было. Человек каждый день ходил в кино и смотрел два фильма. И был счастлив находиться внутри этого киносостояния”.
Елена УВАРОВА
«Экран и сцена» № 6 за 2014 год.