Любовные признания

Сцена из балета “Парк”. Фото В.ЛОГАЧЕВА“Танцы о любви” – так назвали свой вечер дебютировавшие в роли его продюсеров хорошо известная в художественной среде Екатерина Барер и солист Мариинского театра Александр Сергеев. Программу в Москве представили в день святого Валентина, который с некоторых пор, если не отмечают, то замечают в России. К участию в гала были привлечены солисты Мариинского театра, вышедшие на сцену во всемирный день влюбленных исключительно в любовных номерах. Что вполне естественно – в балетном театре практически все сюжеты связаны с проделками Амура. В основе всякого дуэта, как правило, лирические взаимоотношения двоих – мужчины и женщины. И не только. К безусловным шедеврам хореографии относится потрясающее по красоте и эмоциональной выразительности мужское адажио на музыку Форе из балета Ролана Пети “Пруст, или Перебои сердца”, получившее название “битва ангелов”, – дуэт светлого ангела аристократа Сен Лу и темного ангела скрипача Мореля.

Устроители вечера ограничились традиционными парами, постаравшись представить всю гамму любовных эмоций – от прозрачных в своей ясности чувств Ромео и Джульетты до терзаний героев пьесы Гибсона “Двое на качелях”, положенной в основу мини-балета Раду Поклитару. Прославившийся своей провокативностью хореограф спрессовал перипетии душевных смут Гитель и Джерри до упругого нервного сгустка чисто телесных взаимоотношений. Мечущийся (у Гибсона) между любовью к своей бывшей жене и новым увлечением Джерри (премьер Мариинки Игорь Колб) здесь выступает почти что садистом. Он доминирует над хрупкой и беззащитной Гитель (тонкая, почти бесплотная Кристина Шапран), жестоко подчиняя ее своей воле, заворачивая девушке руки за спину и завязывая узлом ноги. Так что постановка Поклитару заставляет вспомнить культовый фильм Бернардо Бертолуччи “Последнее танго в Париже”, героев которого связывают изощренные, если не сказать патологические, взаимоотношения. Правда, в балете эмоциональное противостояние героев не доведено до той точки невозврата, до какой доходят киноперсонажи, но без обескураживающей физиологичности тут тоже не обошлось. Так, балетный Джерри заставляет Гитель испить собственного пота, который он, соскребая с руки возлюбленной, первоначально дегустирует сам. Жаль, но, юмор диалогов пьесы Гибсона здесь напрочь отсутствует. Не скатиться до самопародии балету помогает петербуржская сдержанность и интеллигентность исполнителей, хоть и отдающихся замыс-лу постановщика с отчаянной самозабвенностью. Впрочем, на тусклом фоне сегодняшней отечественной хореографии миниатюра Поклитару не может не вызвать интерес, как и любой опыт, содержащий яркое высказывание. Именно последним, в прямом смысле слова, стал танцевальный этюд молодого, но уже отмеченного двумя “Золотыми Масками” Александра Варнавы. Он назвал свой крохотный балет “Keep calm” (“Сохраняйте спокойствие”), возможно, по аналогии со знаменитым британским плакатом времен второй мировой войны, имеющим продолжение “…and carry on” (“…и продолжайте в том же духе”). Что как-то объяснило появление героя (Максима Зюзина) в килте, а его партнерши Златы Ялинич – с усами. Герои начинают с монологов, переходящих в сольный танец, а затем – в дуэт. И хоть связь между произносимыми артистами словами вроде: “Меня зовут Виктор, и я никогда не вру” и их танцем, видимо отсутствует, но живая озорная фантазия и хулиганская ирония постановщика делают этот дансантный набросок как минимум не скучным.

Самым же ожидаемым номером вечера был фрагмент из знаменитого балета “Отелло” на музыку Эллиота Голденталя американского хореографа Лара Любовича, с чьими творчеством еще только предстоит познакомиться России. (В мае этого года в Михайловском театре состоится премьера его постановки по пушкинскому “Медному всаднику”.) “Роковое” па де де исполнили сам автор проекта Александр Сергеев и Светлана Иванова. Хореография оказалась действительно сложной, требующей изрядной техники и актерских затрат. В лаконично-выразительном, емком дуэте самый знаменитый в мире мавр предстает и нежным влюбленным, и сходящим с ума ревнивцем. Ласка постепенно перерастает в ярость, а камень преткновения – потерянный платок становится орудием убийства, которым Отелло в финальной части дуэта красиво душит несчастную Дездемону.

К сожалению, восприятию этого и других номеров не в последнюю очередь помешала совершенно неподходящая сцена Театра Эстрады, невысокая и слишком приближенная к зрителю. А балет, как никакой другой вид театрального искусства, требует дистанцирования. Из-за близости исполнителей выглядели слишком патетичными и “Спартак” Якобсона, и “Ромео и Джульетта” Лавровского. Органичнее прозвучал номер Дмитрия Брянцева “Романс” на музыку Свиридова, в котором Кристина Шафран и Игорь Колб предстали уже лирическими влюб-ленными времен гражданской войны. Она – в скромном платье, ноги утюжком, он – в холщовой рубахе. Надо отдать должное артистам, только что изощренно мучившим друг друга в балете Поклитару: им удалось снизить градус своих взаимоотношений до комфортной температуры простых человеческих переживаний.

Как ни неожиданно, самым адекватным номером вечера стало адажио из балета Анжелена Прельжокажа “Парк”, получившее название “Поцелуй”, возможно, самое эротичное в мировой хореографии, требующее от исполнителей почти эксгибиционистской открытости чувств и такой же сдержанности. Этот страстный дуэт – эмоциональный пик балета, изысканно-чувственной зарисовки на тему галантного века со всей его барочной пышностью и куртуазностью. Примечательно, что Виктория Терешкина с Александром Сергеевым, поборов все недостатки сценической площадки, словно выдохнули свой завораживающий танец.Сцена из балета “Двое на качелях”. Фото В.ЛОГАЧЕВА

И еще одно событие, имеющее отношение к любви, состоялось в конце февраля в Большом театре – “Вечер памяти Раисы Стручковой”, посвященный 90-летию со дня рождения балерины. Подобные действа зачастую блуждают где-то между протокольным мероприятием и сборным концертом. В данном случае подобного не произошло. Вечеру был предпослан эпиграф “Признание в любви”, и его режиссером выступила самая знаменитая ученица Стручковой Нина Ананиашвили, ныне – художественный руководитель Государственного балета Грузии.

С Большим театром Раису Степановну связывали шестьдесят лет творческой деятельности, из которых более тридцати были отданы сцене и немногим менее – педагогике. Обладавшая великолепной техникой, в историю балета Стручкова, тем не менее, вошла, в первую очередь, как безупречно гармоничная балерина, обладающая ярким актерским дарованием, редкой музыкальностью, женственной мягкостью, грациозностью и тонким лиризмом. Педагог Стручковой Елизавета Павловна Гердт говорила о ее “тонком вкусе и необычайном чувстве меры”, Галина Сергеевна Уланова – о ее особой “нежной пластичности”, Марина Тимофеевна Семенова – о ее индивидуальном стиле. И оммаж Стручковой получился изящным, музыкальным и абсолютно эксклюзивным. Первое отделение составил изысканно-изящный, с легким фольклорным флером, неоклассический балет Юрия Посохова “Сагалобели”, созданный им для Тбилисского театра. У хореографических работ Посохова (в прошлом премьера Большого театра, поставившего на сцене своей альма матер “Магриттоманию”, “Золушку” и “Классическую симфонию”) – необыкновенно легкое дыхание. В “Сагалобели”, сочиненном на народные мотивы и музыку грузинских композиторов, лексика классического танца с удивительной простотой и искусностью приправлена даже не элементами, а интонациями танца фольклорного, с его женской грациозностью и мужской темпераментом. Приношение Стручковой тбилисские танцовщики буквально-таки пропели, в чем им очень помог ансамбль народных инструментов “Чанги”.

Во втором отделении Нина Ананиашвили сама вышла на сцену в мистическом балете “Леа” на музыку Л.Бернстайна (о девушке, чьей душой и телом овладели демоны), поставленном Алексеем Ратманским по знаменитой в начале прошлого века пьесе Анского “Диббук”. Спектакль был создан специально для Ананиашвили и входил в репертуар Большого театра. Теперь москвичи увидели его в адаптации грузинских танцовщиков, на чей характер отлично ложится полная неистовых страстей история. Но без мощной энергетики исполнительницы партии Леа – балет обессмысливается. То, что пятидесятидвухлетняя балерина в прекрасной профессиональной форме, Нина доказала полгода назад, выйдя на сцену Музыкального театра имени Станиславского, в балете Аштона “Маргарита и Арман”.

В партии Леа (юной невесты, одержимой духом) Ананиашвили была столь убедительна и эмоционально выразительна, что вопрос о ее возрасте отпал сам собой. Пластическая амплитуда роли простирается от по-девичьи робких движений до экзорцистской ломки терзаемого духами тела. Нина Анинашвили все эти перепады внутренних и внешних состояний передает не просто с прежним блеском, но и с потрясающей глубиной, на которую способна только большая актриса. И вернувшаяся по прошествии десятилетия на сцену Большого театра “Леа” стала кульминацией вечера и лучшим признанием в любви балерины своему педагогу.

И, наконец, третье отделение программы, в котором приняли участие еще три ученицы Стручковой – Анна Цыганкова (прима-балерина Национального балета Нидерландов), балерина Большого Марианна Рыжкина и ее коллега по театру ведущая солистка Анастасия Горячева. Сменяя друг друга, исполнительницы по очереди выходили на сцену в партии Китри из “#Дон Кихота”, без которого, кажется, не обходится ни один гала. Только на этот раз, это было не традиционное гран па, а живописная нарезка вариаций из разных действий, в том числе и Базиля в исполнении премьеров Большого Артема Овчаренко, Семена Чудина и Дмитрия Гуданова. Последний, правда, станцевал вариацию из “Пахиты”, которая самым естественным образом вплелась в сложившийся хореографический венок. И этот стремительный мини-марафон Китри и Базилей, эффектно начатый адажио из третьего акта (Цыганкова-Чудин), стал красивой финальной точкой или даже восклицательным знаком вечера.

Алла МИХАЛЕВА
Фото В.ЛОГАЧЕВА
Экран и сцена»
№ 7 за 2016 год.