После пресс-показа фильма “Евгений Телегин” на 46-м ММКФ (конкурс “Русские премьеры”) режиссер и сценарист фильма, известный петербургский художник и писатель Виктор Иванович Тихомиров бархатным голосом кинул в зал: «Я думаю, Пушкину в какой-то момент просто надоело это писать, и он бросил… Оборвал роман. А я не то чтобы “поднял”, а… развил и завершил историю, – можно сказать, “почесал хоботок” у великой классики. По моему глубокому убеждению, герой истории не должен умирать».

Ну, да, не страшно, не кощунственно, – в кино это иногда называют “референс”. То есть роман в стихах “Евгений Онегин” (XIX век, Россия, А.С.Пушкин) – референс к поэме в прозе “Евгений Телегин” В.И.Тихомирова (XXI век, Россия), – где главные герои переносятся (или перевопрощаются) в “мальчиков и девочек”, рожденных до и после 1991 года в России, в пространстве и времени, наполненном реквизитом, антиквариатом всех предыдущих поколений.

Зацикленность на некоем постоянном пространстве перевоплощений дает фильму удивительную атмосферу, которой Пушкин, кстати, коснулся вскользь: “На красных лапках гусь тяжелый…” и “шалун уж отморозил пальчик”, – в общем, был ироничен и избирателен к природной стороне. А вот в фильме “натуру” надо, как хочешь, неплоско показать зрителю. И только съемками в парадных залах в огнях большого города, да в деревне при свечке не обойдешься. В кино это – “ИНТ.”, а природа – это “НАТ.”, на лавочке рядом с домом – уже “Экст.” – и все! Но режиссер, как истинный художник, входит вместе с героями в реку, прыгает под воду, делает из любовных писем бумажные кораблики (вот кто сейчас в Петербурге помнит, как делается бумажный кораблик или пилотка из газеты, или плетется венок из одуванчиков?!).

Одну из “героинь второго плана” автор и вовсе превращает временами в лягушку, которая ночью замачивает лягушачью кожу в бочковой непроточной воде, она-то и перевозит героя на ладье из мира города в рай деревни, как Харон, поэтому ночью, чтобы страшнее было. Потому что деревня летом для горожанина – всяко безоглядный “рай” и надежды на лучшее. Кроме того, “героиня второго плана” Варвара, спасает своего дедушку от запойного алкоголизма и всегда ночует дома, как настоящая целомудренная русская девушка делала это веками. (За счет чего, в общем-то русский народ и сохранился, как этнос.)

Игровое кино Виктора Тихомирова – конечно, отчасти, цирк и эксцентрика, чередование смешных истерик, драк, очаровываний, вскриков, барахтаний и взрывов. Вспомним его “Чапаев-Чапаев” 2013 года с Иваном Охлобыстиным в белых ботинках, белом пиджаке, шляпе, штанах, с белой лилией в руке на фоне белых колонн портала “Ленфильм”. “Чапаев” – с эле-ментами мультипликации, в стиле “Два капитана 2” Сергея Дебижева. Так питерские художники-режиссеры красиво и естественно “прорастают друг в друга”.

В документальном кино Виктор Тихомиров сделал около 16 картин, и мне кажется, там все ровнее стилистически, традиционнее к документальному спокойному кино. Но в документальности есть исходная эмоция утраты у художника. А на игровой фильм требуется “другое топливо”. А чтобы выйти на “художественность” – еще что-то дополнительно и в избытке…

На этот раз в интонации фильма Тихомирова появилось “что-то” такое прелестное, чистое и пронзительное, к чему даже слов не подобрать. Или обозначить старинным словом “жаль”; словом, которое еще в середине ХХ века в деревнях женщины выдыхали из сердца, как чувство, и в песнях употребляли в этом качестве. А в стихах его еще раньше употреблял Гавриил Романович Державин, а уж за ним и “народ”, и Ансамбль Дмитрия Покровского (вспомним “Пчелочку златую”). “Жаль” – как любовное чувство предутраты или раскаяния в утрате по собственной вине, как ностальгия. А вина – чувство сильнее, чем любовь (как объяснил когда-то Юрий Николаевич Арабов в сценарии “Доктор Живаго”).

Герои проходят путь утрат и обретают опыт. И Телегин, как “старший” в молодежной дачной компании, понимает, что все “временно”: и заезд в деревню, и северное лето, и теплые туманы, и молодость, и дружба, но для мужчин должно быть что-то еще, а женщины их сдерживают. Совершеннолетие Татьяны усиливает его “спешку” “отстегнуть” от себя Татьяну, с ее серьезным письмом о чувствах. “Ведь надо чем-то отвечать”. И он отвечает… провокацией на ревность, приставанием к сестре, Ольге. А провокация друга Владимира на ревность – это “счастливывй случай”. Который запускает всю цепь “случайных” печальных событий – вплоть до самоубийства друга.

И все бы рассыпалось на красивые “планы”, “мизансцены” и музыкальные вставки-комментарии происходящего голосами Леонида Федорова, Ольги Глазовой, группы “Конус Маха” и группы “Карелия” и напоминало бы смесь китча и народной драмы с “фольк” и “роком”, если бы не трепетная, нежная отцовская и рыцарственная и игривая интонация в истории, которую ведет Зарецкий (в фильме – Завклубом, актер Юрий Гальцев), тонкий художественный вкус режиссера и сценариста, виртуозная работа оператора Ивана Ирвачева, который через свой объектив “понимает мысли режиссера на стадии их зарождения”, до формулировки идеи словом. (Идея, как известно, несловесна по природе, потому что она – еще невысказанное желание.)

Тем не менее, “народная драма” в фильме неведомо присутствует – музыкальными вставками-комментариями в исполнении группы “Карелия” и Ольги Глазовой! Когда певица в лодке, с босыми ногами, рядом с гитаристом стонет в пространство: “Я б унесла его с собою!..” – при съемке с веток ивы это выглядит сокровенно и естественно, и голос “естественный источник звука” в данном природном пространстве. Он комментирует действие и движение души Татьяны к любимому. В духе теории остранения В.Б.Шкловского, “серебряного века” русской литературы, отечественной кинотрадиции ХХ века.

“Новость” в сюжете, по невольному сравнению с романом Пушкина, и, наверно, не очень понимается зрителем, сцена в кафе (диалог Завклубом с вербовщиком в армию решен режиссером в форме поединка за столом) и появление Телегина в “горячей точке” в военной форме. Он так мимолетен и неожиданен в “коридоре сравнений”, что осознать это явление не успеваешь. Впрочем, и весь текст сценария и поэмы в прозе уникален и ни в коем разе не повторяет Пушкина: “письма” и реплики героев в прозе выглядят беззащитно правдивыми, наивными и откровенными, как детские дневники в школьных тетрадках. И режиссер “добавляет пороху”, выводя клетчатые рыхлые листочки школьных тетрадок на экран!

После этого и ленточный магнитофон 1960-х с двумя круглыми кассетами в кадре, и документальная лекция Александра Куприяновича Секацкого (Институт философии СпбГУ, ведущий программы “Ночь на Пятом” 5-го канала ТВ) на квартирнике о “сударыне” и “сударе”, куда вдруг попадает Евгений в Петербурге после армии, – уже “не против шерсти”, а воспринимаются как гипер-реальность! А лекция – как духовная кульминация истории.

Мне показалось, что автор фильма дает даже несколько кульминаций (возможно, предполагая восприятие разными молодежными группами и поколениями зрителей). Известно же, что “у каждого поколения – своя война”, свои “кумиры”, свой “герой поколения”, которые и управляют “химией” мыслей, чувств и формированием нашего “стихийного-бессознательного”. Про себя сам Виктор Тихомиров признался, что на него когда-то сильнейшее впечатление произвела лекция Валентина Непомнящего о Пушкине и вдохновила на создание романа. А есть в фильме эпизод с Виктором Цоем, с которым автор фильма дружил непонарошку, и даже в книге на титуте “Евгения Телегина” Виктор Тихомиров навеки запечатлен на портрете карандашом Виктора Цоя, а послесловие к кнгиге написал “Б.Г.”!

И вот поворотный эпизод в фильме – он связывает всех героев с временем и пронизывает зрителя, как сверло, постепенно и насквозь. Цой, пришедший на квартирник (к автору фильма!), рассматривает картины на стенах, а пигалица лет восьми предлагает ему сразу снизу вверх “спеть что-нибудь”, а он отказывается. Присутствие в кадре Евгения Телегина в тельняшке и автора фильма в домашнем халате, похожего на Бальзака, вроде бы случайно, но своей непосредственностью вовсе “сносит крышу” зрителю. И выход Татьяны в черном дресс-коде с алыми губами и файлом в руках (признак политического театра, атрибут телеведущих и спикеров телевидения) – “удар под дых” не только для Телегина (сумасшедшая, сильнейшая сцена!)

После ухода обратно в коридорчик Татьяна на глазах у Телегина, прошедшего огни и воды, оборачивается и со всей силы швыряет на пол папку, а из нее вдруг рассыпаются старые фотографии – из личного архива Виктора Тихомирова: с друзьями юности, времен СССР, снятых в этом же коридорчике. И пространство и время таким образом замыкаются в узком питерском коридорчике для нас и для героя одновременно в какой-то ужас и полукрик удивительно родным голосом…

Культурное пространство нашей родины, наши личности сформировались, по ходу мысли автора, из детских и юношеских наших дружб и удивлений, из страхов, страданий, из семейных архивов, фамильных библиотек в бескрайней грязи загородных “усадеб”, из родительских (непринятых нами) традиций и стремления упрямо двигаться своим путем, несмотря на приказы “не собираться больше одного” в этой стране. Но, все же к счастью, и “вить гнездо”, когда приходит пора, и сидеть на кухне в тесной квартире, и есть и петь с друзьями… И даже на большом расстоянии друг от друга петь и слышать друг друга все равно…

Виктор Тихомиров на этот раз “нырнул на абсолютную глубину”, раскрывая наши “струны” и “ниточки”. Нами, русскими людьми, движет ностальгия по постоянно утрачиваемому и отчаянное стремление стать лучше! Мы с трудом веками не можем определить себе героя после Стеньки Разина. Легко “покупаемся” на Гарри Поттера. Мы не ценим свою собственную “лягушачью кожу”, которая нас хранит от зла и случайностей! Поэтому “убивать” героя или уводить “в мир иной” стало в нашей литературе традицией. (В начале прошлого века даже у фильмов делали два разных финала: трагический – для России, для зарубежья – счастливый.)

– Я не могу представить, как можно убить героя! Нельзя убивать героя! Это значит убить историю! Я героя решил оживить руками его друга – и в романе, и в кино. Если убить героя – кино больше не хочется смотреть. А фильм должен быть “многоразовым”, чтобы смотреть и пересматривать его хотелось, а книгу – перечитывать, – пояснил мне Виктор Тихомиров. – С теми, кто в папке на фотографиях, дружим всю жизнь, с юности, несмотря на то, что жизнь разбросала… Но я политики принципиально не касаюсь, не хочу.

…Последный диалог Татьяны и Евгения на набережной Фонтанки безнадежно печален, он “отыгрывается” только лицом главного героя (актер Евгений Ткачук), от Татьяны слышен только голос: “Нам всегда есть в кого прорастать”, – говорит она, обнимая своего любимого и прощаясь, вдруг дарит ему масенькую стальную ложечку! Китайцы такую дарят для “богатства в кошельке”. Это что, издевка?

– Какая “издевка”?! – возмутился Тихомиров. – Это ж точная копия ложечки для причастия!!! Татьяна ему обещает помолиться за него и просит поехать в деревню, исправить то, что он там сделал дурного, он же друга убил!!! И тогда, может быть, станет легче и начнется что-то новое для него. Это ведь так и работает. В молодости мы об этом не думаем, не успеваем, нас несет вперед. И все же я не понимаю и не принимаю внутрее: как Пушкин мог убить Ленского?! И как можно было Татьяне написать: “Я знаю, ты мне послан Богом”, – и после этого взять и выйти замуж?! Я не понимаю!!! Уж если ты так сказала “послан Богом”, так сиди у окна и жди его хоть всю жизнь!!! Он вот в конце пришел на то же место, а ее там – уже нет…

Но зато есть девочка-царевна-лягушка Варвара. И она как раз находит сокровища прошлого со своим дедом. И это восхитительный эпизод: когда милая чистая девочка превращается в девушку и будущую “сударыню”, как она красиво перебирает в руках найденные в кладе ювелирные украшения с крупными самоцветными камнями, как она их примеряет. Большие броши, лучистые ожерелья, потрясающе красивая пластика рук. Эпизод снят одним кадром, который завершается удивительным по красоте отражением девочки в старинном зеркале…

Зеркала в фильме возникают неоднократно, по отношению к зеркалу узнается будущее героя, но этот эпизод сказочно, избыточно красив!

– Камни настоящие! – поясняет Виктор Тихомиров. – Дочь свои одолжила. Вообще все чем-то жертвовали для фильма. Я уж не говорю о средствах на его производство. Наталья Дебижева, продюсер, когда я ей в начале процесса сообщил, что добыл денег и можно снимать, только мило улыбнулась: она-то знала, сколько в реальности стоит настоящее кино. Фильм снимали 4 года, по мере изыскания средств. Актер Юрий Гальцев (в фильме – Завклубом Зарецкий) похудел перед съемками на 10 кг, и у него голос пропал прежний, он в записи лучше звучал… И лягушачья кожа в фильме сгорает – настоящая!!! Мы нашли ее у пруда. Все предметы настоящие у нас и квартирники тоже настоящие!

Да, красивых предметов в фильме с избытком… Черное вино в “четвертях” “от дяди самых честных правил” и смерть Владимира от удара о дно пруда виском – это хотя бы “метафора”?..

– Главное событие в фильме – воскрешение друга! Вы думаете, я это придумал и все?! Эту сцену пять священников смотрели, и все ее одобрили! Такие сцены есть в Евангелии и в молитве “Отче наш”: “Чаю воскресения мертвых…” (то есть верю и жду, что воскреснут). И я верю и жду! Но в фильме пришлось показать этот процесс… А у нас это как-то не принято. Но главное для меня было – понять и дать зрителю понять, почему Евгений на это решился! Что его толкнуло туда. Что настолько его “пробило”, что он пошел – и оживил?!

По законам драматургии, герой всегда возвращается назад. И, похоже, Тихомиров прав: Александр Сергеевич поступил, как “поэт”, то есть бросил историю с открытым концом, бросил героя с его пробуждающейся совестью. А у героя Виктора Тихомирова совесть пробуждается стремительно под влиянием реальных невзгод: он простой городской парень из неполной семьи, в рваных джинсах, попадает под военный призыв (одновременно Завклубом Зарецкий идет в армию по контракту, от несчастной любви). И в процессе службы что-то важное Евгений понимает, и совесть его совершает в заданную единицу времени более стремительную работу, чем у героя Пушкина, и в духовном плане он вырастает и просветляется.

И это – правильно! Потому что все придуманные истории – материализуются. Наша реальность моделируется нашим сознанием в зависимости от того, какие книжки мы читаем и перечитываем!

Виктор ТИХОМИРОВ: Многоразовость – мой категорический императив. Я хочу, чтобы мой роман перечитывали и переиздавали. Он вышел только что в московском издательстве “Проспект”, но это уже третье издание. Мне нравится, когда молодые люди читают, лежа в траве, у реки, а не смотрят глупости в гаджетах. И актрисы у меня из хороших культурных семей. Ангелина Шалагина (Ольга) – архитектор, моя бывшая ученица по рисунку, она у меня в “Чапаеве” снималась в 2013-м. Мы познакомились на какой-то манифестации против сноса памятников в Петербурге. Серафима Крамер (Татьяна) – дочь моих давних друзей, папа ее – известный театральный режиссер, мама – актриса, она у Сокурова снималась неоднократно. Серафима за время съемок закончила режиссерское отделение РГИСИ, она театральный режиссер. Евгений Ткачук – вообще “звезда”, страшно занят, даже на премьеру фильма не пришел. На съемки их всех в одном месте собирать стоило огромных усилий. Мы еще и поэтому так долго снимали….

– Как вы писали письмо Татьяны к Онегину?

– Представил себя Татьяной. Это опыт жизни. И письмо Онегина к Татьяне тоже. У меня книжка вышла на эту тему: “Тысяча и одна любовь” – с предисловием “Б.Г.” (“Евгений Телегин” – тоже с представлением “Б.Г.”). Вы, если хотите, найдите эту книжку, там всевозможные любовные истории прописаны. По любой можно кино снимать. А всего у меня 11 книг вышло и 18 фильмов и 15 книг с моими иллюстрациями, в 2008 году в Русском музее персональная выставка картин была: огромные картины, по 6 квадратных метров…

– Да я верю, что вы “человек совсем хороший”, поскольку участник художественной группы “Митьки” и педагог, и писатель. И все у вас должно быть красиво…

Марина КОПЫЛОВА

«Экран и сцена»
№ 5 за 2024 год.