В конце года в Казани прошел XV Всероссийский фестиваль молодой режиссуры “Ремесло”. И словно в пандан к рано сгущающимся зимним сумеркам главной темой фестиваля стала “власть тьмы”, а главным событием – одноименный спектакль Елизаветы Бондарь в Альметьевском театре.

Фестиваль “Ремесло”, проведение которого Театр имени Камала с недавних пор передал татарскому ТЮЗу имени Кариева, стремится открывать имена начинающих режиссеров. По формальным критериям авторы спектаклей должны быть не старше 35 лет или дебютировать в профессии не более пяти лет назад. Поэтому на фестивале не было работ именитых татарских режиссеров, а постановки молодых пока оставались именно что в рамках освоения ремесла, а не поисков, экспериментов и прорывов. За редкими исключениями.

В первую очередь, “Ремесло” охватывает театры Татарстана, хотя в программе были спектакли и из других регионов – из Башкирии, Удмуртии, Ачинска, Барнаула, Губахи. Ачинский театр драмы показал стильную “Первую любовь” Дмитрия Акимова, где повесть Тургенева была перенесена в наши дни, Молодежный театр имени Золотухина из Барнаула привез “Ноябрьский зов” Марии Малухиной в постановке Петра Нореца о турпоходе, ставшем для героев своеобразным “путем к себе”, а Камерный театр “Доминанта” из Губахи – “Тихий свет” Романа Козырчикова в постановке Дмитрия Огородникова, спектакль о пропущенном счастье.

На первом плане фестиваля была, конечно, театральная культура Татарстана и его национальная драматургия. Так, Театр Камала представил спектакль “Двойник” по пьесе народного поэта Татарстана Ркаила Зайдуллы. Вещь эта далеко не новая – ей уже 20 лет, но звучит весьма злободневно. По сюжету бродячий поэт и хан Золотой Орды, похожие, как две капли воды, поменялись местами; но едва оказавшись на троне, свободолюбивый пиит обернулся злодеем почище самого тирана и устроил во дворце кровавую резню. Вечная история о развращающей власти была поставлена учеником Фарида Бикчантаева Рамилем Гараевым в классической, тяжеловесной манере как бенефис одного из лидеров труппы Рамиля Вазиева, игравшего обе роли – и хана, и его двойника.

Еще одну любопытную пьесу – “Дом Бургана” Ильгиза Зайниева, нынешнего худрука Театра кукол “Экият” – показал Туймазинский татарский драматический театр. Это современная история, написанная в традиции горьковских “Мещан” и “Вассы”. После смерти отца семейства Бургана, державшего в ежовых рукавицах всю родню, его дом начинает стремительно рушиться. Привыкшие существовать в страхе и подчинении, не умеющие любить и выражать свои чувства, потомки Бургана не могут жить ни по-старому, ни по-новому. В итоге все ветви родового дерева оказываются обрублены, а дом Бургана – обречен. К сожалению, режиссер Айдар Зарипов не смог подобрать ключа к этой пьесе, не лишенной символизма и метафизики, где пущенные на дрова деревья с кладбища приносят с собой в дом холод и дыхание смерти.

Зато буквально то же ощущение конца мира, его обреченности, мастерски выразила Елизавета Бондарь в своей постановке “Власти тьмы” в Альметьевске. Монументальную драму Толстого она сократила до полутора часов сценического действия, похожего на нечто среднее между оперой и ожившей инсталляцией. Нет, в пьесе, написанной ею совместно с драматургом Екатериной Августеняк, присутствует толстовский нарратив: отравление Анисьей, этой леди Макбет Тульского уезда, мужа Петра ради денег, шашни ее любовника Никиты с падчерицей Акулиной и, наконец, убийство прижитого ребенка – все это в спектакле есть. Но сюжет тут второстепенен, ужас кромешной “власти тьмы” дается нам в ощущениях.

В сценографии Анастасии Бугаевой вся сцена, где находятся и зрительские ряды, заполнена голыми деревьями без крон, коры и корней, словно безжизненно торчащими из болота. А ноги актеров по колено замотаны бинтами под цвет стволов, будто они тоже часть этого мертвого леса, выросли из той же гиблой почвы, но способны сойти с места, как Бирнамский лес в “Макбете”. Эта мрачная шекспировская трагедия будет вспоминаться во время спектакля не раз – и потому что три главные героини с недобрым, тяжелым взглядом, готовые в любой момент вцепиться друг другу в растрепанные волосы, тут явно похожи на макбетовских ведьм, да и прочие – те еще “пузыри земли”. Все они словно страдают абстинентным синдромом: их бьет мелкая дрожь, ноги разъезжаются, а язык заплетается. Но все это – точно выверенная пластическая и голосовая партитура. У каждой героини своя звуковая характеристика: одна смеется, будто каркает, другая шипит, как змея, третья блеет овцой. Так внешние, практически физиологические характеристики становятся проявлением внутренней тьмы – словно герои ходят перед нами вывернутыми наизнанку.

Важный элемент этой глобальной инсталляции – саундтрек композитора Николая Попова. “Темная, мощная, сияющая, обволакивающая, гладкая, тяжелая, скользкая”, – раздается в динамиках монотонное песнопение, похожее на шаманское камлание. “Будущее зависит от тебя”, “ведь ты этого достойна”, – вплетаются в словесную вязь рекламные слоганы. И становится понятно, что это – молитва тьме, молитва богу консюмеризма, отрицающего какую-либо духовную вертикаль. Неслучайно единственный яркий, ослепительный свет тут исходит не сверху, а от блесток мини-юбки Анисьи в луче фонарика – плотоядный свет ее чресел.

Альметьевский спектакль по-татарски называется словом, которое на русский можно неловко перевести как “Беспробудство”. Тут не просто беспробудно пьянствуют, а живут беспробудно, не приходя в сознание, первобытными инстинктами. Это такие же “дремучие” люди, как и лес вокруг них. И даже в финале Бондарь не разрешает им “проснуться”. Если у Толстого ухарь Никита, убивший и закопавший в погребе младенца, не выдержал и признался в злодеянии, то режиссер оставляет героя без покаяния. Он кричит о своих грехах, но его никто не слышит – жизнь идет своим чередом, гости гуляют на свадьбе Акулины, лишь темный зев погреба, куда унесли ее дитя, остается зиять на сцене, как ворота в ад.

В этом смысле тему “Власти тьмы” продолжает новая постановка Бондарь в Театре Наций, как раз по “Макбету” – еще более страшная и безнадежная. Но это уже другая история.

Марина ШИМАДИНА

«Экран и сцена»
№ 1 за 2024 год.