Людмила Максакова – одна из самых темпераментных и неугомонных вахтанговских актрис, да и вообще актрис современной российской сцены. Во всех своих возрастах она неизменно демонстрирует творческую жадность – и родной Театр имени Евг. Вахтангова восхищенно предлагает ей самые непредсказуемые роли. Перечень сценических работ Людмилы Максаковой в Вахтанговском эпохи Римаса Туминаса впечатляет контрастами: Мария Васильевна Войницкая в «Дяде Ване», Бабуленька в спектакле «Пристань» (фрагмент из «Игрока» по Ф.М.Достоевскому), Няня и Танцмейстер в «Евгении Онегине», Дама в «Минетти» и, наконец, Иокаста в «Царе Эдипе». А еще есть творческий вечер, регулярно проходящий в Артистическом кафе театра – в программе романсы из спектаклей Рубена Симонова и Петра Фоменко, поэма А.С.Пушкина «Граф Нулин» и стихи поэтов XX века. К очередному своему юбилею Людмила Максакова подошла супервостребованной театром, в котором прослужила всю жизнь.
Газета «Экран и сцена» поздравляет Людмилу Васильевну с днем рождения и предлагает читателям текст Майи Одиной, написанный к предыдущему юбилею.
В нем все – правда, просто прошло 5 очень содержательных лет.
Редакция «ЭС»
Майя ОДИНА
ВЕЛИКАЯ МАГИЯ
26 сентября – юбилей Людмилы Максаковой, когда-то раз и навсегда связавшей свое сценическое существование с Вахтанговским театром и более полувека хранящей ему верность. Но быть верной своему дому – отнюдь не значит заточить себя в его стенах, бежать других интересов. Людмила Максакова, как никто, жадна до работы, до нового и неизведанного, что с завидной лихостью и демонстрирует. «Экран и сцена» неизменно восхищается талантом и неукротимым темпераментом актрисы и с удовольствием ее поздравляет.
Людмила Максакова – актриса виртуозная. Это становится ясно, когда смотришь спектакль с ее участием первый раз. А когда второй, третий (а тут надо останавливаться, иначе потом это сделать будет невозможно), начинает захватывать азарт. Она не только не повторяется, у нее любая реплика, фраза, чуть не каждый слог, предлог произносится всякий раз с новым оттенком, точнее которого, кажется, не бывает. Но так думаешь ровно до следующего спектакля. На следующем понятно: бывает. Ей гвоздь в полу, накладка с декорацией или партнер, забывший реплику, – все на пользу, все в игру. Она с легкостью подхватывает незапланированное предлагаемое обстоятельство и в то же мгновение вписывает в ткань спектакля. И эта импровизация естественна, всегда в точку и всегда восхитительна. Интонации реплик Максаковой забыть невозможно, даже если спектакль не играется уже лет двадцать. В «Стакане воды» Скриба она даже шляпные перья, мешавшие чуять придворные интриги, сдувала с миллионом разных подтекстов. «О небо, а!» – это была не реплика, а фейерверк вторых, третьих и четвертых смыслов. А графинино «мм-ня» в пушкинской «Пиковой даме». А «почему яблоневый (сад) – вишневый!» в «Полонезе Огинского» Николая Коляды. А «Сара (пауза) Бернар!» в «Без вины виноватых» Островского.
Даже если спектакль по каким-то причинам не удается, не складывается, Людмила Максакова пытается преодолеть это первым делом через слова, именно в них ища живительную жилу. Ну а уж если все складывается – вот тут на каждом шагу россыпи! Вот тут каждый выход из кулис, словно бажовское серебряное копытце! Вот тут вихрь!
Не случайно их творческий роман с Петром Фоменко столь прекрасен и в кино, и в театре. Они созвучны. Он музыкален, она музыкальна. Они со-музыкальны. Он словесник, готовый «ах», «да-с», «атанде-с» уделить отдельную репетицию, и она словесница, находящая удовольствие в разборе роли на уровне префиксов и суффиксов, прошамкивая, промямливая, пропевая все вытащенные на поверхность морфемы, добиваясь верного звучания и точнейшего психологического рисунка. Может, поэтому она – и актриса необыкновенная, и еще и писательница необыкновенная. С той же энергией, с какой Максакова играет на сцене, она создает свои театральные очерки, с той же сочностью говорит, повествует, вспоминает.
При этом она – блистательная, успешная, красавица, всегда благоухающая духами, с мужем, восседающим на ее премьерах с кустом роз, – составляя собственную книгу, называет ее «Мое горькое, горькое счастье». (В скобках хочется воспользоваться случаем и заметить, что автобиографическая глава обрывается на самом интересном месте – пожалуйста, Людмила Васильевна, допишите!) Горе это – и тут ничего нового – от ума. Ум же, перефразируя реплику Шмаги из «Без вины виноватых», для актрисы лишнее. А у Максаковой он, что называется, зашкаливает. Он и дает эту горечь, этот вечный поиск и неуспокоенность, подпитывает это любимое фоменковское всегдашнее сомнение «вера есть – уверенности нет».
Но у Людмилы Максаковой и здесь – высшее мастерство. Всю мощь интеллекта, образования, острословия, едкости и сарказма она обрушивает на нелюбимых – журналистов, критиков, критикесс, рецензентов, гостевых редакторов и девочек с микрофонами. С любимыми, а ее любимые – только режиссеры, и не просто, а самые талантливые, она первоклассница, все записывающая в тетрадочку. С ними она сама покорность, трепет и полное подчинение. И только одна цель – сыграть исключительно по гамбургскому счету.
Ее талант неотделим от высочайшей преданности. Максакова вцепляется в режиссера, как ребенок, боящийся потеряться, и держится до тех пор, пока из этого сцепления не вырастет спектакль, о котором будет говорить вся Москва. А после премьеры вцепляется еще сильнее. Только бы случилось продолжение! И пусть это будет драматическая эксцентрика, маразматическая эксцентрика, просто эксцентрика, тонкая французская игра, трагедийность, эстетство, водевиль – ей все подвластно. Роли Максакова готова пропрыгивать, прошаркивать, проскакивать, протанцовывать, пропевать, промямливать. Быть пластилином, глиной, мрамором, тряпкой, папье-маше, балериной, призраком, эмансипе, смертью – только быть. Быть на сцене. Она настырная и благодарная. Обо всех режиссерах, с которыми работала, ею написаны блестящие статьи. А если о ком не написала – рассказала на всех телеканалах. Воспела, обожествила, обессмертила, вернула сторицей.
Она нетерпелива. Ей всегда мало. Она и ждет милостей от театра, и, если уж совсем ничего не предвидится, ищет их сама. Так, в девяностые годы отправилась вслед за любимым Романом Виктюком по съемным сценическим площадкам, ради «Полонеза Огинского», в котором была необыкновенна. Потом за Эймунтасом Някрошюсом и его «Вишневым садом», в котором тоже была ни на одну из Раневских не похожа. Впрочем, прошедшее время – не из ее репертуара.
Сегодня, даже в ролях «не первых сюжетов», она ни на грамм не сбавляет пыла, энтузиазма, самоотдачи, отменной физической выправки. Пусть это будет танцмейстер, пусть няня, путь мать первой жены профессора, пусть роль, как она сама же любит цитировать Петра Фоменко, «как волос в супе» – для Людмилы Максаковой это ничего не меняет.
Да и со сценами все опять интересно. Ее ближайшая премьера, спектакль Римаса Туминаса по пьесе «Минетти» Томаса Бернхарда – на Новой, только что построенной и открытой, сцене театра. И каким бы ни оказалось это пространство, если играет Людмила Максакова – оно быстро станет намоленным.
Майя ОДИНА
«Экран и сцена«
26 сентября 2020 года.