Утиная охота

“Человек, который удивил всех”. Режиссеры Наталья Меркулова и Алексей Чупов

Время действия фильма Натальи Меркуловой и Алексея Чупова “Человек, который удивил всех” определить трудно. Сибирские леса и реки выглядят вечными, тихая деревня с покосившимися избенками смотрится примерно так же. Песни, звучащие по радио, и ассортимент магазина в областном центре поясняют, что время не советское, но не более того.

История задумчивого егеря Егора Коршунова (Евгений Цыганов) могла случиться в промежутке от начала девяностых до наших времен, а то и позже. И в этом есть своя правда, поскольку и тема у фильма большая – что делать, чтобы не умереть; а период “девяностые и позже” необходим для яркости, которая, в свою очередь, необходима для непростой, особой отваги.

На своей работе Егор бродит по лесу, заросшему великолепными травами, плывет на катере мимо дивной красоты берегов, утром они с беременной женой Натальей (Наталья Кудряшова) вместе смеялись. Портят эту идиллическую картинку только таблетки, которые Коршунов периодически закидывает себе в рот; не все так хорошо в его жизни…

Тем не менее, почти сразу же Егор доказывает свою силу, ловкость и убежденность в правоте. В лесу встречаются браконьеры с убитым оленем, хотят напасть на егеря, он стреляет, не задумываясь: мужик, герой. Эта возможная беда проходит мимо. Жена Наталья плакала, думала, что его посадят, но в областном центре удивительно быстро разобрались, в чем дело, “превышения пределов допустимой самообороны не выявлено”, и Егор возвращается домой, угощать домочадцев купленным в магазине деликатесом – печенью трески, которую его старик-тесть (Юрий Кузнецов) характеризует коротко и емко: “Гамно!”

Но если тюрьма Егора минует, то другая беда – нет. Нам не показывают его визит к следователю, зато показывают кабинет врача, где унылый медик буднично сообщает ему о том, что жить осталось мало: «Я не сказал: “два месяца”. Я сказал: “месяца два”».

Егор продолжает действовать, как мужик и герой, скрывает все от семьи, кладет деньги в банк под проценты, чтобы семье хватило на его похороны, а когда все неожиданно открывается, потому что егерь падает в обморок на крыше, которую чинит с другом – наотрез отказывается лечиться и заявляет жене: “Картошку уберем, а потом я в хоспис”.

И тут жесткую и прямую мужскую линию – работать, стрелять, умирать – начинает побеждать мягкое и гибкое, женское и детское. Жена собирает по всей деревне деньги, изрядную часть дает местный чиновник Захар Викторович (Павел Майков в рыжих усах). При этом чиновник говорит: “Земляки зла не помнят”, намекая, видимо, на какую-то прошлую историю, которая так и останется в фильме тайной. А сыну-школьнику удается убедить отца лечиться проникновенным и трогательным “Папа, пожалуйста!”

Разница мужского и женского проявляется и в подходе к лечению. Занятой столичный профессор (Максим Виторган) деньги не берет – “У вас терминальная стадия на подходе”, зато их берет веселая шаманка (Елена Ворончихина), которая живет в строительном домике, пьет много водки и сообщает Егору две вещи. Первую – во время “очищения”. Шаманка, накинувшая на голову капюшон с головой хищной птицы, обкатывает голого егеря тестом, а он хватает ее за руку – не то от боли, не то от негодования: “Крепко схватил! Любишь все крепко держать? А ты отпусти”.

А вторую – во время встречи в лесу, когда уже ясно, что очищение не помогло. Шаманка поет короткую байку – сибирскую легенду о селезне по имени Жамба. Пришло как-то селезню время умирать, но был он хитер (шаманка употребляет более яркое слово) и поэтому пошел на дорогу и начал валяться в пыли. После этого стал он серым, похожим на утку, и пришедшая Смерть среди уток его просто не нашла.

Егор ничего ей не отвечает – он вообще довольно молчалив, а после шаманской байки не произносит ни слова до самого конца фильма. Евгению Цыганову приходится играть походкой, глазами и выражением лица, и это у него получается. Если привычные шутки про застывшую на лице актера мысль о тщете всего сущего еще можно попытаться применить к первой части фильма, то во второй части, после лесной встречи, сделать это будет невозможно. Персонаж Цыганова не станет веселым существом с живой мимикой, но в нем изменится все.

В магазине областного центра Егор купит себе красный лак, помаду, тушь, короткое платье брусничного цвета, колготки, изящную маленькую сумку и сапожки на каблуках. Все это он намажет и наденет ночью, в бане. Сначала просто будет смотреть на себя в зеркало, потом выйдет в огород, посмотреть на луну, показаться Смерти – узнает? Нет? Его и жена родная не сразу узнает, бросится с кулаками на тетку-дылду, забредшую на чужой двор, а потом замрет: “Егор?” И муж ничего ей не ответит, поскольку не знает, Егор ли он или уже не совсем.

Разница между егерем и селезнем в том, что птице надо было скрыть свою сущность, спрятать ее под слоем пыли – селезни ярче уток. А Егору, чтобы спрятаться от Смерти, пришлось поступить наоборот – стать броским, привлечь внимание. В обоих случаях они отказывались от самих себя, от своей идентичности, в обоих случаях это был вызов собственной внутренней сущности, и за это пришлось платить: потерей своего отличия от других у Жамбы и подчеркиванием, выпячиванием этих отличий у Егора.

Егору это не принесло ничего хорошего. Жена возненавидела его и прогнала жить в баню, односельчане избили. В лесу, куда егерь сбежал, встретились бородатые и злые сборщики кедровых шишек; сперва они приняли его за женщину, а потом, поняв разницу, собрались изнасиловать и убить.

И то, как Егор (или уже не Егор) семенящей походкой бежит от них по таинственным мхам и папоротникам, легкий, тонконогий (не так бегают по лесу егеря), и то, что он молчит и даже не пробует защищаться (не так себя ведут настоящие мужчины), говорит о том, что шансов у Смерти все меньше и меньше, если, конечно, верить в легенду, а режиссеры верят.

Когда хочется жить, прямой и жесткий путь – не всегда правильный. Односельчане, которые били Егора, придерживаются именно его; один из них, его друг, в отчаянии кричит: “Да умри ты, как мужик!” Как мужик – означает гордо, молча, не показывая слабость, не пытаясь спасти себя: как в самом начале Егор и собирался, но потом, видимо, понял, что умирать ему совсем не хочется, и шаманка это тоже поняла. И жена Егора в конце концов тоже поняла – нашла мужа в заброшенной лесной хижине, принесла ему еды, отмыла в тазу и сама как следует накрасила ему губы и ресницы.

Похудевший ради этой роли Евгений Цыганов в платье и при макияже – зрелище необычное. И фильм Натальи Меркуловой и Алексея Чупова называли уже и транс-драмой, и призывом к поддержке ЛГБТ, тем более что с сыном Егора не хотят играть другие мальчишки: “твой отец – пидор”, да и деревенские мужики бьют егеря по той же предполагаемой причине.

Но это фильм о кризисе. О переходе на другую ступень своей жизни, где действительно приходится попрощаться с собой прежним и похоронить его, для того, чтобы жить дальше. Как прощаемся мы с прежними, отжившими убеждениями и желаниями, прежними, уже не совпадающими с нашим внутренним миром работами, любимыми и друзьями, освобождая место для того, что придет после. И зная, что освободить его можно только так – в такие моменты сидеть на двух стульях не получится.

Егерь Егор сидит на одном стуле, глядя в больничное окно. Его переодели в мужскую пижаму и дважды просветили рентгеновским аппаратом. Он не просит женскую одежду, она уже не нужна. Он пробует понять, кто он теперь. А за окном идет первый снег, а по деревне бегут крикливые гуси, напоминая не то о хитром Жамбе, которому пришлось поменять себя, чтобы выжить, не то о гадком утенке, которому пришлось жить не в своей сущности, чтобы найти свою.

Если бы Егор засмеялся от радости, это была бы еще одна глубинная трансформация, но он уходил от Смерти мрачной дорогой, и режиссеры оставляют за кадром продолжение: что было дальше, как жила потом семья Коршуновых (да, у них птичья фамилия), кто убирал картошку? Хотя, конечно, показать Евгения Цыганова смеющимся – большое искушение, и это точно удивило бы всех.

Жанна СЕРГЕЕВА

«Экран и сцена»
№ 21 за 2018 год.