Жизнь и судьба Оксаны Черкасовой

О.Черкасова
О.Черкасова

ЧЕРКАСОВА Оксана Леонтьевна, режиссер анимационного кино

Дата и место рождения: 20 августа 1951 года, г. Норильск, Красноярский край

Лауреат Государственной премии РФ (1996).

В 1976-м окончила факультет дизайна Свердловского архитектурного института. В 1979–1981-годах училась на Высших курсах сценаристов и режиссеров в Москве (объединенная мастерская Ф.С.Хитрука, Ю.Б.Норштейна). В 1981 – 2002 годах работала на Свердловской киностудии, а впоследствии на студии “А-фильм”. Занимается рисованной анимацией, сотрудничала с художниками В.А.Ольшвангом, А.Н.Золотухиным и другими. С 2002-го – профессор кафедры анимации и компьютерной графики при Архитектурно-Художественном Университете Екатеринбурга.

Активно сотрудничает с анимационными студиями “М.И.Р.” (Москва), “Пчела” (Москва), “А-Фильм” (Екатеринбург), “Светлые Истории” (Екатеринбург).

© “Энциклопедия отечественной мульти-пликации”, Москва, “Алгоритм-книга”, 2006.

ФИЛЬМЫ И НАГРАДЫ:

“КУТХ И МЫШИ”

Диплом за лучший дебют Российской анимации

“БЕСКРЫЛЫЙ ГУСЕНОК”

Диплом МКФ “КРОК” (Украина, 1987)

I приз фестиваля “Этнографического кино” в Пярну (Эстония)

“ДЕЛО ПРОШЛОЕ” – Приз жюри Гильдии кинокритиков МКФ “КРОК” (Украина)

I приз МКФ в Пярну (Эстония)

“Золотой полкан” – приз на КФ в Самаре

“ПЛЕМЯННИК КУКУШКИ”

Гран-при МКФ в Пярну (Эстония)

Гран-при МКФ женского кино в Кельне (Германия)

I приз МКФ “КРОК” (Украина)

I приз МКФ в Дрездене (Германия)

I приз МКФ в Оберхаузене (Германия)

II приз МКФ в Хиросиме (Япония)

“НЮРКИНА БАНЯ”

I приз МКФ “КРОК” (Украина) –

приз “Серебряный голубь” МКФ в Лейпциге (Германия)

Гран-при МКФ в Эшпиньо (Португалия)

I приз МКФ в Бадене (Швейцария)

I приз МКФ в Загребе (Югославия)

I приз МКФ в Дрездене (Германия)

I приз МКФ в Хиросиме (Япония)”

Гран-при МКФ женского кино в Минске (Белоруссия)

Спецприз жюри фестиваля отечественного анимационного кино в Тарусе ( Россия)

номинант премии “НИКА”

“ВАШ ПУШКИН”

Большая Золотая медаль творческих союзов “К юбилею Пушкина”

Специальный приз жюри МКФ в Дрездене (Германия)

Специальный приз жюри РКФ в Тарусе

Диплом творческих союзов

“ЧЕЛОВЕК С ЛУНЫ”

Спецприз жюри РКФ в Суздале

“Золотой голубь” МКФ в Лейпциге (Германия)

“ВИВАЛЬДИ” и “РОССИНИ”, фильмы из цикла “Сказки старого пианино” (студия “М.И.Р.”)

Премия Правительства РФ в области культуры

Приз Республики Беларусь

“КУПАВА” (студия “Пчела”)

приз жюри фестиваля Российского кино “Окно в Европу” в Выборге

Кадр из фильма “Россини”
Кадр из фильма “Россини”

В названии материала – словно отзвук знаменитого романа Василия Гроссмана в наши дни. Таковы пережитые страницы драматического рассказа Оксаны Черкасовой, известного режиссера-аниматора, педагога, Лауреата Государственной премии Российской Федерации (1996). Внушительное количество отечественных и зарубежных призов – в фильмографии режиссера. Ее творчество с первых работ и педагогическая деятельность привлекают внимание зрителей и профессионалов редкой способностью найти в анимации свой метод и индивидуальный язык, умение воплотить замысел и в фильмах, и в коротких прикладных сюжетах (рекламе). С годами Оксана Леонтьевна не меняет свой внешний облик. Словно стиль остается верным автору (и наоборот), как и сам процесс творчества.

Мы говорим о профессии и жизни накануне юбилея Оксаны Черкасовой. Живой, открытый человек рассказывает о времени, учителях, значительных переменах в судьбе.

Режиссер, “девочка из ГУЛАГа” и с “Уралмаша” вернулась в стены архитектурного института (теперь Уральский Государственный архитектурно-художественный университет), в котором получила первое образование (на отделении дизайна). А затем – выпускница Высших курсов сценаристов и режиссеров Госкино СССР (мастерская классиков – Федора Хитрука и Юрия Норштейна) стала возглавлять, в должности профессора, кафедру графики и анимации. Здесь готовят профессиональных художников-аниматоров. Оксана Леонтьевна гордится своими учениками и внимательно следит за их творчеством.

– Оксана Леонтьевна, когда мы, довольно давно, познакомились на Открытом российском фестивале анимационного кино, вы показывали фильмы своих студентов. Мы вместе поддерживали молодых аниматоров. Безусловно, вы – одаренный педагог. Но ведь не сразу пришли в анимацию?

– Когда в 1967 году, на базе кафедры графики и анимации, был открыт филиал Московского архитектурного института, я туда и поступила. Затем его преобразовали в самостоятельный Свердловский архитектурный институт. На втором курсе я и перешла из филиала МАРХи на отделение дизайна. А в 1995 году он получил государственный статус академии. Из этого учебного заведения и вырос Уральский Государственный архитектурно-художественный университет. Там и преподаю. Не считаю себя художником, хотя рисовать умею, композицию чувствую, но я – режиссер и педагог.

В мое время здесь преподавали замечательные люди, которым определили место жительства на Урале. Например, известный архитектор, профессор Константин Тимофеевич Бабыкин с 1931 года работал в Уральском политехническом институте. В 1933 году возглавил кафедру архитектуры строительного факультета. Именно им были заложены основы высшего архитектурного образования во втором в России, Свердловском архитектурном институте. И я застала его учеников.

– Это ваши студенческие годы. А где родились? У вашей семьи, насколько я знаю, очень насыщенное, драматичное прошлое…

– Родилась я в Норильском ГУЛАГе, в 1951 году. В 1954 году Норильск из зоны лагерей стал городом. Деда моего, Макарова Владимира Ивановича, осудили на двадцать пять лет. Он был начальником литейного цеха на. “Уралмаше”. Приехал на строительство этого промышленного гиганта в 1934 году. Осудили его в 1937-м, по делу Орджоникидзе. Родом дед из Киева. Учился у знаменитого Евгения Оскаровича Патона – советского ученого, инженера, работавшего в области сварки, мостостроения и строительной механики. Затем был на стажировке, в Мюнхене. А в Мюнхене родилась моя мама. Как понимаете – враги народа налицо!

Деда, к счастью, я позже застала. Маму, Макарову Евгению Владимировну, в 1937 году сразу исключили из школы, из десятого класса, ибо не отказалась от родителей. У нее не было даже среднего образования. Родные отправили ее под Одессу. Там она окончила какие-то бухгалтерские курсы. Это 1938–1939 год, надо было работать.

Началась война, маму угнали немцы. Она работала в трудовом лагере и на ферме. И только в 1947 году ее выслали вместе с узниками лагерей и пленными на Родину как дочь врага народа. По счастливой случайности она попала в Норильск, где были родители. Мама – Евгения Макарова. Мои родственники все из Малороссии, но с русскими фамилиями – Борисовы, Красновы, Остроуховы.

Мама была с веселым нравом, синими глазами, черными вьющимися волосами, отличным музыкальным слухом, играла на гитаре. Немецкий знала в совершенстве.

– А вы всей семьей встретились там, в Норильске?

– Думаю по отдельности, что вполне вероятно. Дед как крупный в прошлом специалист литейного производства работал в “шарашке” тюремного типа. Позже ему даже дали Сталинскую премию, у него еще были патенты на изобретения. Кстати, от премии поначалу отказался. Но! Ему “коллеги” по работе, если можно так сказать, заметили: “Ты же не один работал, так что соглашайся! Тебе премия не нужна, а нам – очень нужна!”

Деда реабилитировали в 1958 году. Он и бабушка, Борисова Юлия Васильевна, приехали в Свердловск. Бабушка, как жена декабриста, оставалась рядом с дедом, даже в последние годы его заключения родила мою тетю, которая была младше моей мамы на пятнадцать лет.

Дед до последних дней переводил с немецкого языка технические тексты. Когда маму привезли из Германии в Норильский лагерь, она толкала вагонетки в шахте, и вот бухгалтер Кац “рассмотрел”, по физическому состоянию, ее беременность. Она отрицала, но если бы не этот человек, и к доктору бы не пошла. Ее перевели именно к Кацу в бухгалтерию.

Меня могло и не быть… Я не знаю, кто мой отец. Мама умирала и так мне и не сказала… Вероятно, не знала КАК сказать. Я смеюсь: у меня в свидетельстве о рождении значится – “мама – номер, папа – прочерк”.

– И когда вся семья вернулась в Свердловск?

– Я с дедом приехала в 1958 году, а мама вернулась в 1963 году. Жили мы в Норильске в бараке ГУЛАГа, затем на поселении. Детей было мало, их любили. Помню, у меня на стене висел коврик из брезента, с вышитым медведем и падающим снежком. Подарок мне такой сделали. А нитки для вышивки – из распущенных старых тряпок! Зимой холод, страшно было ходить в туалет, в конец барака. И надо было ножки быстро-быстро из-под одеяла сунуть в валенки.

Позже нам в Норильске, по реабилитации, даже в центре квартиру дали. А на “Уралмаш” мы вернулись в свои же квартиры. Мне надо было идти в школу, и я в 1958 году 27 августа приехала с бабушкой и дедушкой. Люди в подъезде жили замечательные, образованные, их дети ходили в школы, институты, техникумы, музыкальные училища. Ведь многим нельзя было вернуться в крупные города, и им определяли место жительства на Урале, в Сибири. Это так называлось – черта оседлости.

Все друг другу помогали. Я с благодарностью их вспоминаю. С будущим драматургом и сценаристом Надей Кожушаной (1952–1997. – Ред.) мы были подругами “с одной парты”. Вместе ходили в драматический кружок. Писали письма. Надя – Чехову, я – Гоголю. Такой ход придумали, чтобы инсценировать свою школьную жизнь.

– Вот вы окончили школу. Кто повлиял на выбор профессии? Вы же с Кожушаной уже и драматургией занимались. Как-то органично складывался путь к искусству…

– Да, мы были верные друзья с Надей Кожушаной. Не расставались. Помню один случай с выступлением на так называемом “Ленинском зачете”. Класс должен обсуждать поступки рядом стоящего, а я выступила с критикой этого зачета. Упрекнула класс в безнравственности. Плохом воспитании. Мне все объявили бойкот. Деда вызвали в школу. И только Надя осталась рядом и поддержала меня. Учителя, правда, все замяли.

У меня были чудесные соседи! Несколько архитекторов. Старше меня года на два. Среди них – Сергей Иосифович Санок и Михаил Гаврилович Матвеев. Дружный двор – со спектаклями, маскарадами, ходили друг к другу в гости с пирогами! Прекрасная творческая атмосфера. Мальчики рисовали, ну я потянулась за ними.

Талантливый художник, учитель рисования, Валентин Иванович Соколов пригласил меня на дополнительные уроки, совершенно бесплатно. Поступила сразу. Но училась неровно, разгильдяйски. Потом меня очень заинтересовали занятия архитектора Альберта Эдуардовича Коротковского. Увлеклась учебным процессом.

В институте произошла интересная история. Некоторые технические дисциплины преподавал секретарь парторганизации института по фамилии Годзевич. Он зашел к нам в аудиторию довольно поздно и увидел новогоднюю карикатуру с кремлевской башней и наклонившейся потухшей звездой. Стал возмущаться, кто, мол, это сделал? Начали пререкаться с ним. Он меня оскорбил, и я дала ему пощечину!

Комсомолкой я не была, равно как и пионеркой, но из института все равно исключили на два года. Некоторые педагоги меня поддержали, не дали разрушить судьбу. Помогли с трудоустройством во ВНИИТЭ (в этом институте существовала Лаборатория технической эстетики).

А через месяц я ушла в декрет. Восстановилась в институте через два года, а тогда родилась дочь, Юлия Шарова, в 1973 году, в Свердловске, училась там же, в Архитектурном институте. Затем Юлия окончила Уральский государственный университет. Она художник-постановщик моего фильма, который я сейчас делаю, “Граф Нулин” по Александру Пушкину. Живет в Англии, в городе Лидс. Кстати, подарила мне внучку Светлану (она уже научный сотрудник в НИИ в Лондоне) и внука Федора – он студент университета Хаддерсфилд в Великобритании.

Позже, в 1987 году, появилась и вторая дочь, Евгения Опалько. Она тоже окончила Архитектурный институт, затем магистратуру в Западно-Чешском университете. Живет и работает преподавателем в чешском городе Пльзень.

Через подругу Инну Штеренгарц мне помогли с работой художником на Свердловской киностудии. Сначала декоратором, потом художником в научно-популярном кино, делала титры, работала ассистентом режиссера, много ездила в экспедиции. Занималась комбинированными съемками для игрового кино. Это большая школа. Например, став профессионалом в анимации, я поняла – цвета теперь, на цифре, не работают. Когда я вижу свои ошибки сейчас, по прошествии времени, становится неловко. Я против анилинового цвета, или, как говорят наши ученики, “кислотного”.

– Поскольку в 1979 году объявили первый набор из всех союзных республик на отделение режиссеров, художников-аниматоров Высших курсов сценаристов и режиссеров Госкино СССР – конкурс был огромный. Ваши экзамены были очень серьезными. Всего 16 мест. И вы, Оксана, решились?

– Да, мы за свой счет ездили в Москву, а прежде присылали на просмотр свои работы. Потом был экзамен по рисунку. Иосиф Яковлевич Боярский (директор анимационного отделения), известный режиссер-аниматор, сценарист, приводил своего пуделя. Тот бегал, прыгал, а мы зарисовывали характер его движений. Надо было сделать раскадровку по сказке Андерсена о том, как ветер перевесил вывески, персонажей придумывали и даже пантомиму.

В комиссии мы впервые увидели Юрия Борисовича Норштейна и Федора Савельевича Хитрука. На экзамене присутствовали Никита Сергеевич Михалков и Эльдар Александрович Рязанов – они наблюдали за процессом перед приемом режиссеров-игровиков. Мастера привели нас в шоковое состояние!!! Меня попросили показать, как бегут капли по карнизу… Я что-то показала. Теперь требую этого же от своих учеников!

– Правильно, в анимации режиссеры тоже должны понимать и чувствовать метод физических действий и темпо-ритм движений. Это ветви школы Мастеров.

– На экзамене мне дали репродукцию работы Павла Федотова “Завтрак аристократа”. Вообразить, что будет дальше, если это эпизод анимационного фильма? Кто куда будет двигаться и зачем? Ну, я представила, что главный персонаж отвлекся на разговор с человеком за дверью, в это время голодная собачка стащила кусок хлеба. Герой погнался за ней, а собачка выпрыгнула в окно. Логика действия была. Задали вопрос: “Какой фильм вам нравится?” Я тут выкрикнула: “Ежик в тумане”!

Проверяли нас “без протокола” на чувство юмора. Надо было написать автобиографию и рассказ. Мой рассказ назывался “Пистики, кинжики и войнушка на великах” – о том, как мы играли во дворе. На курсы я поступила. Спасибо мамочке, которая дала мне средства на поездку, и, пока я училась, жила с моей дочерью.

Вспоминаю учебу. Училась довольно дерзко. Спорила с Юрием Борисовичем часто. Теперь стыдно. Когда я окончила курсы, то на сценарное отделение поступила моя подруга Надя Кожушаная. Мы так и держались друг за друга! С Надей параллельно учились на режиссуре Иван Дыховичный, Александр Кайдановский, Стас Намин…

Преподавали у нас Мераб Мамардашвили, Натан Эйдельман, Михаил Швыдкой, Паола Волкова. Режиссуру, общую для всех отделений, читали Андрей Тарковский, Отар Иоселиани, Эльдар Рязанов, Георгий Данелия, Ролан Быков. Никита Михалков. Какая я счастливая, я всех застала! За что мне это счастье?! И оно длилось два года.

 В 1980 году у меня умирает мама… Приезжаю домой, квартира опечатана. У меня нет документов. Что делать? Дочь у подруги. Мне помог Федор Савельевич Хитрук, который рассказал о моей беде директору Высших режиссерских курсов, Кокоревой Ирине Александровне, а та лично позвонила Терешковой. Валентина Терешкова меня приняла. Квартиру отдали.

После курсов вернулась на Свердловскую киностудию. У нас там был мультцех технической анимации. Начали делать дипломные работы на студии, друг другу помогали. В какой-то момент Алексей Караев и Владимир Петкевич познакомились с Александром Петровым (будущим “оскароносцем”), и он тоже приехал к нам, в Свердловске его семье дали квартиру. Художественная анимация стала укореняться на студии. Много сделала для этого продюсер Валентина Хижнякова и ее “А-студия”.

Мой педагог Федор Савельевич Хитрук привел меня на телевидение в Останкино. Спасибо ему за ряд моих фольклорных фильмов. Первый фильм. “Кутх и мыши”, был удостоен диплома за лучший дебют Российской анимации. Потом увлеклась этническими сюжетами. Сценарий следующего моего фильма, “Бескрылый гусенок”, написал Владимир Голованов. А художником был Валентин Ольшванг. Снимали на пленку. Нужен был оптический эффект, чтобы передать ощущение бескрайнего снежного пространства. Белая земля переходит в небо. Сейчас на компьютере сделали бы. Тогда этого не было.

Ольшванг изобретал немыслимое: на целлулоиде он вазелином мазал, чтобы сворачивалась тушь, добавлял глицерин, на нижний слой сыпал крупную соль и подсвечивал ее боковым фонарем. Использовал разные световые фильтры. Потом глицерин и тушь съедали тараканы.

За “Бескрылого гусенка” мы получили приз в Эстонии, на фестивале этнографического кино. Композитор – замечательная Маргарита Кесарева, она блестяще передала интонацию чукотского фольклора. Мы ездили в экспедицию. Привезли бабушку чукотскую, Акмалик; она тут же села у телевизора и замерла, когда услышала и впервые увидела скрипку. На экране играл скрипач Коган. Акмалик буквально завибрировала. Потом куда-то спряталась и смастерила скрипку! Из пустой широкой и круглой консервной банки, где хранят сельдь, намотав на нее леску. Мы были потрясены. Так ее заворожило звучание скрипки. Я была очарована этой простотой. Живой язык “из природы”.

  – Следующий фильм, “Дело прошлое” – сказочный подарок для детей и родителей. Надежда Кожушаная и вы, Оксана, ее вдохновитель, фольклор вложили и в изображение. Кожушаная замечательный сценарий написала. “Нюркина баня” – позже – с ней же. Одних зарубежных призов с десяток…

Оксана, вы со мной поделились сущностными анимационными особенностями и воспоминаниями.

– Желание рассказать, поделиться, посоветоваться – часть профессии. Материалы “копали” в архивах, брали из записей фольклорных экспедиций и еще – из частушек. Много придумывали с Надей. Все в группе “Нюркина баня” стали выяснять, какие в бане были самые интимные, сокровенные обряды. Мы с молодым тогда художником Андреем Золотухиным искали изобразительные фактуры. Дух сказки. Андрей, кстати, работал и с Александром Петровым, хорошая для него школа.

Вообще я очень благодарна и моим студентам, и учителям, моим художникам, сценаристам и всем, кто подарил мне жизнь и профессию.

Беседовала Татьяна МУШТАКОВА

«Экран и сцена»
№ 17 за 2021 год.