Ироничный апокалипсис

Сцена из спектакля “Grand Finale”. Фото Н.ВОРОНОВОЙ
Сцена из спектакля “Grand Finale”. Фото Н.ВОРОНОВОЙ

Седьмой международный фестиваль современного танца “Context. Diana Vishneva” прошел в Москве и Петербурге в два этапа: первая часть в октябре, вторая в декабре. Уже когда молодой смотр отмечал пятилетие в 2017 году, было понятно, что кураторы не напрасно долго корректировали его формат: “Context” повзрослел и занял пустующую нишу в сфере contemporary dance, не оставив шансов конкурентам. Фест стоит на трех китах. Здесь соревнуются молодые хореографы, и выигравший получает не унылую грамоту, не банальное денежное вознаграждение, но нечто более ценное и нужное – зарубежную стажировку и право через год выступить на фестивале с новой работой. Немаловажны и хорошие столичные площадки, предоставляемые перформерам для показов спектаклей (вечер молодых хореографов проводится с аншлагами в Гоголь-центре). Побе-дителем конкурса в 2019 году стал Кирилл Радев за спектакль “Клюв в сердце”.

В качестве гастролеров “Контекстом” выбираются только самые интересные артисты, привозить которых в Россию во всех смыслах трудно. В этом сезоне “трудными” гостями стали лондонская Компания Хофеша Шехтера со спектаклем “Grand Finale” и испанская труппа “La Veronal” с музейным перформансом Маркоса Морау “Equal Elevations” (в Москве его сыграли в ГМИИ, в Санкт-Петербурге в Музее Фаберже). И третья компонента успеха фестиваля Дианы Вишневой – российские премьеры лучших зарубежных фильмов о важных хореографах XX и XXI веков. Таких премьер в этом году было три, но лидирует картина Аллы Ковган “Каннингем” – о творчестве великого американского хореографа-реформатора Мерса Каннингема. На фесте проводятся также мастер-классы, но последние имеются и у других фестивалей с образовательной программой, а грамотно адаптированных для российского зрителя фильмов о танце больше ни на каком российском смотре не увидишь. Фильмы и масштабные гастроли – конек “Context. Diana Vishneva”.

Шехтеру сорок четыре года, и называть его культовым хореографом XXI века можно и нужно. Вклад израильтянина в развитие мирового contemporary dance сложно переоценить. Россияне вживую познакомились с его творчеством прошлой осенью, когда фестиваль “Территория” привозил работу Шехтера 2016 года – “Show”. “Grand Finale” стал следующей постановкой (2017), она длится в два раза дольше, музыкально многослойнее и тянет на программное сочинение – opus magnum. С 2002 года Шехтер живет в Англии и является ведущим игроком лондонской арт-сцены: пишет музыку, танцует, сочиняет танцы, играет на фортепиано и ударных. Но первую половину жизни он провел в нелюбимом, по его собственным словам, Израиле, стране, где все не то и все не так: Шехтера угнетала иерусалимская жара, необходимость служить в армии, слушать сводки новостей, испытывать страх и ненависть и жить в ситуации конфессиональной нетерпимости. Возможно, всему виной многонациональные корни – среди его предков было больше русских, румын, немцев, чем евреев. Отучившись на разных факультетах Иерусалимской академии музыки и танца, Шехтер-танцовщик прошел боевое крещение в компании “Бат-Шева” у Охада Наарина, откуда быстро ушел, чтобы разом бросить все, что приобрел в Израиле, и забыть об императивах, без которых не строится жизнь в этой стране, включая однобокость танцевального образования – израильские танцовщики и хореографы имеют знаменатель общей школы, единую основу. В Лондоне он хотел стать свободным от прошлого, но не получилось – прошлое преследует хореографа, как диббук. Английские критики, имеющие возможность судить обо всех новых работах Шехтера, отмечают, что “демоны” прошлого не отпускают его, в том числе и личные демоны: в спектакле “Политическая мать” он, например, “вытаптывает” детскую травму, связанную с уходом из семьи мамы.

“Grand Finale” – это собственно апокалипсис, конец времен, который уже наступил. Апокалипсис с судом и следствием, с песнями и плясками, с Содомом и Гоморрой (целующиеся мальчики), с грешниками и праведниками – спектакль начинается с молитвы солиста, и периодически на колени падают все, хотя сама молитва языческая, как у вилис на кладбище в “Жизели”, с наркотиками и гопниками, обетами, проклятиями и воскрешением из мертвых. Десять танцовщиков разных национальностей, владеющие приемами классического танца и техниками стрит-данса (прыжки на месте с широко расставленными ногами и болтающимися перед корпусом руками), буквально загоняют в темный угол коллег-музыкантов, представителей другой профессии, кажущейся более интеллектуальной. Хотя музыканты здесь суть истинные дьяволы, играющие каждый на нескольких инструментах, включая диковинную индийскую гармонику – портативный инструмент, напоминающий аккордеон, – в антракте они притворяются веселыми одесситами, развлекая публику попсовой классикой.

Группы танцующих постоянно откидываются назад – движение из языка “гага”, почти падают, но удерживаются на месте, умирают и сразу воскресают. Параллельно по сцене вальсируют стены-панели (сценография Тома Скатта), они сходятся и расходятся, создают новые пространства, будто гневливый верховный бог снова и снова переформатирует крошечный мир. Он же разит смертных землян рассекающим пространство светом (художник Том Виссер). Музыка (композитор и аранжировщик проекта сам Хофеш Шехтер) погружает в транс и актеров и зрителей (на входе выдают беруши) децибелами повторов – двоящимися секвенциями, прогрессиями и остинато. Шехтер намеренно не создает финал спектак-ля: он с него начинает и им заканчивает, так как, по его мнению, мир уже долго живет в состоянии апокалипсиса и, может быть, даже к нему привык.

Екатерина БЕЛЯЕВА

«Экран и сцена»
№ 24 за 2019 год.