Поезд прибывает и отправляется

Сцена из спектакля “Русский роман”. Фото Laura Vanseviciene

Сцена из спектакля “Русский роман”. Фото Laura Vanseviciene

В апрельском Санкт-Петербурге прошел XXI Международный театральный фестиваль “Встречи в России”, собравший на сцене театра “Балтийский дом” русские театры из Грузии, Армении, Казахстана, Азербайджана, Беларуси, Болгарии, Татарстана. Weekend, попавший на даты фестиваля, оказался прибалтийским – Русский драматический театр Литвы (Вильнюс) показал “Русский роман” (так, кстати, была обозначена и тема всего фестиваля) Марюса Ивашкявичюса в постановке Оскараса Коршуноваса, а Рижский русский театр имени Михаила Чехова (Латвия) – “Ключи от магии” Михаила Дурненкова в режиссуре Марины Брусникиной.

В сценографии спектакля “Русский роман”, созданной молодым художником Ириной Комиссаровой, читается сквозная тема – дорога, уход, все более ускоряющаяся, проносящаяся мимо, как железнодорожный состав, жизнь и калечащие столкновения с ней. Столкновения эти задевают всех подряд: Льва Толстого, его жену, детей, окружение, литературных героев. Танцуют по сцене деревянные лавки с жесткими спинками, разъезжаются стремительно на колесиках в разные стороны и снова сбиваются вместе в центре – то ли нутро покачивающихся вагонов, то ли всполошившийся зал ожидания. Рельсы не только пересекают сцену, уходя в глубину, но и вздымаются вместе со шпалами по перпендикуляру ввысь, в перспективе намекая на крест. На экране-заднике мелькают видения поезда, нить из огоньков окон вьется в темноте, словно светляки в толстовской усадьбе.

Пьеса “Русский роман”, написанная литовцем Марюсом Ивашкявичюсом на русском языке (хорошо известная по спектак-лю другого литовца Миндаугаса Карбаускиса, поставленному в Театре имени Вл.Маяковского), несколько демонизирована Оскарасом Коршуновасом. В первую очередь за счет массовки и образа Черткова, сыгранного Витаутасом Анужисом (актер Национального драматического театра Литвы), вообще умеющим существовать на подмостках предельно заостренно и надмирно, а если требуется, то и ернически. В спектакле, помимо толстовского биографа Черткова, Анужис примеряет на себя личины Кондуктора и Начальника станции – и предельно ясно, что от такого Кондуктора не спрятаться, а с инфернальным начальством не стоит и пробовать совладать. Именно для Витаутаса Анужиса, в очередной раз преображающегося то в развинченного стареющего хиппи, а то и в Сталина, дописан драматургом сокрушительный монолог – в основу положено толстовское эссе “Патриотизм и правительство”.

Лев Николаевич Толстой как действующее лицо в “Русском романе” отсутствует. И все же его реальность ощутима в каждой реплике Софьи Андреевны. В трагическом и человечном, сдержанном исполнении Нелли Савиченко (актриса Национального драматического театра Литвы) она несет в себе отнюдь не мельчайшую, а довольно значимую частицу выдающегося спутника жизни. Совсем по-иному проступает великий Лев в сыне, Льве Львовиче Толстом, сыгранном Валентином Новопольским так, что очевидно, как уязвляет его необходимость представляться Лев Толстой, как тяжело быть и сыном, и носителем имени (“Он чересчур необъятен и мощен, чтобы можно было шагать рядом с ним”). Именно этому Льву, масштаба не толстовского и характера не львиного, отдан пространный финальный монолог, в котором он на свой собственный лад кидается навстречу поезду.

Поезд прибывает и на перрон железнодорожного вокзала Риги, где в ожидании Михаила Чехова выстроились черные фигурки его почитателей во главе с репортерами. 28 февраля 1932 года, клубится в воздухе белое облачко пара, выплюнутое паровозом, звучит со всех сторон шипящее Чехофффф, семеро молодых актеров по очереди бодро рапортуют выдержки из газет – о собравшихся на платформе театральных директорах, о готовящихся театральных предложениях, о том, что в раже встречи Михаила Чехова не признали – настолько отсутствовала в повседневной жизни та магия, которой актер прославился на сцене (“Встречающие вместо него ухватили воздух”).

Сцена из спектакля "Ключи от магии"
Сцена из спектакля «Ключи от магии»

Спектакль “Ключи от магии” Марины Брусникиной, начинающийся столь многообещающе, опирается благодаря драматургу Михаилу Дурненкову, имеющему опыт создания документальных пьес о легендарных театральных творцах (самая громкая – “Вне системы” к 150-летию К.С.Станиславского в постановке Кирилла Серебренникова), исключительно на документы и мемуары. К сожалению, преимущественно на мемуары самого Михаила Александровича, наиболее известные цитаты из которых зачитываются и иллюстрируются исполнителями, порой панибратски вопрошающими: “А что сказал об этом сам Миша Чехов?”. В стремлении создать спектакль для широкой публики пьеса галопом пробегается по биографии, чуть замедляясь в тех местах, где великий актер, по его собственным словам, “спотыкался о действительность”. Предсказуемо звучат возгласы “Не верю!”, высвечиваются фото Чехова в прославленных ролях, демонстрируются всевозможные этюды – пятеро актеров и две актрисы проносят по пустой сцене то воображаемое стекло, то воображаемую фанеру, перебрасываются теннисными мячами. Участники спектакля тараторят считалочку “не-лю-би-се-бя-в-ис-кус-стве-а-лю-би-ис-кус-ство-в-се-бе” и даже рискуют декламировать от лица Чехова, экзаменуемого Станиславским, фрагменты монологов Царя Федора и Мармеладова, компрометируя поступавшего в труппу МХТ племянника Антона Чехова.

По-настоящему жалко, что остановка на латышском периоде Михаила Чехова, продолжавшемся до 1934 года, в спектакле кратковременна, а рижскому зрителю, как и любому другому просвещенному театралу, этот фрагмент должен показаться едва ли не самым интересным. О том, как латышское гостеприимство превратилось в травлю, сказано второпях. Акцент делается на постановке вагнеровского “Парсифаля” в Национальной опере (премьера 14 марта 1934 года), тут фразы из рецензий даже пропеваются, и следом – на государственном перевороте в Латвии 15-16 мая, установлении военной диктатуры, преследовании советских граждан, в том числе Михаила Чехова, решившегося в конце августа на отъезд. Низко опускаются лампы (аскетичная сценография Николая Симонова), на экран проецируются строки из письма латышским ученикам чеховской школы-студии, и актер готов двинуться дальше – поезд снова отправляется – с мотивировкой: “странствую по Европе, потому что хочу передать актерам ключи от магии”.

Ради поисков этого потерянного ключа и затеваются сегодня такие фестивали, как “Встречи в России”.

Мария ХАЛИЗЕВА
«Экран и сцена»
№ 9 за 2019 год.