В самом конце мая в Ростове-на-Дону подвели итоги XV областного театрального фестиваля “Мельпомена”. Афиша состояла исключительно из классики, в том числе советской (пьесы современных драматургов в нее не вошли). Лучшим спектаклем была названа “Пиковая дама” Ростовского музыкального театра. Расскажем о победителе и еще двух участниках фестиваля.
Дирижер Андрей Аниханов и режиссер Павел Сорокин поставили “Пиковую даму” П.Чайковского как “симфонию, кантату и поэму о смерти” (так писалось об опере в эпоху ее создания). Все зыбкое и логически необъяснимое музыка воплощает в ясные образы, заставляя кожей ощущать неотвратимую гибельную бездну с ее ледяным холодом и потусторонним ужасом. Люди живут без солнца, в хмуром городе, где мрачные стены, сдвигаясь и расступаясь, воссоздают лишь сами себя в разных вариациях.
Тут в равной степени тяжело и юной прелестной Лизе, ранимой, тонко чувствующей (Анна Шаповалова), и много повидавшей на своем веку графине (Элина Однороманенко). Кстати, она никакая не старуха. Графиня моложава и стройна, но жизнь для нее давно потеряла смысл. Не Герман приносит с собой пистолет, а графиня перебрасывает ему свой, который все давал и давал осечку, когда она пыталась сама решить свою судьбу.
Лишь к финалу давящая хмарь уступает место свету. Решетка Летнего сада, гуляющие дамы, играющие дети, все дышит покоем и умиротворением. И Лиза среди празд-ной публики – посмертное видение Германа, тщетно пытающегося дотянуться до ее руки.
“Матерь человеческая” по повести В.Закруткина, название, которое не найдешь в афишах других театров, – заключительный спектакль донской трилогии, создаваемой Ростовским театром драмы имени М.Горького в течение нескольких лет, начавшейся “Тихим Доном” М.Шолохова и “Цыганом” А.Калинина. Повесть “Матерь человеческая” в режиссуре Геннадия Шапошникова выросла на сцене в героическую поэму. Особый объем спектаклю придает образ главной героини, которую мы видим одновременно в трех возрастах – пионерка Маруся, юная девушка и, наконец, женщина, скорбящая, но не сломленная.
Взрослую Марию на фестивальном показе исполняла Иллона Огир. Это молодая актриса, которой непросто было сыграть стремительное взросление, решимость стать матерью для семерых сирот.
Простодушная сцена медленного, почти в экранном рапиде, пришествия группы бойцов в белых мундирах, с красным знаменем, напоминает эстетику послевоенных фильмов. Возможно, так люди, хлебнувшие лиха, представляли себе час освобождения. Но когда идущий впереди офицер отделяется от группы и, опустившись на колено, молча, благоговейно целует руку Марии, эмоция теснит любые соображения. А стоит Мария на горе военных обломков, как на постаменте, окруженная спасенными детьми.
Свое слово о войне (о другой, гражданской) сказал Ростовский молодежный театр. 46 лет назад Юлий Ким написал киносценарий по мотивам произведений Аркадия Гайдара, а Владимир Дашкевич – музыку. Теперь фильм “Бумбараш” – классика. Спектакль “Бумбараш” с этой же литературной основой и музыкой поставил Михаил Заец с Сергеем Гузенко в главной роли. Поставил в жанре лубка, все персонажи словно вышли из народных преданий и баек. Поскольку совсем юный Бумбараш бежит от войны, кто б ее ни вел, то и в спектакле разницы между белыми, красными и зелеными в принципе нет никакой. Все стреляют, всем почему-то не живется по-людски. Круговерть, суета, беготня, а ради чего – нормальному человеку, работающему на земле, не понять.
Красных, белых и зеленых играют одни и те же артисты – и не потому, что малый штат в театре, а потому, что все они одним миром мазаны. Хотя думают о себе, что разные. Красные, кстати, – красные с ног до головы, вплоть до винтовок, пистолетов и конских голов на палочках.
Всех их снимает заокеанский фотограф, останавливая смертельную рубку, чтобы запечатлеть выигрышный момент. Они охотно позируют.
Оформление Николая Слободяника несет особый смысл. В правой части сцены – легкое сооружение, напоминающее и фонтан-шутиху, и плакучую иву. Среди шуршащих лент находят себе убежище влюбленные Бумбараш и Варя. Задник и кулисы – закрепленное на сетках, уходящее ввысь солдатское исподнее. Десятки комплектов. А на авансцене (на “земле”) – фронтовые шинели с колосьями во вздыбленных рукавах. Сквозь белую ткань время от времени проступают лица – едва угадываемые, словно карандашные наброски. Лица когда-то живших людей. Они трудились, воевали, гибли понапрасну. К финалу персонажи спектакля, будто материализовавшиеся изображения, медленно выйдут из-под декоративных сеток в таком же исподнем. Прямо по Арсению Тарковскому: “хмель чужого поколенья и тревожит, и влечет”.
Людмила ФРЕЙДЛИН
-
- Сцена из оперы «Пиковая дама». Фото из архива театра