– В новом спектакле, поставленном по прозе Тимура Кибирова, вы играете возрастную роль. Ваша героиня хлебнула горя, потеряла сына и мужа, но не утратила жизнелюбия, способности любить. Как вам работается в этом спектакле?
– С большим удовольствием. Мне очень нравится само произведение. Это проза поэта. И с режиссером работать было в радость. В чем-то “Лада” для меня близка по атмосфере “Нашему городку” Торнтона Уайлдера, и потому мне спектакль особенно близок.
– Вашему курсу повезло. Вы учились при театре, а правильнее сказать, в самом театре. Дипломный “Наш городок” стал высказыванием выпускников. Такое случается очень редко. Какие уроки вы получили в самом начале актерской карьеры?
– Этот спектакль стал для нас знаковым. Можно сказать, что он родился “из нас”, из нашей любви друг к другу. “Наш городок” учил не только профессии, но и отношению к жизни. Мы и сегодня стараемся хранить ту атмосферу. Мы, однокурсницы, сидим в одной гримерке. Недавно кто-то вывесил в фейс-буке видеозапись спектакля “Наш городок”, смотреть ее без слез невозможно, – столько душевной искренности туда вложено. Гениальная пьеса о быстротечности жизни, она призывает задуматься над тем, что самое ценное в жизни, попробовать остановить мгновение. И то, что нам предложили такую драматургию 20 лет назад, во многом нас сформировало.
– Какие черты курса, как вам кажется, стали определяющими?
– На нас можно положиться. Думаю, Алексей Владимирович Бородин это чувствует, он знает, что есть люди, которые никогда не предадут. Великое дело – связь поколений. У нас было счастье репетировать, выходить на сцену с Иваном Вороновым, Маргаритой Куприяновой, Нинель Терновской. У них можно было многому научиться. Их советы очень много дали. Сейчас в театре и в жизни мы торопимся, проскакиваем что-то важное. Старшее поколение было другим: они “не промахивали”, если режиссер что-то не додал, я сам доработаю, – вот их постулат.
– Вы сами передаете свой опыт молодым?
– Я никогда не подойду к молодому человеку сама. Не люблю “насаждать”, начинать работу со споров. Но если молодые актеры тянутся к тебе, открыты, тогда ты можешь что-то посоветовать. У нас особый театр, где все пытаются друг друга услышать. В нашем театре главенствует сотворчество.
– Хотя вы играете разноплановые роли, вы – классическая травести. Редкое и прекрасное амплуа. По правде говоря, меня коробит, когда известные актрисы, начинавшие в детском театре, говорят о прошлом, как о кошмаре, чуть ли не позоре.
– Я сталкивалась с такой позицией. Во взрослом театре детский спектакль часто считается халтурой. В нашем театре нет деления по качеству на детские и взрослые постановки. Все существуют честно. Для меня выход в спектакле для юной аудитории требует еще большей работы. Нужно сделать прыжок внутрь себя, быть более открытой, чтобы мне поверили. Я не знаю другого театра, где спектакли для детей интересны и детям, и взрослым.
Молодые актрисы из других школ (не с курса Бородина) сначала говорят: “детские спектакли я играть не буду”. В процессе, попадая в нашу атмосферу, они понимают, что именно в этих спектаклях имеется особый актерский кураж, свобода, возвращение в детство.
– Я считаю очень значительной вашу работу в “Сотворившей чудо” Гибсона. Ваш дуэт с Еленой Галибиной производит впечатление постоянной импровизации. В спектакле о слепоглухонемой девочке неожиданно очень много юмора.
– Юрий Иванович Еремин посмотрел “Героя” Нины Чусовой и ему понравился наш с Леной дуэт. Он сократил пьесу, оставил, по сути, только линию наших героинь. Мы с ним обговаривали “партитуру”, но он дал нам возможность работать самостоятельно, этюдным методом. Мы показывали наши этюды, он корректировал, но многое рождалось в процессе работы. Мне предложили по-ехать в Сергиев посад в интернат для слепоглухонемых детей, но я отказалась. У меня тогда первый ребенок, Макар, был маленьким. Я поняла, что как мама я не смогу абстрагироваться от впечатлений. Ограничилась тем, что изучала азбуку глухонемых, ходила дома с завязанными глазами.
– Хочется вспомнить “Ксению Петербургскую”. В свое время режиссер Анатолий Праудин, когда ставил “Житие преподобной Февронии”, послал актрису на время в монастырь. Как я понимаю, у вас и вашего режиссера такой идеи не возникало.
– Когда Наташа Шумилкина принесла пьесу Вадима Леванова, я ее прочла и сказала, что не знаю, как ее можно играть. Алексей Владимирович предложил: “Сделайте несколько сцен и потом покажете”. Первые опыты были со страстями, со слезами, на разрыв аорты. Бородин сказал: “А теперь попробуйте это развернуть на 180 градусов”. Наталья долго думала и пришла к жанру площадного театра.
– То есть приблизила пьесу к народной драме.
– Мы искренни в этом, но существуем несколько над историей. Отсюда там и юмор возникает.
– Ваш спектакль мне кажется экспериментом.
– Мы боялись, что зритель не примет нашу “Ксению”. Тем не менее, спектакль живет.
– Ксения – ваша роль. Тема любви как самоотречения близка вашей индивидуальности.
– Сыграть Ксению нельзя. Можно только пропустить ее “через себя” и отстраниться. Предельно искренне показать то, какие эмоции она могла переживать, какие решения принимать.
– Из ролей последних лет мне запомнилась Ида в “Будденброках” Миндаугаса Карбаускиса. Вы играете служанку, но и “духа дома”, провожающего членов семьи в последний путь. Сыграть такой образ, не бытовой, а на грани мистики, сложно. Но роль и по пластическому рисунку, и по внутренней содержательности сделана филигранно.
– Я сама из Вильнюса. Там родилась и выросла. Может быть, поэтому режиссер мне близок. Миндаугас говорит мало, но несколькими словами, показом, умеет сразу создать объем роли, точно определить отношение к пространству, времени. Карбаускис фанатик своего дела, у него поразительная работоспособность. Даже когда я не была занята в сцене, садилась в зал и смотрела, как он работает. Я 20 лет в профессии, но о каких-то вещах задумалась впервые.
– Вы – актриса серьезная. Но, когда я увидела вас в капустнике, где вы пародировали Конферансье в номере с Петром Красиловым, изображавшим Лайзу Минелли, я поняла, что вы любите пошалить. Мне показалось, что вы могли бы быть кабаретной звездой. Вы поете?
– Да. И пошалить люблю. Жанр пародии дает возможность “распушиться”. У меня есть несколько антрепризных спектаклей. Но, конечно, я выбираю. Играла в спектакле “Загнанных лошадей убивают”. Сейчас, снова у Сергея Алдонина, репетирую вместе с Татьяной Васильевой. Это французская комедия положений “Вы не по адресу, или Безумная в красном кабриолете”.
– Я ничего не имею против коммерческих проектов. Но со вкусом и без пошлости.
– Именно поэтому я какие-то вещи обрубаю, меняю, если чувствую пошлость. Мы с Васильевой очень многое переписали, убрали.
– Как соединить театр и воспитание детей?
– Самое страшное – задуматься над этим вопросом. На сто процентов быть спокойной нельзя, но старший уже большой, опекает Глашу. Я стараюсь воспитать в них самостоятельность. Недавно Макар сказал: “Давай я Глашу возьму в кино”, хотя он собирался туда идти с другом. Но зато я имела возможность убрать квартиру.
– Сколько лет Макару?
– Четырнадцать, а Глаше – пять.
– Мне кажется, вы счастливый человек.
– Мне тоже так кажется.
Екатерина ДМИТРИЕВСКАЯ