Модели и модули

М.Духанов, Э.Капелюш и Ю.Хариков. Фото Л.БУРМИСТРОВАВ прошлом номере “ЭС” начала разговор об осенних выставках в ГЦТМ имени А.А.Бахрушина. Мы продолжаем тему и публикуем беседу с Анаит ОГАНЕСЯН о проекте “Портреты и объекты”, недавно завершившемся в музее.

– Мотив нынешней осени – театральная жизнь, зафиксированная в фотопортретах. Параллельно в театре “Мастерская П.Фоменко” открылась выставка Кати Голицыной, в Театральной галерее на Малой Ордынке – экспозиция “Театр Михаила Гутермана”. У каждого фотохудожника свой подход, свой принцип. “Портреты и объекты” Макса Духанова – не только выставка фотографа, режиссера, поэта, это во многом акция Бахрушинского музея, сохраняющего историю театра. Для этого необходимо сегодня вглядываться в лица художников и в их создания. У фотографа время – мгновение, у музея – вечность.

– В случае с работами Духанова речь не идет о мгновениях. Ведь каждая съемка потребовала от двух до четырех часов плотного общения с каждым из художников-сценографов. Два года ушло на осуществление проекта. Важно, что портреты вписаны в интерьер, где рядом разместились эскизы, макеты, объекты. Как пишется в аннотации, “экспозиция включает 31 выставочный модуль, в каждом из которых три фотографии одного сценографа и его театральные работы из фондов музея и личных архивов”.

– Когда вы видите совокупность фотопортретов и произведения художников, возникает эпоха и стиль каждого из участников выставки.

– Мне показалось, что очень интересно представлен Ленинград – Петербург. Есть художники, малоизвестные московскому зрителю. Например, Игорь Иванов.

– Это художник, сохранивший для Театра комедии стилистику Акимова, не только в сценографии, но и в афишах к спектаклям. Конечно, он делал это сознательно. Игорь Иванов – яркая индивидуальность, но так же как Акимов, он умеет жестко рисовать, выбирать для афиши главный сюжет и интерпретировать его остро, гротескно. Иванов работал в петербургском Мариинском театре, в лондонском Ковент Гарден. У него замечательная живопись, но ее знает только западный зритель.

– Рядом с портретом Игоря Иванова выставлен эскиз спектакля “Этот милый старый дом” начала 70-х, в котором родился “легкий, воздушный Фоменко”, как принято было писать много лет спустя в связи с работами Петра Наумовича в его “Мастерской”. Напомню, что москвичи видели сценографию Иванова в спектакле “Лес”, поставленном Фоменко в Комеди Франсез и участвовавшем в одном из Чеховских фестивалей.

– Продолжим тему. Эдуард Кочергин не учился на акимовском курсе, но влияние Акимова, организовавшего постановочный факультет, в ЛГИТМиКе сохранялось. Марина Азизян была непосредственной и любимой ученицей Акимова, хотя и совершенно на него не похожей – кроме умения блестяще рисовать, оттачивать рисунок и стилизовать, что было свойственно Акимову. Хотя его манеру, почерк всегда видно везде и во всем, точно так же, как нельзя не заметить его подпись на эскизах, плакатах, портретах – букву @. Когда я включаю компьютер, всегда думаю о том, что “собака” в электронном адресе – это автограф Акимова. На выставке мы видим поколение учеников Акимова, хотя кто-то учился у Ильи Сегаля, кто-то у Татьяны Бруни, у старшего поколения петербургских художников. Александр Орлов и Ирина Чередникова (ученики Кочергина), Эмиль Капелюш (ученик Иванова) – среднее поколение. Мария Лукка, также учившаяся у Кочергина, – третье поколение. Мы можем смело говорить о петербургской школе, для которой характерна некрик-ливая изобразительность. В Москве краски, как правило, были ярче. Сейчас трудно отличить одну школу от другой, задачи изменились, сейчас важно умение метафорически мыслить, знание современных технологий.

– На выставке много эскизов, которые я бы назвала историческими. Например, эскиз Марта Китаева к “Питеру Пэну”, напоминающий об эпохе Рижского ТЮЗа, когда им руководил Адольф Шапиро.

– Большинство эскизов, показанных в экспозиции, – собственность музея, в свое время покупавшего работы художников в разных городах страны. Интерес этой выставки состоит в сочетании работ Макса Духанова с “единицами хранения” музея, ставшими вехами в истории театра.

– Если говорить о самих моделях, возможно, самыми удачными нужно назвать портреты Сергея Бархина, артистичнейшего из художников. Сергей Михайлович нередко выкладывает в фейсбуке свои фотографии в разные годы жизни, в разных образах, для чего использует разнообразные головные уборы, усы Сальвадора Дали и так далее.С.Якунин около инсталляции “Секрет Шекспира”. Фото Л.БУРМИСТРОВА

– Сейчас, мне кажется, Бархин играет в солидного профессора. Он родился в среде архитекторов, его отец строил театр для Мейерхольда, у них преемственность буквальная, передающаяся из рук в руки. Рядом с портретами его эскизы к “Гедде Габлер” (он выстроил декорацию из стеклянных ширм) Камы Гинкаса в Александринском театре. И здесь, как и во всех его работах, архитектура присутствует либо как главный элемент, либо как деталь.

– Обаяние выставки еще и в том, что я назвала бы “родственным оттенком”. Среди художников пары, связанные давними партнерскими отношениями, семейными и творческими. Юрий Устинов и Ирина Акимова, Сергей Тараканов и Роза Гиматдинова, наконец, Сергей и Татьяна Бархины.

– Сергей и Татьяна – близнецы. Татьяна часто сочиняет эскизы костюмов для спектаклей брата, вместе они делают книги о своем роде.

– В воздухе как будто разлита теплота.

– Атмосферу создает фотограф. Его портреты – не репортажная съемка. Чувствуется, что Духанов подолгу общался со своими моделями, в этих портретах ощущается продуманность. Не знаю, что шло от музея, что от индивидуальности фотохудожника, но сама выставка выстраивает определенную цепочку этих лиц как персонажей театрального процесса.

– Макс Духанов признавался, что съемки проходили “легко, в полнейшем взаимопонимании. Художники сами предлагали различные идеи и открыто делились бесценным опытом”.

– Теплота возникает еще и от предметного мира: эскизов, макетов, рукотворных объектов. Нельзя пройти мимо сундучков, шкатулок, шекспировских инсталляций Сергея Якунина.

– Якунин – по профессии ювелир?

– Он все на свете. Якунин сделал много театральных работ. К примеру, в свое время – “Башмачкина” для Александра Феклистова, который получил первую “Золотую Маску” за лучшую мужскую роль именно в этом спектакле. Сергей Якунин ни на кого не похож, он существует вроде бы несколько в стороне, но театр его очевидно интересует.

– Для меня неожиданными оказались миниатюрные резные деревянные скульптуры Эмиля Капелюша.

– Да, они тоже излучают теплоту. Их прелесть в соразмерности зрителю. В своей сценографии Капелюш стремится к вертикалям. Они ему всегда необходимы (хотя иногда кажется, что они не так уж нужны спектаклю). А здесь его деревянные вещи напомнили мне, как Александр Тышлер подбирал коряги и на первой персональной выставке показал многие из своих “деревяшек”. Это что-то, что у человека внутри, помимо театра, и эти вещи иногда выглядят душевнее, чем сценические создания.

– Я бы прибавила сюда работы Сергея Тараканова. Понятно, что он представляет цех кукольников, но его деревянные куклы к “Фаусту” вносят атмосферу то ли домашнего, то ли уличного театра. На портрете Тараканов запечатлен в цилиндре, его облик напоминает балаганщика или вертепщика.

– На выставке зритель знакомится с 31 художником. С одной стороны, это путешествие в прошлое. Татьяна Сельвинская сохраняет преемственность хорошего красочного слоя, воспринятую еще от Фалька, от бубнововалетчиков. Мы окунаемся в графику и упрощение, которыми пользовался Борис Мессерер, через блестящий рисунок Марины Азизян и Эдуарда Кочергина движемся к современным объектам.

Есть термин “смешанная техника”. В живописи часто используются разные техники, и это создает новое богатство на плоскости листа, холста, картона. Так и здесь присутствие музейных экспонатов, соединенных с фотографиями, сделало эту выставку глубоко индивидуальной по сравнению с другими фотоэкспозициями.

– “Портреты и объекты” показались очень позитивными: выставка поднимает настроение, на ней легко дышится.

– Безусловно. Лабиринт, оставшийся со времени выставки костюмов, создает причудливое, но уютное пространство. Вы не видите всех художников сразу. Никто никому не мешает. Сценографы отделены друг от друга, но находятся в едином поле. А зрителю предложен увлекательный экскурс в историю театра за полвека.

Беседовала Екатерина ДМИТРИЕВСКАЯ
«Экран и сцена»
№ 20 за 2015 год.