Выживут только полковники

Фото Mark SENIOR

Фото Mark SENIOR

Кажется, едва ли не каждая минута Второй мировой войны уже нашла отражение в искусстве, но фильмы, спектакли и книги продолжают появляться. Вот и американец Эрик Кан нашел крошечный исторический эпизод, ставший поводом для начала гитлеровского вторжения – инсценировка нападения польских войск на немецкую радиостанцию 31 августа 1939 года – и превратил его в пьесу «Консервы» (Canned Goods). Спектакль по этой драме сыграли в маленьком лондонском Southwark Playhouse.

Фермер Франтишек Хонияк крайне встревожен – его ни с того, ни с сего посадили под арест. Еще сильнее заключенного беспокоит, что пришедший его проведать майор SS Науйокс вежливо интересуется его биографией, семьей, хобби. Ответить крестьянину почти нечего, он считает себя человеком ординарным, а на «увлечения» попросту не хватает времени. На его собственные вопросы о причинах и сроках ареста майор лишь загадочно улыбается.

Хонияк знакомится с узниками соседней камеры: немцем Крюгером и евреем Бирнбаумом. Обоих сюда привезли прямиком из Дахау, и они тоже теряются в догадках, зачем. Почти вся пьеса состоит из диалогов заключенных – друг с другом и с эсэсовцем, в попытках разобраться в происходящем. Хонияк никогда не интересовался политикой, не испытывает ненависти к представителям других национальностей и больше всего волнуется не за себя, а за оставленных без присмотра на ферме животных. Крюгер, попавший в лагерь за воровство, старается выслужиться перед тюремщиком, показать себя образцовым немцем, преданным, кому велено, и ненавидящим, кого велено: он показательно презирает евреев, восхищается формой SS и громче всех кричит «хайль». Бирнбаум – в прошлом учитель – давно привык к побоям и оскорблениям, но не может отказать себе в удовольствии задавать надзирателю неудобные вопросы.

Заключенные – это и есть вынесенные в название «консервы», реквизит для «спектакля», который будет сыгран всего раз, зато с каким эффектом – Гитлеру нужен был повод, чтобы начать войну, а если подходящее событие все не случается, то его следует создать. Выбор пал на этих троих лишь по причине того, что о них будет некому спохватиться, поднять лишний шум.

Текст пьесы прост – никаких неожиданных ракурсов, искрометного юмора или трагических глубин. Герои стереотипны, поведение их предсказуемо. Каждому автор дал монолог, напоминающий предсмертную исповедь, – актеры Том Уэллс (Хонияк) и Чарли Арчер (Бирнбаум) произносят банальности с таким пафосом, что становится неловко. Однако Роуэн Полонски в роли доведенного драматургом почти до пародии Крюгера существует в широком диапазоне между злостью, сожалением, страхом, надеждой – и щедро приправляет все это самоиронией.

Режиссер Шарлотта Кон попробовала выйти за пределы психологически-разговорной пьесы, обрамив постановку двумя вылазками за четвертую стену – в начале и финале. Зал Southwark Playhouse – квадратный, зрители сидят по периметру небольшого игрового пространства. Еще до начала спектакля на сцене, представляющей собой невысокий узкий помост (сценография Моны Кэмилл), появляется майор Науйокс (Дэн Парр). Он с интересом разглядывает публику, медленно смакует сигарету. Зрители рассаживаются, шуршат, разговаривают, не обращая особого внимания на артиста. Он принимается ходить, пристально всматривается в лица. Делает круг за кругом и исчезает столь же внезапно и бесшумно, как появился.

В финале же, после того как консервы были вскрыты – то есть узники, переодетые в немецкую военную форму, убиты в нужном месте в нужное время, эсэсовец обращается к залу напрямую, призывая задавать ему вопросы. Никто не отзывается. Парр ждет, с вызовом смотря по сторонам. Он рассказывает, что произошло с его героем после войны (недолгое время провел в тюрьме, а потом еще почти двадцать лет спокойно жил и работал на свободе), сам себе задавая уточняющие вопросы. Снова призывает к диалогу публику. И вдруг, в неудобной тишине, вкрадчиво интересуется, есть ли в зале евреи. Кто-то кивает, кто-то коротко отвечает «да». Парр просит их поднять руки, зрители, переглядываясь, подчиняются. Кажется, что сейчас у спектакля будет второй, непременно страшный финал.

Но ничего не происходит: актер переводит все в шутку, договаривает свой текст, переодеваясь в элегантный гражданский костюм. Напоследок повторяет слова «своего фюрера» о том, что, в сущности, неважно, кто говорит правду, а кто лжет, главное, кто выигрывает. Это, конечно, должно было прозвучать вызывающе актуально, но ведь случается, что правда и победа все-таки связаны. И заложенная в тексте и d спектакле современность совсем не в напоминании о неиссякаемом доверии к пропаганде и широком распространении фейков, а в том, что об этих трех жертвах никто не вспоминает. Реальный же майор издал книгу с самодовольным названием «Человек, который начал войну».

Выигрывает не тот, кто лжет или говорит правду. Выигрывает тот, кто выживает.

Зоя БОРОЗДИНОВА

«Экран и сцена»
Февраль 2025 года.