Фестиваль “Артмиграция” с 2013 года ежегодно собирает в Москве спектакли молодых режиссеров, в основном выпускников московских и петербургских театральных вузов, поставленные за пределами столиц. В этом году смотр, проводимый СТД России, переехал в четвертый по величине город страны – Екатеринбург. Объединив детскую и взрослую программы, “Артмиграция” показала десять спектаклей плюс четыре в офф-программе, провела лабораторию театральной критики под руководством Павла Руднева – ежедневные обсуждения увиденного участниками и публикой, драматургические и пластические мастер-классы, уличные лекции-путешествия и музейные экскурсии.
Основную программу фестиваля начал аудиальный перформанс “[Сыра земля] Коромысли. Глава 2” (режиссер Полина Кардымон) новосибирской Лаборатории современного искусства, о котором “ЭС” подробно писала в № 14 за 2022 год. По сравнению с “Коромыслями” остальные спектакли “Артмиграции” представили более традиционный формат.
Открытая собирающимся в зале зрителям сценография “Врага народа” Северного драматического театра имени М.А.Ульянова из города Тара навевает воспоминания о советском кинотеатре: унылая деревянная авансцена с протекающим потолком и тазами-ведрами на полу, по которому елозит шваброй неприветливая корпулентная уборщица в халате. А за ней, вторым планом, – похожая на киноэкран внутренняя сцена-коробочка, изображающая комнату с обеденным столом, буфетом, со свисающей с потолка люстрой (художник Александр Барменков). Таков нехитрый, с трудом устроенный быт семейства доктора Стокмана. Свет из невидимых окон отбрасывает тени на стены, но с течением времени и со сменой эпизодов тени остаются неподвижными, так же, как неизменными и с самого начала понятными остаются характеры персонажей плакатно полемической пьесы Генрика Ибсена. Все изменения, по задумке режиссера Георгия Суркова, должны происходить в сознании и отношении зрителя. Екатеринбургская фес-тивальная публика необыкновенно пылко восприняла поставленную театром задачу – составить собственное мнение о том, кто прав в конфликте, сконструированном Ибсеном: “благомыслящие сограждане”, “сплоченное большинство” или прямолинейный, бескорыстный, уверенный в своей правоте доктор Стокман (Василий Кулыгин). Разговорный первый акт, сделанный предельно традиционно, прямо следующий за сюжетом, погружает глубоко в этот неразрешимый конфликт и оборачивается острым вторым актом, интерактивным, требующим непосредственного участия каждого зрителя – не только голосованием за то, признавать доктора врагом народа или нет, но даже обманом заставляющим сидящих в первом ряду почти в буквальном смысле побить камнями окна гостиной Стокмана. Противоборствующие стороны – мэр, главный редактор газеты, владелец типографии, преданные жена и дочь Стокмана – сидят среди зрителей, апеллируют к нам, вовлекают в дискуссию, требуют немедленно принять решение и тут же цинично это решение игнорируют. Прямая публицистичность, волнующие отсылки к современности, парадоксальные эстрадные приемы вроде “концертного номера” с глумливой песней уборщицы – все это не оставляет публику равнодушной.
“Танцующую в темноте” Л. фон Триера и П.Элсворта в новосибирском театре “Старый дом” режиссер и художник Елизавета Бондарь решает, используя знакомые по предыдущим работам постановочные приемы. История слепнущей эмигрантки Сельмы, жертвующей всем, чтобы спасти от той же слепоты своего единственного сына, сделана в киношно-клиповой манере. В тесном, напоминающем бункер пространстве с задней стеной, состоящей из трех металлических гаражных ворот, сменяется множество коротких эпизодов, разделенных полным затемнением и то пронзительными, то грохочущими звуковыми эффектами. В каждой сцене карикатурные персонажи-маски с ненатуральными, нарочито кукольными, визгливыми голосами и однообразной марионеточной пластикой обмениваются репликами или совершают несколько механистических движений. Сюжет разворачивается истерическими рывками, почти против воли заставляя зрителя сочувствовать этим чуть ли не отталкивающим персонажам. Актеры четко и выверенно следуют режиссерскому заданию, Вера Сергеева, исполняющая роль невольной убийцы, слепой жертвы своей слепой любви, отторгающей всю остальную жизнь, играет прямо-таки самоотверженно.
В сценической композиции по бюхнеровскому “Войцеку” Ивановского областного драматического театра, созданной режиссером Степаном Пектеевым, незаконченная пьеса немецкого романтика дополнена разнообразными, иногда кажущимися случайными текстами – строками стихотворения Иосифа Бродского, отрывками из медицинских трактатов, из булгаковской повести “Собачье сердце”, песнями группы “Колибри”. Герои помещены на огороженный металлическим сетчатым забором плац, где бесконечно муштруют безмолв-ных солдат. Отталкивающий пузатый капитан, урчащий, рыгающий и пукающий, требующий от безответного белобрысого Войцека (Антон Попов) брить ему подмышки, напоминает об идиотических персонажах “Похождений бравого солдата Швейка” Я.Гашека. Демонический доктор (Дмитрий Бабашов), ставящий бесчеловечные эксперименты на покорном Войцеке, предстает злым божеством, помещающим подопытного на колесо-распятие, похожее на средневековое пыточное устройство, изводящим его не только диетой, состоящей исключительно из гороха, но и уничижительными монологами.
Звуковой фон состоит из оглушительных радиопомех, чьего-то захлебывающегося дыхания, атональных музыкальных фрагментов и усугубляет ритмическую непредсказуемость спектакля, то разворачивающегося необъяснимо медленно, то лихорадочно несущегося. Экспрессионистический сюжет раздавливания личности маленького человека продолжается и в пластике: пугающий танец-насилие над Марией (Елизавета Дубровина) витального соблазнителя-тамбурмажора, угнетающие бесполезной сложностью этюды солдатской муштры на плацу, включающие и упражнения с флагами, и чистку полов зубными щетками, и битье-колотушки, и замысловатые перестроения, чередующиеся с “упал-отжался”. Войцек старательно встраивается во все кипящие вокруг процессы, добросовестно прислушивается и к бессмысленным командам капитана, и к нотациям доктора, и к набирающим силу голосам собственного безумия, велящим убить обожаемую изменницу-жену.
“Блаженны нищие духом”, – как будто провозглашает писатель Роман Михайлов, а за ним и создатели спектакля “Свободный Тибет” в Саровском драматическом театре. И продолжают: “ибо их есть Тибет” – волшебная страна, убежище чудиков, аутсайдеров, молчунов, “тронутых”, разговаривающих с ангелами, мучающихся кошмарами, потерянных и не принятых обществом. Притча о некоем унылом городе, откуда половина жителей мечтает уехать, но боится, а вторая половина, отучившись в коррекционной школе – “выучил стишок про зайчика – получил 5 по литературе”, – уезжает куда-то в дали собственного больного сознания, разыгрывается на условной лестничной клетке. Она выныривает в начале спектакля из-под зеленой сетки, какой затягивают ремонтируемые дома (режиссер Антон Морозов, художник Андрей Воронов). В этой клетке заперты причудливые персонажи, сочетающие в себе предельный советский реализм и самые безумные фантазии, безрадостную правду жизни и сказочное чудачество. От малыша Лешки, изображающего самолет, бесконечно шныряющего между всеми остальными и создающего своими хаотическими перебежками завихрения энергии, до ворчливого безымянного деда, колдовством забирающего у несчастных женщин кошмарные сны. Любовь в этом унылом мире общественного предбанника доступна только сертифицированным сумасшедшим, выпускникам коррекционной школы, “нормальные” же соседки Ольга, Маша и Ирина (привет чеховским трем сестрам) не заслуживают у автора никакого шанса на личное счастье, равно как и гиперзаботливая мама Ули – в нее безнадежно влюблен симпатичнейший дворник Виктор. Лестничная клетка разваливается и разъезжается в стороны, когда счастливцы, пусть ненадолго, но обретают свой Тибет в огромной куче пустых картонных коробок. Вскоре, однако, она вновь зажимает их в несчастливой нормальности.
Фестиваль “Артмиграция” завладел вниманием не только взрослой, но и детской аудитории Екатеринбурга. “Книга всей вещей” по современной повести Г.Кёйера Томского областного театра юного зрителя предложила подросткам сложные вопросы домашнего насилия, приятия иного, возможности воспротивиться злу, защитить любимых – и все это в сказочной обертке с участием ангелов, ложной ведьмы и самого Иисуса, доброго и веселого, но бессильного помочь. Спектакль Артема Устинова вызвал острую и радостную реакцию молодой публики – например, пронизанная феминистическим пафосом сцена с тетушкой, отстаивающей свою свободу носить брюки, курить и не подчиняться мужу (действие происходит в пятидесятые годы прошлого века).
Романтические “Мальчики” по мотивам В.Крапивина новосибирского театра “Глобус” поставлены режиссером Артемом Терехиным в нарочито старомодной манере. Хэмингуэевская романтика, КСП и прекраснодушные порывы в нынешних реалиях, как исторических, так и театральных, выглядят не совсем органично, но юными зрителями воспринимаются с благодарностью.
Миссия “Артмиграции” заключается в децентрализации молодой режиссуры, в том, чтобы мотивировать постановщиков работать в регионах, осваивать новые города, новые локации и обстоятельства. Следующей фестивальной точкой децентрализации намечена Казань.
Мария ЛЬВОВА
«Экран и сцена»
№ 21 за 2022 год.