Что бы ни говорил Римас Туминас в своих последних интервью, каким бы пессимистичным ни казался образ его сегодняшних мыслей – не так давно начавшаяся эпоха руководства Театром имени Вахтангова этого не всегда постижимого литовца в корне поменяла бытие легендарной, но долгие годы увядавшей труппы. На четвертый год правления (оно же – сражение, бархатная революция) Туминаса выпал 90-летний юбилей театра, начало которого вахтанговцы отсчитывают от даты премьеры спектакля “Чудо святого Антония” Мориса Метерлинка в постановке Евгения Вахтангова, сыгранной 13 ноября 1921 года.
На дело празднования художественный руководитель взглянул, как это ему присуще, нешаблонно и решил не просто приурочить к круглой цифре очередную премьеру, но создать нечто особенное – во славу театра, а значит, воспеть его главных безумцев и жертв собственного безумия – актеров. Причем вывести на сцену в первую очередь артистов старшего поколения, чей возраст значительно уменьшает шансы быть полноценно задействованными в повседневном репертуаре.
Череду мини-бенефисов поместили в строгое и сумрачное храмовое пространство, озаряемое единственной люстрой, – высокие своды, мощные колонны, деревянные скамьи (сценография Адомаса Яцовскиса). Порой во внезапно образовавшейся тишине накатывает шум волн, заставляя снова и снова размышлять о названии действа – “Пристань”. Каждый спектакль как очередной причал, к которому суждено приблизиться театру, помнящему о временности пребывания, о неизбежном и скором расставании. Всё, как с жизнью. Вот и Туминас говорит об этой работе с неприкрытой печалью: “Спектакль “Пристань” – это мерцание, прощание, месса об ушедших и о нас самих” и вводит в постановку торжественно-трагическое “Miserere” Фаустаса Латенаса, незабываемое со времен “Макбета” Эймунтаса Някрошюса, где оно подводило к финальному катарсису, сокрушая и просветляя.
Брутальный Вячеслав Шалевич – “Жизнь Галилея” Б.Брехта, самоироничная Галина Коновалова, игриво блистающая на середине своего десятого десятка – “Благосклонное участие” И.Бунина, романтически приподнятый Василий Лановой – поэзия А.С.Пушкина, неподвластная времени, капризно непреклонная Юлия Борисова – “Визит дамы” Ф.Дюрренматта, щемяще беззащитный Юрий Яковлев – “Темные аллеи” И.Бунина, лукавый Владимир Этуш – “Цена” А.Миллера, пробующие себя в новом качестве Ирина Купченко и Евгений Князев – “Филумена Мартурано” Э. де Филиппо, темпераментная атаманша Людмила Максакова – “Игрок” Ф.М.Достоевского. Бенефицианты этого юбилейного вечера. Каждый отрывок или маленький рассказ, в сущности, квинтэссенция гипотетического спектакля. Фрагменты связывает довольно тонкая режиссерская нить, позволяющая в случае необходимости обойтись без одной из частей, выстраивать из оставшихся чуть иную композицию, добавлять новые эпизоды. Так, в ближайшем будущем к “Пристани” должен причалить шекспировский “Ричард III” с Сергеем Маковецким; намечено участие Марии Ароновой и Максима Суханова.
“Ну, вот и я!” – самозабвенно выпаливает героиня Максаковой Антонида Васильевна, выскакивая из инвалидной коляски, как черт из табакерки: обилие меха, струение тканей, на головном уборе огромное перо, каблуки, сумочка наперевес, а в руках необъятных размеров пушистая муфта. Все чрезмерно, как и ее напор. Впрочем, с подобной репликой мог бы появиться на сцене любой из главных исполнителей “Пристани”. Только интонация оказывалась бы каждый раз особой. Они невероятно любимы, зал узнал бы их, даже не видя, только по голосам – так много в этих актерах редкой по нынешним временам индивидуальности, особых модуляций, необычных пауз, странных придыханий, фирменных оттенков.
Публика любуется вахтанговскими корифеями, восхищается завидной физической формой, азартом, остроумием или, напротив, внутренней тишью и умудренностью. Но к нашему изумлению и восторгу неминуемо примешивается грусть, без сомнения, входящая в намерения постановщика. Достаточно вспомнить, как тщательно выстроены уходы со сцены каждого из “стариков”. Как уносят на креслах и паланкинах в закулисье престарелую оперную актрису Галины Коноваловой (“смерть, собравшаяся на бал”) и миллионершу с исковерканной судьбой Юлии Борисовой, как увозят примостившегося среди склада купленной им мебели еврея-оценщика Владимира Этуша или застывшего за кафедрой ученого Вячеслава Шалевича. Как на руках возносят статного чтеца Василия Ланового (подобраны стихи Пушкина, удивительно ложащиеся на тему старости), но режиссер заставляет его поставить несколько иное многоточие: отрешившись от пафоса, чтец отправляет Пушкина в бессмертие, глумливо похлопывая себя по заду букетом цветов. Как, устало, чуть пританцовывая, ни разу не обернувшись, отбывает в глубины пустого пространства персонаж Юрия Яковлева, легко взмахнув тростью на прощание и, кажется, горько улыбнувшись, хотя этого нам и не видно.
Много десятилетий провел Театр Вахтангова под знаком праздничности “Принцессы Турандот”. Спектакль “Пристань” – режиссерский полупоклон в сторону этих минувших лет, едва заметная дань театральному блеску и приподнятости. Однако сегодня уже очевидно, что художественное правление Туминаса, сравнившего юбилей с болезнью, сулит смену настроения и развитие темы вахтанговских “Эрика XIV” и “Гадибука” – сумрак, излом, гротеск.
Мария ХАЛИЗЕВА
«Экран и сцена» № 21 за 2011 год.