На закрытии второго Международного фестиваля-резиденции актуального театра, кино и современного танца “RADI SVETA: BAIKAL” выяснилось, что именно в этот день, первое воскресенье сентября, отмечается день Байкала. Устроители и участники арт-резиденции вот уже второй год подряд пытаются осторожно приблизиться, почувствовать и разглядеть душу Байкала – большим и разнородным, но быстро находящим общий язык сообществом проводят рубежную августо-сентябрьскую неделю в поселке Хужир на острове Ольхон. Погружаются в медитации, слушают лекции и пускаются на смелые театральные эксперименты под открытым небом. Как утверждает Антон Адасинский, “здесь ничто не отвлекает”.
“RADI SVETA” – проект, созданный режиссером и хореографом Ярославом Францевым и продюсерами Марией Францевой и Яной Вишневской, нацеленный на развитие осознанности образа жизни через творчество. За пять лет в разных городах России, от Москвы до Хабаровска, было проведено не меньше сотни мероприятий – спектакли, перформансы, мастер-классы, семинары, лекции, интенсивы, арт-ретриты, выездные практики выходного дня. В деятельность оказались вовлечены десятки тысяч человек.
Фестиваль на Байкале родился стремительно и не в самое простое время – 2020 год, мир еще только свыкался с пандемией. Ярослав Францев, идейный вдохновитель всего происходящего в эту неделю на Ольхоне, рассказывает: “Меня позвал Байкал, я приехал, провел 10 дней в ретрите и понял, что пора делать фестиваль, которого, возможно, не было никогда”.
Фестиваль опирается на вызывающий уважение манифест, где заявлены намерения и обозначены цели и принципы. Речь там идет не только об искусстве, самопознании и самореализации, но и об экологии, и об атмосфере сотрудничества «вне политических границ и социальных “игр”».
Где, как не на Ольхоне, в непосредственной близости от знаменитых мыса Бурхан и скалы Шаманка, размышлять о ритуалах, медитировать, дерзать шаманить в искусстве под крики чаек, беря в сценографы величественное и суровое озеро Байкал, а в художники по свету кого-то недосягаемо выс-шего. “RADI SVETA” дерзает.
Здесь не педалируется различие между профессионалом и любителем, по преимуществу все варятся в едином котле, замешивая параллельно около десятка проектов. Если быть точными – 8 проектов за 7 дней нынешнего фестиваля. В прошлом году темой “RADI SVETA: BAIKAL” была выбрана “Божественная комедия” Данте (см. статью Кристины Матвиенко – “ЭС”, № 19, 2020). Раздумья об Аде, Чистилище и Рае оказались не исчерпаны, они продолжились и на сей раз отталкивались от картины Иеронима Босха “Сад земных наслаждений”. Проходя по поселку и спускаясь к порту, можно было слышать увлекательные реплики: “Съемки в Аду были?”, “Ты не знаешь, есть кто в Раю?” или “Там сейчас Чистилище”.
Финальным показам всего наработанного за невероятно наполненные пять ольхонских дней было отведено два последних дня фестиваля.
Квартет перформансов открывала работа, сыгранная в цирке-шапито на территории арт-резиденции “Порт Ольхон” (она представляет собой в том числе 25 авторских арт-объектов из дерева, разбросанных на 5 гектарах земли, и выступает партнером фестиваля “RADI SVETA: BAIKAL”), в свою очередь расположившейся в бывших владениях Маломорского рыбозавода, некогда индустриального центра поселка Хужир и острова Ольхон. Перформанс “Евангелие от Иеронима” актера, режиссера, хореографа и музыканта Антона Адасинского (одного из педагогов арт-резиденции) и дюжины перформеров транслировал ощущения от хмурой земной сферы, изображенной на внешних створках босховского триптиха. Гризайлевая техника, в которой выполнена сфера, определила, похоже, монохромный антураж перформанса.
Пока зал наполняется, звучит импровизационный – бубнящий и остроумный – комментарий Адасинского по адресу рассаживающейся публики. Поначалу совершенно непонятно, откуда идет звук, из земных ли недр, сверху ли – с неба, или из-за кулис.
Босой поджарый человек выходит на сцену с монологом, рассказывает свою личную историю – как он тонул в юности, сдавая экзамен на разряд мастера спорта. Пьяненький инструктор, двойное дно водоема, провалившийся в кромешную тьму под водой мальчик. В эти мгновения перед ним прошла вся недолгая жизнь: “Вся моя жизнь… Вся моя жизнь… Вся моя жизнь…”. Короткое евангелие начинающего жить юноши, который с тех пор не решается плавать.
Адасинский отправляется к музыкальной установке, состоящей из хитроумных инструментов, чтобы осуществлять музыкальную и вербальную состав-ляющую пластического перформанса, порою что-то бормоча, напевая или порыкивая. Сцену же заполняет дюжина босых исполнителей в прозодежде, состоящей из белой рубахи и черных шорт; волосы, лица, руки и ноги перформеров вымазаны белой известью.
Рефлексируя на тему мира на третий день творения, а именно он изображен Босхом (пустынная земля, уже покрытая зеленью, озаренная солнцем, окруженная водами, но еще не населенная живыми тварями и людьми), Адасинский, несомненно, знает и помнит о том, что скрывается за створками. Не открывая их, не впуская ни буйства красок, ни размаха земных страстей, он, тем не менее, умудряется ввести в свой перформанс этот второй план не только голосово и музыкально, но и пластически. 12 перформеров причудливыми движениями и позами то напоминают мистических головоногих существ, то вышагивают страусами, то замирают в причудливых попарных сплетениях. Порой они расползаются с круглой арены цирка в песок, мимически апеллируя к зрителям и ассоциируясь с разными фрагментами частей “Сада земных наслаждений”.
“Евангелие от Иеронима” Антона Адасинского выступало в роли пролога или увертюры, призванных настроить на дальнейшие показы с теми же названиями, что в “Божественной комедии” – “Ад”, “Чистилище”, “Рай”.
Когда наступает пора открывать босховские створки (Адасинский еще раз выйдет на арену, чтобы завершить свой рассказ, поведать о спасении, о возвращении к свету), сцена на несколько мгновений опустеет, и тут же на ней возникает колоритный уборщик с метлой. Он фанатично выкрикивает: “Спектакль закончился, и больше вы его никогда не увидите!”, повторяя фразу раз за разом в надежде побыстрее избавиться от публики, но постепенно, кажется, его охватывает отчаяние от осознания смысла слов “больше никогда”. На смену уборщику явится представитель (оказывающийся впоследствии предводителем) адских обитателей с факелом и, демонически покрикивая, повлечет публику за пределы шапито – в густую темноту, прорезаемую светом факела, а затем софитов, на пир, к огромному деревянному столу, заваленному овощами и печеной картошкой. Присевшие было к столу, зрители вскоре начнут от него отскакивать – адские мученики со всевозможными отростками на телах ведут себя нахраписто, танцы на столе вершатся разнузданные, яства растаптываются и летят во все стороны. За разрушительным трапезой следуют исповеди грешников (лихой стенд ап, каждый раз с неожиданной развязкой), а завершается все адской вечеринкой. Ее кульминация – “соло для болгарки с хором”, финальное явление Санта Клауса и всеобщий побег от поверженного предводителя.
Здесь много остроумного хулиганства, приправленного щепотками интерактива. Создатели “Ада” – режиссер Янис Повилайтис, художник Александра Харина, хореограф Сандра Лапиня, саунд-дизайнер Евгений Климин.
Два других перформанса, “Чистилище” (режиссер Анна Демидова, художник Наталия Кранкова, хореограф Евгения Турушкина, саунд-дизайнер Магуля Мезинова) и “Рай” (режиссер и хореограф Илья Оши, художник Вера Соколова, саунд-дизайнер Заур Дахужев), оба пластические, демонстрировались при свете дня. Ни один из них не представлял собой оживающую иллюстрацию – не забывая о Босхе, они позволяли себе смело от него отдаляться. Ключевым словом, определяющим эти работы, должно, вероятно, стать слово “самоотверженность”.
Почти полностью обнаженные люди (при температуре воздуха +10 градусов) в ольхонском пейзаже на фоне гор, облаков и линии электропередач медленно продвигались в изломанном танце к воде, вдумчиво пластались по земле, вслушивались в ее гул, а не только в ритм музыки. Потом отрывались и еще на несколько метров приближались к Байкалу, чтобы, наконец, гурьбой рвануть к нему, облачиться на берегу в черно-белые наряды, серебристые колпаки и трубы-цилиндры на руках и обнять загадочную, сплетенную из железных прутьев сферу, приобщиться к Босху. Из этого “Чистилища” Харон увозил на лодке вполне воодушевленную таким путешествием душу, не ведавшую, куда ей предстоит попасть.
И, наконец, “Рай”. Его показывали на крутом лесном склоне у Сарайского пляжа. Лес здесь, впрочем, довольно чахлый, болезненный, да и рай этот совсем не похож на наши представления о нем. Не идиллический и даже не босховский рай. Мучительный танец падшего ангела (Камола Рашидова), бледные фигурки уязвимых в своей раздетости людей, медленно скатывающиеся по холодной осенней почве. Суровая земля, суровый шум прибоя и суровая хореография, много замедлений и статики, величественных шествий, многозначительных прикосновений и обмазывания друг друга глиной. На протяжении всех полутора часов сосредоточенные перформеры оставались на недосягаемой высоте.
Параллельно созданию перформансов в живом плане проходили съемки трех работ на те же темы в рамках программы “Кинотанец” (куратор Хелена Йонсдоттир, креативный продюсер Анастасия Лоншакова). Фрагменты отснятого были показаны на заключительной встрече – впечатлили все, но особенно многообещающей выглядела картина “Ада” режиссера Анны Ушаннки и хореографа Сандры Лапини. Дело происходит не то на закате, не то на рассвете, молодые люди примерно по колено вкопаны в ольхонскую землю, а среди них блуждает пожилая местная жительница, вполне реальная Мария Тимофеевна, и что-то заунывно напевает. Чувствуется ее нежность к родной земле, к людям, но обреченность и тревога разлиты в этом немыслимом пейзаже. Знание того, что речь идет об аде, добавляет ассоциаций.
Site-specific фестиваль “RADI SVETA: BAIKAL”, действительно, не похож ни на одного своего собрата. Это тот случай, когда и site, и specific оказываются высшей пробы. Люди непременно будут сюда возвращаться и увлекать новобранцев. Ярослав Францев уверяет: “Не так много энергии нужно, чтобы быть собой”; он и его достойная восхищения команда (отдельно стоит отметить группу волонтеров) испытывают глубокую благодарность к местам, “готовым нас принимать и слышать”.
Мария ХАЛИЗЕВА
«Экран и сцена»
№ 18 за 2021 год.