Две странные птицы

 

• Владимир Топцов – Яков Фото В.ЯРОШЕВИЧАТак сложилось, что спектакль Юрия Буторина “Заходите-заходите” по роману Меира Шалева “Как несколько дней” завершил большую эпоху в жизни театра “Мастерская П.Фоменко” – это последняя премьера, выпущенная при Петре Наумовиче, очень болевшем за спектакль, а потому, как водится, неустанно его критиковавшем. Наверное, есть что-то неслучайное в том, что именно пронзительная история о большой любви, одиночестве, смерти и жажде жизни “маленьких людей” и о силе памяти, заключенной в слово, стала неожиданным отточием для “Мастерской”.
Казалось бы, камерная театральная форма никак не способна вместить роман Шалева. Произведение израильского автора поистине эпично: наполнено звуками, запахами, голосами, историями, которые начинаются на наших глазах и убегают вдаль, так и не разрешившись. Этот роман сложен для сцены вдвойне. Он рассказывает о простой и загадочной женщине Юдит, которая после того, как муж разлучил ее с дочерью, покидает родные места, становится домашней работницей у “битюга” Моше Рабиновича, навсегда разбивает сердце деревенскому чудаку Якову Шейнфельду и заводит дружбу-вражду с хитроумным и грубым торговцем скотом Глоберманом. Роман – попытка сына Юдит, Зейде, пересказать судьбу матери, найти в хаосе управ-ляющий всем закон, проявить связи между событиями, далекими во времени и пространстве. Волны воспоминаний, собственных и чужих, набегают, бросая Зейде-рассказчика, словно бумажный кораблик в реке, из одного временного пласта в другой. Передать эту сложную структуру в театральном “здесь и сейчас” почти невозможно.
Зейде в деревне считали сыном сразу трех отцов – Рабиновича, Шейнфельда и Глобермана. От каждого он что-то унаследовал, каждый принял участие в его воспитании. Но именно с самым неудачливым и жалким из них, самым безответно и безнадежно влюбленным в Юдит он беседует о минувшем. Это Яков Шейнфельд, что до обожания любил певчих птиц, не умел красиво говорить и ради своей любви научился шить свадебное платье, танцевать танго и готовить блюда для свадебного пира. Вот только невеста на приготов-ленную им по всем правилам свадьбу так и не пришла.
Пожертвовав прочими колоритными персонажами романа – первой красавицей деревни, местным философом, бухгалтером-альбиносом, выходившим на свет только после заката солнца, и многими другими, – создатели спектакля воссоздают четыре диалога отца и сына (Яков – Владимир Топцов, Зейде – Николай Орловский). Отсутствующие герои Шалева обозначаются на сцене предметами-знаками: Моше Рабинович и его первая жена Тонечка, усердно работавшие на своей плантации, – большой корзиной с цитрусовыми; Глоберман – тяжелым топором для разделки мяса. Создается ощущение, что жизни Якова и Зейде были связаны незримыми нитями с множеством людей, но время разорвало их одну за другой, оставив только воспоминания и вопросы.
Отношение Зейде к отцу (отцу лишь на треть), как и в романе, сложно, многослойно. Его непросто охарактеризовать в нескольких выражениях. Скрытый конфликт? Плохо маскируемое презрение? Затаенная жалость? Подавляемый интерес? Пожалуй, все вместе взятое. Шалев не договаривает, не дает ключа к прямому толкованию их непростых взаимоотношений. Тем интереснее материал для театрального диалога.
Сама природа актерского существования на сцене Владимира Топцова и Николая Орловского различна. Яков – Топцов подает вкусные реплики, смакуя, явно получая от них удовольствие. Его Шейнфельд – немного артист: он легко отдается эмоциям, вдохновляется собственными рассказами. И как-то по-особенному простодушно улыбается в самые трагические моменты. Например, когда повторяет: “Это для тебя, Юдит”, – вспоминая, как выпустил ради своей большой любви всех канареек, лишившись разом заработка и любимого дела.
Характер Зейде в исполнении Николая Орловского раскрывается в спектакле не сразу. Герой возникает перед нами взрослым мужчиной в нелепом мешковатом пиджаке, что-то бормочущим себе под нос. И через несколько минут, унесенный воспоминаниями, превращается в двенадцатилетнего мальчишку, приглашенного отцом на их первый совместный ужин, – молчаливого, любопытного, ершистого под-ростка. В следующую их встречу после возвращения из армии он полон энергии, бросает отцу острые ответы, движется в ритме американской популярной песенки. Наконец, в их предпоследнюю встречу-трапезу Зейде, которому минуло тридцать, предпочитает общество ворон человеческому – и в этом нерассказанная судьба, многие перипетии которой остались за рамками романа и постановки.
Артистичный простак Шейнфельд и углубленный в свои мысли, всегда что-то утаивающий Зейде кажутся порой персонажами разных спектаклей. Яркие, сочные мазки и тонкие трепетные штрихи – так создаются партитуры их ролей. Тем пронзительнее моменты, когда общие воспоминания, их любовь к Юдит рушат стены одиночества и вины, разделяющие отца и сына.
Тема одиночества становится, пожалуй, основной в спектакле “Мастерской П.Фоменко”. Красивая история о Юдит и пустом свадебном платье, тоскующем по невесте, лишь расцвечивает эту тему. В центре внимания режиссера Юрия Буторина две “странные птицы”, Яков и Зейде, каждая – в клетке своего одиночества. Не случайно название романа Шалева, отсылающее к книге Бытия (“И служил Иаков за Рахиль семь лет; и они показались ему за несколько дней, потому что он любил ее”) заменено цитатой-приглашением: “Заходите-заходите”. Эти жалкие и бессильные слова повторял на автобусной остановке на краю деревни год за годом дряхлеющий Яков, зазывая пустоту и случайных прохожих на свою много лет назад не состоявшуюся свадьбу.
Постановка Юрия Буторина принципиально не монологична. В диалоге, во взаимных притяжениях и отталкиваниях отъединенность Якова и Зейде от людей ощущается гораздо острее.
Комната Якова Шейнфельда (художник – Владимир Максимов) заполнена пустыми клетками для птиц, начищенными до блеска медными кастрюлями и сковородами, сияющими белизной тарелками, пучками сушеных трав, гроздьями золотистого лука. А еще ароматами самого настоящего супа, который готовится Яковом для Зейде во время спектакля. Запахи свежих овощей и мясного бульона, царящие в постановке, не позволяют оторваться от земли и слишком погрузиться в размышления о магии имен и о прикосновении крыльев Ангела Смерти, проносящегося порой слишком близко. (Зейде на идиш означает “дедушка”, “старичок” – Юдит верила, что это странное имя запутает Ангела Смерти и убережет ее ребенка.)
В постановке Буторина есть Ангел Смерти, тенью гибкой и вкрадчивой кошки проскальзывающий по стене. Но в праздничном блеске кастрюль, улыбке Шейнфельда, неожиданно умиленных слезах Зейде, в чудесным образом возрождающихся канарейках в клетках (анимация – Юлия Михеева) обретается и Ангел Жизни. Его нет в романе, но о нем, по словам Юрия Буторина, не раз упоминал в беседах с создателями спектакля Петр Фоменко. Этот незримый персонаж присутствует во всех спектаклях “Мастерской”, и в каждом он совершенно особенный.
Последняя встреча-трапеза героев происходит после смерти Шейнфельда. Жизнь заканчивается, но нить их напряженного диалога не прерывается. Зейде, этот “человек в футляре”, долгие годы мучительно молчавший об обстоятельствах, которые в последний момент остановили Юдит на пути к жениху, исповедуется то ли призраку отца, то ли своему воспоминанию о нем. В романе Шалева Ангел Смерти во всем – в самом Зейде, в воронах, в снежинках, почти никогда не залетающих в Изреэльскую долину, в эвкалипте-исполине, задавившем Юдит, в змеях, огне, воде.
Но то, что может убивать, может и возрождать. В финале романа во время похорон Юдит Шейнфельд видит свою возлюбленную, плывущую по полю в солнечных лучах. В финале спектакля Яков и Зейде сидят на подвешенной на канатах доске и улыбаются друг другу. Пусть это только мгновение примирения, прощения и радости, но где-то оно останется навсегда, как парящая в зеленом и золотом Юдит.
Охватывающий жизни десятков людей на протяжении десятков лет, наполненный цитатами из Библии, деревенскими легендами, смешными и жутковатыми, песнями на идиш роман Меира Шалева и камерная постановка Юрия Буторина, спектакль-диалог, длящийся менее полутора часов, – по сути, разные произведения. Но есть очень важный художественный закон, который их объединяет. Рассказчик у Шалева пытается свести огромные трагедии мирового масштаба, такие, как война и горести “маленьких людей”, встречи и совпадения, смерти и расставания, к простой и ясной истории с причинами и следствиями. К тому же, судя по всему, стремились создатели камерного спектакля “Заходите-заходите”. Так сходятся два произведения, разнящиеся по форме, жанру, языку. Словно две “странные птицы”, Зейде и Яков, в финале постановки.
 
Галина ШМАТОВА

«Экран и сцена» № 16 за 2012 год.