Девятый Платоновский фестиваль искусств в Воронеже – это больше двух недель, полных жизнью в искусстве: спектаклями, концертами, открытыми репетициями, выставками, видеопоказами, инсталляциями, лекциями, мастер-классами, творческими встречами и презентациями. С 2011 года команда Михаила Бычкова, создателя и художественного руководителя фестиваля, превращает июньский Воронеж в горячую точку культуры.

Казалось бы, в Год театра в России международному фестивалю такого уровня стоило ждать особой поддержки. Особой, однако, не случилось. Одно из мероприятий Года театра – передача символа Всероссийского театрального марафона от Приволжского федерального округа в Центральный – пришлось в Воронеже как раз на  фестивальный день 5 июня. Тем не менее, оно полностью проигнорировало события Платоновского, частично парализовав его деятельность: ради довольно унылого и бессмысленного, признаемся, шествия была перекрыта Театральная улица, на которой базируется фестивальная дирекция, а с Воронежского драматического театра имени А.В.Кольцова на сутки убрали всю фестивальную символику. Насколько удалось расслышать, в речах воронежских чиновников гордость Платоновским, да и упоминания о нем, не звучали.

Шествие прошествовало, и фестиваль, на котором к этому дню уже отыграли “Космос” Высотного театра из Испании, французский хореографический спектакль “Вертикаль” Мурада Мерзуки, а также сатириконовского “Дон Жуана” Егора Перегудова с Константином Райкиным в роли Сганареля и “Братьев и сестер” Льва Додина (версия 2015 года) из МДТ–Театра Европы (о премьере “Кабалы святош” Михаила Бычкова в Камерном театре – разговор отдельный, в следующем номере), сосредоточился на сценических прочтениях Андрея Платонова (из Великобритании и США) и теме ухода – “Для тебя” Компании Финци Паска (Лугано, Швейцария) и “Холодная кровь” коллектива Kiss&Cry (Брюссель, Бельгия).

Спектакль “Для тебя” – дань памяти жене и соратнице постановщика Даниэле Финци Паски – Жюли Хэмлин Финци, умершей в мае 2016 года от рака. В тот год, спустя месяц после ее смерти, Компания Финци Паска тоже играла на Платоновском, “Белое на белом” (см. “ЭС”, № 12, 2016) – работу, не столь впрямую, но тоже посвященную Жюли еще при ее жизни, пронизанную желанием поверить в невозможное и вдохнуть жизнь в уходящего и такого дорогого человека.

Большинство исполнителей, только что игравших в Москве на Чеховском фестивале спектакль “Донка”, выходят на сцену и в “Для тебя”. В той же технике, названной Паской “театром ласки” и сводящейся к визуальной и цирковой нежности, к сентиментальности монологов и эстетизму не всегда связанных друг с другом номеров, они транслируют послание – объяснение в любви. И  фигура Жюли Хэмлин Финци оказывается здесь ничуть не менее значимой, нежели Антон Чехов в “Донке”. Признавая, что у человечества мало слов для описания грусти (перечисляя людей, определений которым в языке нет, – скажем, человек, лишившийся ребенка, или человек, у которого умер дядя, или человек, потерявший друга, или человек, оставшийся без питомца), они оперируют неизбежными понятиями “сиротство”, “потеря”, “пустота”.

Болезнь представлена как атака, сражение с двуглавым драконом, воплощенным двумя идеально послушными отрезами шелковой ткани – алого и оранжевого, сплетающихся в потоках направленного воздуха, как драконьи шеи, вываливающих свои пламенеющие языки, стелящихся по земле и снова подскакивающих ввысь. От дракона Жюли пытаются оберечь близкие и друзья, труппа Компании Финци Паска, ставшая семьей, – в постановке они облачены в доспехи рыцарей, порой даже с ангельскими крылами или крылышками. Рассказчики периодически разоблачаются, выпрастываясь из доспехов, чтобы, присев на красную скамейку и вынув что-то из коробки воспоминаний, поведать о Жюли и посвятить ей номер, воздушный, пластический или жонглерский, засыпав сцену снежинками или населив бабочками, на фоне задника цвета заката или полнящегося белыми облаками, с верой в то, что представление Жюли обязательно бы понравилось.

Если Компания Финци Паска для Воронежа и России старые знакомцы, то бельгийский коллектив Kiss&Cry – несомненная новость. Известный бельгийский кинорежиссер Жако Ван Дормаль (в разные годы отмеченный “Оскаром” и “Сезаром”) объединил усилия с бельгийским хореографом и танцовщицей Мишель Анн де Мей (шесть лет сотрудничества с Анной Терезой де Кеерсмакер) и создал произведение, покорившее в прошлом году Эдинбургский фестиваль, а в этом Платоновский, – “Холодная кровь”.

Семь пугающих, но, в сущности, совсем не страшных историй про смерть, с претензией на философские глубины, рассказаны хореографическим языком танцующих рук, причем танец этот вписан в изысканные миниатюрные декорации, разыгран перед публикой вживую и в режиме реального времени транслируется на экран. По затемненной сцене сосредоточенно снуют люди с видеокамерами, создают всевозможные эффекты, рассеивая свет, гоняя потоки воздуха и создавая нужные светотени для картинки на экране (открытый прием сродни тому, что нередко используется в постановках Кэти Митчелл). Они же деловито прокатывают перед нами столы на колесиках с макетами мест действия. Над этими макетами склоняются исполнители, погружают в них руки, и тут уже указательный и средний палец принимаютс безудержно отплясывать, а три остальные, отведенные назад, создают иллюзию человека, надменно сложившего руки за спиной и отдавшегося стихии танца. Пальцы исполняют зажигательное “Болеро”; облачившись в наперстки, отбивают чечетку; томно извиваются у шеста, словно влекущая обнаженная стриптизерша.

Изобретательное кино, за созданием которого наблюдаешь весь спектакль, и необычная хореография рук сопровождаются текстами Томаса Гунцига (для Воронежа их начитал Анатолий Белый), где каждая мысль о смерти – наблюдающей и выжидающей – обрастает эпитетами и бесконечным потоком синонимов или сравнений: смерть как порка, как удар, как ветер, как сквозняк или сумерки, как поцелуй или шепот (продолжать можно бесконечно). Словесные ряды множатся, а человек-пальцы гоняет мяч, осваивает космические пространства или бежит и бежит по пустынной, сумрачной анфиладе залов, чтобы, притормозив у детской кроватки, в конце концов уткнуться в комнату с гробом. Нехитрая мысль о том, что, избежав самых коварных смертей (вроде авиакатастрофы или предательского холода пушистого сугроба, анафилактического шока от лекарства или бомбардировки), ты в своем жизненном путешествии все равно упрешься в этот  сумрачный тупик.

Михаил Бычков, выстраивая программу Платоновского, ориентируется не только на проверенное, но и на новое, неожиданное и небесспорное. Именно поэтому в афише – и в Программе актуального искусства, и в Платоновской программе – так часто встречается фраза “Премьера спектакля в России!”.

Мария ХАЛИЗЕВА
«Экран и сцена»
№ 12 за 2019 год.