Нервная, дерзкая, притягательная – настоящая актриса Юрия Бутусова – Евгения Леонова закончила его мастерскую в ГИТИСе и была принята в штат Театра имени А.С.Пушкина. Первая же роль на профессиональной сцене – главная, в спектакле Евгения Писарева «Плохие хорошие» по пьесе «Веер леди Уиндермир» Оскара Уайльда. Первая роль в кино – сразу в партнерстве с Евгением Цыгановым. Фильм Стаси Толстой «Семейное счастие» по Льву Толстому выходит в прокат 5 сентября. В преддверии начала показов «Экран и сцена» поговорила с актрисой об отношении к профессии, заветах мастера, учебе всерьез, театральных планах и первой «киносемье».

– Когда и как ты полюбила театр? 

– Неосознанная любовь возникла в детстве. Еще совсем маленькой я попала в театральную студию, где провела 10 лет. Там больше ставили мюзиклы, но и работали с ролью, с голосом, с телом. Я уже тогда была максималисткой. Мы придумывали миры, прятались в них от реальности, и это спасало от жизненных проблем. У меня были прекрасные педагоги, поддержавшие мой импульс. А осознанная любовь к театру пришла уже в ГИТИСе.

До поступления я ничего не видела из спектаклей Юрия Бутусова, но, конечно же, слышала, что «есть такой суровый режиссер». Посмотрела ленсоветовского «Дядю Ваню» на телефоне и пошла поступать в его мастерскую. А перевернул меня спектакль «Сын», он выпускался в начале нашего первого курса в РАМТе. Такого я никогда не видела вживую. Я сейчас, наверное, заплачу… Юрий Николаевич – такой важный период жизни.

– Как ты думаешь, у тебя получается принять то, что этот период закончился?

– Я стараюсь. Но настоящей сепарации, мне кажется, никогда не произойдет. Ни у кого из наших ребят. Жизнь несправедлива, все должно было сложиться иначе.

– Ты до ГИТИСа и ты после ГИТИСа – это две разные Жени? 

– Да, абсолютно. До ГИТИСа я всегда пыталась всем понравиться. Оставалась наблюдателем, как будто не умела говорить, боялась своих мыслей и чувств. К тому же, у меня был синдром отличницы. А после ГИТИСа я не стесняюсь ни себя, ни своей глупости. Если что-то не мое, просто отпускаю.

– Это влияние мастера? Чему он вас учил? 

– Для меня самые-самые его фразы – вот эти четыре: «главное – оставаться человеком», «ошибка – это божья благодать», «прекрасное трудно» и «почему вы своими пробами не хотите перевернуть мир?». Они мне очень помогают.

Перед выходом на сцену в спектакле «Плохие хорошие» мысленно разговариваю с Юрием Николаевичем. Мы виделись с ним в Париже, сидели до трех ночи, говорили, он обнял меня на прощание. Когда встретимся, не знаю. Смотрела ему вслед уходящему и думала: он далеко, но он думает о нас. И этого достаточно. А еще я осознала: «дочка» выросла.

– Когда Бутусов набирал ваш курс, что для него было в человеке важнее всего? 

– Болячка внутренняя, пластичная психофизика и умение слышать. Он говорит: не важно, насколько ты талантлив, важно уметь слышать другого и работать, работать, работать. Талант преумножается работой.

– Что значит для тебя быть выпускницей Мастерской Бутусова, первой и единственной?

– У меня теперь есть самое главное – семья. Я, конечно, могу сказать, что очень горжусь, но это немного не те слова. Это скорее внутренний трепет. Мы развивались в такой среде, где важно «что», и только потом уже «как». А главное – это понимание, для чего ты это делаешь. Нас приучили к тому, что спектакль – не схема, а живой организм. Даже твое сегодняшнее отношение к роли дает иную тональность. И всегда можно спросить режиссера: может, вот так попробуем? Это ведь самое прекрасное – искать.

– Твой идеальный театр – это театр Юрия Бутусова?

– Юрия Николаевича я очень люблю, ценю, мне нравятся его язык, его видение, его экспрессия, нежность, поэзия. Никто не может, как он. Но, думаю, идеального театра нет. Мне кажется, главное – люди, взаимодействие, доверие друг к другу. Тогда из нашего несовершенства создастся идеальный театр.

– Чему учит своих актеров Бутусов? 

– Главными учителями всегда были наши соученики-режиссеры. На обсуждениях после показов Юрий Николаевич всегда больше направлял режиссеров, а уже они нас. Конечно, его главный посыл: актер – это не исполнитель, это соавтор. К этому он нас и вел.

– Что это дает? 

– Свободу, заразительность в первую очередь. Актер реально по-другому дышит, видит, действует, если что-то найдено через собственный пот и слезы.

– Давай поговорим о театре, в котором ты сегодня служишь. Как ты оказалась в Театре Пушкина?

– Юрий Николаевич организовал наши показы во многие театры. Ему было важно, чтобы мы нашли дом, работу. На показе в Пушкинском все прошло очень неплохо. Мы с Ваней Аксеновым показывали отрывок из «Венецианского купца» нашего однокурсника Саши Церени. После я села в зал, смотреть других, и вдруг Евгений Александрович Писарев поворачивается ко мне и говорит: «У тебя есть что-то еще?» – «Катерина из “Грозы”» – «О, готовься!». Где-то через неделю после того показа меня вызвали на разговор в Пушкинский. Евгений Александрович сказал, что ему импонирует моя внутренняя жизнь, которая как раз и нужна героине «Плохих хороших». У меня были и другие варианты, но в итоге я позвонила Евгению Александровичу и согласилась. Сейчас понимаю, что это был правильный выбор. 

– Что тебе импонирует в этом театре?

– Люди. Они по-настоящему добрые. Не могу сказать, что меня уже прямо приняли в семью, но, по крайней мере, мы стараемся. Сама я очень полюбила грим-цех, костюмеров, актеров. Некоторые из них взяли меня под свое крыло, советуют, как вести себя в той или иной ситуации в театре. В Пушкинском театре очень много режиссерских языков, и мне кажется, прекрасно, когда есть разнообразие, стремление к открытиям.

– Что сейчас в планах?

– Буду работать с Олегом Долиным и Сергеем Тонышевым. Над чем – пока секрет. 

– Расскажи, пожалуйста, о своем кинодебюте. Со стороны выглядит почти нереальным – первая роль и сразу главная, в партнерстве с Евгением Цыгановым.

– «Семейное счастие», действительно, моя первая киносемья. Сериал «Опасная близость» снимался позже, но вышел первым. Мне это важно, поэтому я это подчеркиваю. Мое знакомство со Стасей Толстой, режиссером «Семейного счастия», произошло на моем третьем курсе. Она очень разносторонняя личность – и сценаристка, и режиссер, и актриса.

Когда закончились пробы с Евгением Цыгановым, я вышла на улицу и просто легла на лавочку, звонила подругам в слезах. Казалось, что не получилось. Меня успокаивали: «Если попадешь, значит твое. Твое от тебя никогда не уйдет». Тоже очень важная для меня фраза. Невозможно удержать в руках все. К тому же в нашей профессии многое от нас не зависит. 

– Съемки были трудными?

– Я практически все время была в кадре, по двенадцать часов. Тяжело было просто физически. Я всегда готовилась, знала текст назубок, но порой приходил Женя со своим видением сцены, и все менялось. Из дубля в дубль я кидалась в жутко холодную реку, работала с трехмесячным ребенком. Все было в новинку. Конечно, сложно, очень сложно. В кино все не так, как в театре. Там совсем другие флажки и другие опоры. Уже на следующих съемках я поняла, что мой первый раз был абсолютным чудом, сказкой. Я очень благодарна Стасе Толстой, что она подарила мне этот шанс.

– Что дала тебе работа с таким актером, как Цыганов?

– Евгений чуткий партнер, легкий в работе, при этом очень глубокий. Мне кажется, экран зафиксировал момент моей юности, теперь он останется навсегда. Такое кино у меня вряд ли еще случится.

– А ты уже ответила себе на вопрос, зачем тебе театр? Ведь, насколько я понимаю, именно театр для тебя главное, не кино.

– Так и есть. Юрий Николаевич всегда говорил нам про вертикаль. Про уход куда-то наверх, в космос, про освобождение, полет. Ты как будто даешь сигнал и соединяешься с чем-то неосязаемым, чего мы не видим, а только чувствуем.

– Зачем вообще существует театр и каким он должен быть? 

– За время учебы эти вопросы внедрились в организм. Про это надо думать. Мне кажется, театр – в первую очередь, разговор. Люди ведь очень мало разговаривают. Театр – это диалог с самим собой, со своими друзьями, со своими врагами. Даже если зритель уходит со спектакля, это тоже диалог. И еще театр для меня – это чтобы до трясучки, когда ты прямо умираешь. И снова вспоминаются слова Юрия Николаевича: «когда умирает Джульетта, рождается новая актриса».

Беседовала Наталья ВИТВИЦКАЯ

«Экран и сцена»
Август 2025 года