Субъективные заметки о Берлинале-2018

Миа Васиковска и Роберт Паттинсон в фильме “Девица”Последние года три-четыре не было ни одного Берлинале, когда бы мы не слышали от коллег (правда, не от всех) тоскливых причитаний: фестиваль уже не тот, конкурс слабый, программа не сбалансирована, и, в общем, смотреть нечего… Брюзжание – другого слова и не подберешь. Впрочем, нет, можно еще одно: снобизм. Снобизм кинофагов, уставших от профессионального и неконтролируемого поедания фильмов. Переубедить этих снобов – занятие бесперспективное, они будут брюзжать всегда (а с возрастом – еще больше). Но если бы вы видели, как выглядит на Берлинале это самое смотреть нечего, вы бы поняли катастрофическую неправоту брюзжащих.

Постоянные очереди за билетами в нескольких точках продаж (в этом году их было четыре; билеты – в зависимости от программы – стоят от 12 до 20 евро; продано больше 330 тысяч билетов), полные залы на большинстве сеансов и дискуссии, нескончаемые дискуссии по окончании показов. Действительно, смотреть нечего…

Представить такое на нашем “родном” Московском кинофестивале мы не в состоянии. Хотя, может, фантазии не хватает?

Не беремся судить, насколько важным является для тысяч зрителей Берлинале решение жюри. Конечно, некий спортивный интерес в этом есть – сравнить свои ощущения с мнением арбитров во главе с Томом Тыквером. Но по большему счету решит все равно зритель – тот, который будет (или не будет) смотреть фильмы, отмеченные берлинскими “медведями”. Хотя, разумеется, информация о награде с логотипом Берлинале, эта виньетка сильно украшает афишу и дает определенную фору в прокате.

Но мы, посмотрев весь конкурс и еще десяток фильмов из других программ, можем сказать, что далеко не во всем согласны с решением жюри. И отнюдь не претендуя на истину в последней инстанции, предлагаем вашему вниманию наши субъективные заметки о фильмах Берлинале. Быть может, они вам помогут сделать выбор, когда вы встретите названия этих картин в прокате или в Сети (только, просим вас, на легальных, а не пиратских сайтах).

 

САМЫЙ СПРАВЕДЛИВЫЙ ПРИЗ ЖЮРИ

Борис БЕРМАН

“Серебряный медведь”, Гран-при жюри – фильму “Лицо”, режиссер Малгожата Шумовска (Польша).

Не знаю, в какой последовательности смотрели конкурсные картины члены жюри, но для нас, для журналистов и зрителей, это был последний фильм конкурса. И хотя имя 45-летней Шумовской мне было известно (три года назад “Тело” принесло ей “Серебряного медведя” за лучшую режиссуру, а пять лет назад она показала в Берлине “Во имя…”, страстную, далеко не однозначную историю о сельском ксендзе, служение для которого – во многом борьба с собственной гомосексуальностью), особых надежд я на фильм “Лицо” не возлагал: последний день, впечатлений в избытке, завтра самолет. Но уже с первых кадров он втянул меня в свой водоворот, настолько силен энергетический посыл его пролога.

Шумовска показывает снятое в стиле документального кино утро распродажи в каком-то громадном магазине электроники. Как это подчас бывает (таких роликов в YouTube предостаточно), маркетологи решили, что страждущие покупатели должны раздеться до ниж-него белья. И вот люди, сметая все на своем пути, рвутся к коробкам с телевизорами и еще бог знает с чем. И за короткие мгновения превращаются в толпу. Людей нет, то есть они вроде и есть, но в них нет ничего человеческого, это – толпа.

История расчеловечивания – собственно, сюжет “Лица”.

Яцек живет в небольшой деревушке, он красив, статен, гоняет на каком-то драндулете и любит хэви-металл (в роли Яцека 31-летний Матеуш Косьцюкевич, к слову сказать, муж Малгожаты Шумовской). Односельчане зовут Яцека “сатанистом”, но это не мешает ему работать на сооружении громадной статуи

Иисуса Христа (она больше, чем в Рио-де-Жанейро, о чем постоянно говорят в фильме, и, как отмечено в титрах, такая статуя действительно сооружена в какой-то польской провинции). Но случается беда: во время работы Яцек падает с большой высоты. Переполох, врачи, многочисленные операции. И – Яцек выздоравливает. Все, казалось бы, по-прежнему: он статен, руки-ноги целы. Но – лицо, лицо другое. Раны были настолько сильные, что Яцеку сделали пластическую операцию. И вчерашний красавец превратился в монстра.

Однако глаза, рысьи с поволокой глаза красавца Яцека остались прежними. И душа та же… Это же наш Яцек, как не узнать его?

Нет, его все узнают, конечно, с ним делают селфи, снимают для телепередач, но никто не желает увидеть в нем того же, что и прежде, человека. От Яцека уходит невеста, и даже родная мать считает, что это не ее сын, а какое-то чудовище, в которого вселился дьявол. Сцена экзорцизма – одна из самых сильных в фильме; тут и мать, и другие родственники, и священник, а в нескольких метрах от их дома – громадный (“он больше, чем в Рио-де-Жанейро”) Иисус Христос…

Шумовска написала сценарий вместе со своим постоянным оператором Михалом Энглертом (это уже третья их совместная работа). Авторы хорошо знают, о чем хотят сказать и, что немаловажно, как это выразить. Режиссура четкая, эпизоды не длинны (как зачастую бывает в арт-хаусе), во всем даже какая-то графичность, и посему редкие паузы, нечастая пристальность взгляда (будь то Яцек или его мать, или невеста) – такие лакуны наполняются особым смыслом, именно их запоминаешь лучше всего.

Энергия кино придает энергии – мысли.

Можно быть исправным прихожанином, можно даже стараться не грешить, а о мелких грехах рассказать на исповеди, можно стараться быть благопристойным… Но если ты лишен эмпатии, грош цена твоей безгрешности.

Я не стану рассказывать, чем заканчивается “Лицо”, поскольку и авторы не знают, что в дальнейшем ждет Яцека в насквозь лживом мире.

 

Ильдар ЖАНДАРЁВ

“Серебряный медведь” за выдающийся художественный вклад – художнику-постановщику и художнику по костюмам фильма “Довлатов” Елене Окопной (режиссер Алексей Герман-младший; Россия/Польша/Сербия).

Придуманный и воплощенный Еленой Окопной предметный мир эпохи семидесятых стал полноправным действующим лицом фильма о семи днях из жизни писателя Сергея Довлатова.

Ленинград, ноябрь 1971 года. Довлатов (в этой роли сербский актер Милан Марич) безрезультатно пытается найти себе место в официальной литературной жизни. В журналах его не печатают, потому что он не состоит в Союзе писателей, а попытки писать тексты для газетной периодики разбиваются о невозможность подогнать свой литературный талант под востребованный среднестатистический серый шаблон.

Алексей Герман-младший и Елена Окопная не столько реставрируют на экране эпоху лживых кумачовых лозунгов и плакатов, сколько создают некий акварельный образ собственного представления о городе и мире, где Довлатов беседовал с Бродским (в роли поэта Артур Бесчастный), участвовал в посиделках андеграундной ленинградской богемы, а потом оказывался свидетелем ареста непризнанного художника, ставшего фарцовщиком (его сыграл Данила Козловский). Перед зрителем разворачиваются картины ушедшей на дно океана времени советской Атлантиды, во многом не понятной сегодня цивилизации.

Примечательно, что предыдущий фильм Германа-младшего “Под электрическими облаками” получил два года назад в Берлине приз с той же формулировкой: “Серебряный медведь” за выдающийся художественный вклад был присужден операторам Сергею Михальчуку и Евгению Привину. Это показывает, что два разных жюри Берлинале одинаково отметили важность визуального воплощения для авторской манеры режиссера Германа-младшего.

Кроме “Серебряного медведя”, “Довлатов” был удостоен приза зрительских симпатий читателей немецкой газеты “Berliner Morgenpost”. Это значит, что весьма утонченная художественная ткань фильма оказалась настолько сильно эмоционально заряженной, что стала близка и интересна не только профессионалам кино, но и широкому кругу зрителей. Впрочем, это говорит и о достаточно высокой кинематографической культуре берлинских зрителей. Культуре, во многом, я думаю, воспитанной многолетним опытом Берлинале.

 

САМЫЙ НЕСПРАВЕДЛИВЫЙ ПРИЗ ЖЮРИ

Борис БЕРМАН, Ильдар ЖАНДАРЁВ (мнения совпали)

“Золотой медведь” за лучший фильм – “Не прикасайся”, режиссер Адина Пинтилие (Румыния/Германия/Чехия).

Честно говоря, когда мы узнали, что Том Тыквер удостоил картину “Не прикасайся” Главного приза Берлинале, мы оба решили, что это мощнейший троллинг. Причем, в каком-то смысле запрограммированный. Незадолго до фестиваля, давая интервью, Тыквер сказал, что общий фон мирового кино весьма усредненный, и ему, Тыкверу, не хватает “диких фильмов”…

И такой “дикий фильм” появился в конкурсе Берлинале. Впрочем, у каждого свое представление о слове “дикий” применительно к кино. На наш-то взгляд, “Не прикасайся” – фильм отвратительный и бесчестный.

Сначала почему отвратительный. Нежными зрителями мы не были никогда, и смутить нас довольно трудно. Но 38-летней румынской постановщице Адине Пинтилие (“Не прикасайся” – ее полнометражный дебют) удалось.

Смотреть на вялое тело трансгендера, который с упоением рассказывает, как надо любить это свое тело; смотреть, как жирный гуру садо-мазо учит героиню преодолевать агрессию через боль; смотреть, как говорят о сексе и занимаются сексом люди с когнитивными расстройствами и физическими деформациями… И это лишь часть того, что мы видим на экране, множество деталей опускаем.

Зачем все это? – спросите вы. Ну, если мы правильно поняли, таким вот радикальным образом героиня (женщина лет пятидесяти, с ладной фигурой и крашеной копной волос; ее играет британская актриса Лора Бенсон) пытается преодолеть мучающий ее сексуальный комплекс: пенетрация для нее невозможна, она пытается победить то, что определяется как вагинизм.

Может, там и был мета-сюжет, но ни один из нас считать его не смог. Отвлекали вагины и пенисы, притом весьма заурядные и ни на что не вдохновляющие…

Медицинские проблемы, проблемы психологические могут быть, вне всякого сомнения, предметом художественного анализа. Но здесь если и был анализ, то на уровне того подростка, который тайком от родителей изучает обнаруженную в книжном шкафу “Медицинскую энциклопедию”.

Теперь почему мы назвали эту картину бесчестной. Адина Пинтилие сняла в ней, наряду с профессиональными актерами, людей, как уже было сказано, с ограниченными возможностями. Под ее руководством они рассказывают о своей сексуальной жизни, камера снимает их и в моменты интимной близости. Во всех интервью режиссер говорит, что все было снято только с согласия участников, и это, по-видимому, истинная правда: на церемонии закрытия по красной дорожке провезли в коляске одного из тех, кого Пинтилие запечатлела на экране, он был счастлив. Вправе ли мы судить режиссера, у которого понятия об этике совсем не такие, как у нас? Конечно же, не вправе. Но невозможно отделаться от ощущения, что, выводя на экран таких людей, других людей, Пинтилие относится к ним, как к средству для достижения своих целей, с бездушием вивисектора. Это бесчестно.

 

САМЫЙ НЕДООЦЕНЕННЫЙ ФИЛЬМ

Борис БЕРМАН

«Ева», режиссер Бенуа Жако (Франция/Бельгия).

“Ева” поставлена по роману Джеймса Хэдли Чейза, который уже был экранизирован 56 лет назад: у Джозефа Лоузи заглавную роль сыграла Жанна Моро, ей было тогда 34 года. У Бенуа Жако в роли Евы – Изабель Юппер, ей 64 года. И это многое меняет.

Юппер – одна из немногих актрис мирового кино, которая не боится своего возраста; напротив, каждый прожитый год прибавляет ей не только мастерства, он словно увеличивает масштаб ее фантастической харизмы. Юппер может молчать и “просто” смотреть в камеру, а глаз от актрисы не оторвать, ее хочется разгадывать и разгадывать.

Ева немногословна, разговоры в ее профессии, скорее, исключение, чем правило. Ева – проститутка. Но она не стоит на панели, клиенты приезжают в ее роскошный дом, предварительно согласовав время по телефону. Одним из таких клиентов становится молодой драматург Бертран (в этой роли суперпопулярный 33-летний Гаспар Ульель). Правда, в отношениях Евы и Бертрана секс – не главное. Драматург хочет написать пьесу о проститутке, о, простите, пожилой проститутке, и общение с Евой для него – своего рода “творческая командировка”.

Я прошу прощения за спойлер, но надо сказать, что Бертран не совсем драматург, точнее, совсем не драматург. В недавнем прошлом он зарабатывал как социальный работник и изредка подрабатывал, оказывая сексуальные услуги. Один из его клиентов – старый и некогда успешный драматург – внезапно умирает, и Бертран крадет рукопись его пьесы и выдает за свою. По ней ставят спектакль, тот пользуется оглушительным успехом, а от Бертрана ждут новой пьесы.

Бенуа Жако – опытнейший профессионал, в его фильмографии более сорока картин, в восьми из них снималась Юппер (например, “Школа плоти” – вольная экранизация Юкио Мисимы). Они с Юппер досконально, мне кажется, изучили друг друга, поэтому в “Еве” нет никаких лишних пристроек, картина не нуждается в метафорических излишествах. Она напоминает виртуозную шахматную партию, следить за которой – истинное зрительское наслаждение. Тут каждый ход – неожидан, каждая реакция – значима.

Возвращаясь к сюжету… Ева рушит все планы Бертрана. Слабовольному мужчине не совладать с такой женщиной, она не позволит ему использовать себя. И как тут не вспомнить Гамлета: “Объявите меня каким угодно инструментом, вы можете расстроить меня, но играть на мне нельзя”. Чейз, понятное дело, не Шекспир, но Юппер даже в такой жанровой, не претендующей на глобальные обобщения картине способна явить шекспировские горизонты.

Но жюри во главе с Тыквером никаких таких горизонтов тут не разглядело. “Ева” – не дикое кино. Но оно, я уверен, благополучно проживет и без берлинских “Медведей”.Елена Окопная с “Серебряным медведем”

 

Ильдар ЖАНДАРЁВ

“Девица”, режиссеры Дэвид и Натан Зеллнер (США)

Этот фильм не получил никаких призов, однако именно он мне показался одним из самых обаятельных во всем разнообразии фестивальных программ Берлинале-2018. Ироничный вестерн братьев Зеллнеров следует традициям Тарантино и братьев Коэнов. С весьма брутальным юмором Зеллнеры рассказывают историю о том, как некий молодой человек решил во что бы то ни стало жениться на своей избраннице и отправился за ней на самый что ни на есть Дикий Запад, в земли пограничные с индейскими территориями. В роли жениха – Роберт Паттинсон, а его избранница – Миа Васиковска (“Звездная карта” Дэвида Кроненберга и другие хиты последних лет).

Паттинсон в этой картине азартно пользуется предоставленной возможностью как можно дальше уйти от, кажется, уже навсегда приклеенного к нему шаблонного образа сексуального красавчика из “Сумерек”. В “Девице” его герой настолько нескладен и суетлив, что зрители совершенно не удивляются, когда избранница отказывает ему. Но это – только середина истории. Героиня Мии Васиковска, эта самая девица, совершенно не чает быть предметом воздыханий неожиданного и нелепого жениха и, как полагается женщине Дикого Запада, готова к любым внезапным переменам; она отстаивает свой мир и свое место в нем хоть бойким словом, хоть огнестрельным оружием.

Традиционно для вестерна в фильме братьев Зеллнеров есть и рискованное путешествие, и много стрельбы. А еще есть остроумные диалоги и весьма нестандартные сюжетные повороты, которые превращают данную историю в притчу о тщете человеческих усилий. При этом притча лишена занудной назидательности и пафосного морализаторства. О горькой правде жизни братья-режиссеры рассказывают, используя все оттенки черного юмора, а это, я думаю, найдет благодарного зрителя не только среди фестивальной публики. Во всяком случае, в моем лице “Девица” такого зрителя нашла.

 

САМОЕ БОЛЬШОЕ РАЗОЧАРОВАНИЕ БЕРЛИНАЛЕ-2018

Борис БЕРМАН

“Не волнуйся, далеко он пешком не уйдет”, режиссер Гас Ван Сент (США).

Гас Ван Сент – хороший режиссер, не нуждается в дополнительных рекомендациях. Гас Ван Сент – бренд. Такое имя придает значимости любому фестивалю, и в анонсах Берлинале-2018 Гаса Ван Сента называли, естественно, в числе первых. Словом, на его конкурсную картину “Не волнуйся, далеко он пешком не уйдет” я отправлялся в предвкушении чего-то… ну, в общем, стоящего, настоящего.

Не случилось, не случилось категорически. Это байопик о жизни известного американского карикатуриста Джона Каллахана. После автомобильной катастрофы он был прикован к инвалидной коляске, однако не потерял витальности и даже избавился от алкоголизма.

Это вехи полной драматизма судьбы Каллахана. И Гас Ван Сент их все воспроизводит в своем фильме. Отчего же такой смертельной скукой веет от экрана?

Оттого, мне кажется, что режиссер ни в чем не изменяет канону фильма “о борьбе за счастливую жизнь, которая могла бы стать несчастливой из-за обстоятельств непреодолимой силы”. Здесь выверен каждый план, каждый ракурс, каждая музыкальная нота, каждый флэшбэк – здесь нет ничего такого, что бы отступало от канона, проверенного годами.       А поскольку Гас Ван Сент – оскароносец, обладатель наград Канн, Венеции и т.д., он этот самый канон исполняет мастерски, но, по-моему, абсолютно бездушно. И такое же мастерство (высокое, но бездушное) демонстрирует играющий главную роль Хоакин Феникс. Тоже, согласитесь, бренд.

Признаться, я уже на пятой, кажется, минуте заподозрил неладное: парик, который соорудили на Хоакине Фениксе, слабо рифмовался с его неповторимым, выразительным лицом и – самое опасное – напомнил мне о чудовищных паричках современного российского кино (примеров приводить не буду, вы их знаете сами).

Когда-то Каллахана хотел сыграть Робин Уильямс (это было после его совместной работы с Гасом Ван Сентом над “Умницей Уиллом Хантингом”, картина принесла актеру “Оскар”), его интересовала “созданная будто из углов” судьба Каллахана, дерзкий, неполиткорректный юмор его карикатур. Но Уильямс, как мы знаем, трагически ушел из жизни, и бунтаря Каллахана сыграл Хоакин Феникс. Сыграл ровно, я бы сказал, округло. Углов нет, и дерзкого юмора тоже. Винить в этом актера я бы не стал, все мы знаем Хоакина Феникса как артиста мощного драматического таланта (вспомним хотя бы “Мастера” Пола Томаса Андерсона), и я не стану нанизывать причины очевидной, на мой взгляд, неудачи. Есть главная – режиссура. Анемичная и до невозможности “каллиграфическая”.

Хотя, быть может, я привередлив. В августе этого года фильм выйдет в российский прокат, вот тогда и сравним наши ощущения.

 

Ильдар ЖАНДАРЁВ

“Счастливый принц”, режиссер Руперт Эверетт (Германия/Бельгия/Великобритания/Италия)

“Счастливый принц” – режиссерский дебют знаменитого британского актера Руперта Эверетта (когда ему было 33, он сыграл Григория Мелехова в “Тихом Доне” Сергея Бондарчука, сейчас ему 58). Здесь он выступил не только как режиссер: написал сценарий и сыграл главную роль – самого Оскара Уайльда.

“Счастливый принц” – рассказ о последних годах жизни великого писателя и великого возмутителя спокойствия. В Англии Оскар

Уайльд проиграл судебный процесс, сделавший явной его не традиционную сексуальную ориентацию, и после отбывания тюремного срока эмигрировал во Францию, где жил под именем Себастьяна Мельмота. Собственно, о жизни Уайльда во Франции и снял свой дебютный фильм Руперт Эверетт.

Масштаб таланта, масштаб личности великого писателя, острый драматизм ситуации, в которую он попал, – все это предполагало, что фильм Эверетта окажется как минимум не банальным пересказом фактов из статьи в энциклопедии. Увы, он оказался именно таким. Британский актер направил всю свою авторскую энергию на то, чтобы создать для себя условия монументального бенефиса. Видимо, по его режиссерскому замыслу, масштаб личности героя должен был стать выгодным фоном для масштаба звездного мастерства сыгравшего его артиста.

Увы, Уайльд сыграл злую шутку с Эвереттом. Не поддался, не уместился в уготованную ему конструкцию. И превратил тем самым исполнение Эвереттом его роли даже не в подобие движущегося забронзовевшего памятника классику, а в некую ожившую восковую скульптуру из музея копий великих деятелей разных эпох. В этом фильме остроумие Оскара Уайльда не кажется блестящим, его пороки не кажутся роковыми, его драма не заставляет сопереживать. Не помогают даже призванные Эвереттом на помощь такие выдающиеся артисты, как Эмили Уотсон в роли жены писателя и Колин Ферт в роли его друга.

 

ФИЛЬМ, ПО КОТОРОМУ МНЕ ЗАПОМНИТСЯ БЕРЛИНАЛЕ-2018

Борис БЕРМАН

“Профиль”, режиссер Тимур Бекмамбетов (США/Великобритания/Кипр/Россия).

Было бы странно пропустить картину одного из самых активных российских режиссеров и продюсеров (хотя последние несколько лет Бекмамбетов живет в Лос-Анджелесе, а работает там, где, по его словам, “есть работа”). “Профиль” открывал престижный фестивальный раздел “Панорама”. Почему его не включили в конкурс, ответить не берусь, у руководства Берлинале свои резоны.

“Профиль” – это по-русски, точнее надо было бы сказать “Профайл” (Profile), “интернетовское” произношение более уместно применительно к картине. Интернет тут не декорация даже, а целый мир, в котором разыгрывается поистине драматическая история.

Английская журналистка, беря вымышленное имя (теперь она не Эмми, а Мелоди), заводит аккаунт в Фейсбуке и вскоре находит на его просторах некоего исламского боевика по имени Билель; он красив, белозуб и хорошо говорит по-английски. Судя по всему, Билель где-то в Сирии, а Эмми, повторяю, в Лондоне, но в мире интернета расстояние не помеха, и у героев “Профиля” завязываются отношения, с каждым днем они становятся все интенсивнее…

Мы понимаем, что Эмми выполняет редакционное задание, она пытается постичь ту технологию обольщения/убеждения, а, на самом деле, вербовки, в результате которой множество молодых европейских женщин оказываются в Сирии и т.п. Однако по ходу общения Эмми так входит в роль Мелоди, якобы жаждущей уехать в Сирию, что у нее, похоже, возникает подлинная влюбленность в Билеля. Его играет 29-летний Шазад Латиф, британский актер с пакистанскими корнями, в роли Эмми – 31-летняя Валин Кейн, актриса с не очень яркой фильмографией, но Бекмамбетов дал ей серьезный шанс, и она им воспользовалась: роль получилась эмоционально точной и весьма убедительной.

Фильм жестко закручен, и пересказывать его сюжет было бы совсем не благородно; не исключено, что “Профиль” доберется до нашего проката. Скажу только, что он снят в формате screen life, то есть все действие разворачивается на экране ноутбука; соблазнитель и его жертва ведут разговоры по скайпу, мелькают ссылки на разные сайты, но весь этот интернет-карнавал нисколько не раздражает, напротив, он структурирует трагическую, по сути, историю.

Ограничив себя в традиционных выразительных средствах, Бекмамбетов нисколько не ограничил себя в художественных и социальных выводах. Он снял кино про пассионарность зла, противостоять которому невероятно сложно. “Профиль” противостоит. Судя по реакции громадного зала Zoo Palast, его восприняли тут едва ли не как прокламацию. И это радует. Это время кинематографа прямого действия.

Примечательно, что по итогам зрительского голосования фильм Бекмамбетова занял первое место среди 27 картин, представленных в разделе “Панорама” (а там, поверьте, было немало лент с громкими режиссерскими и актерскими именами). Так что не члены жюри (каждый со своими интенциями и комплексами), а простые зрители сказали “да” кинематографу прямого действия.

 

Ильдар ЖАНДАРЁВ

«Операция “Шаровая молния”», режиссер Жозе Падилья (США/ Великобритания)       

Запоминается всегда самое сильное эмоциональное переживание. Для меня таким стал фильм о событиях далекого уже 1976 года. Оригинальное название “Семь дней в Энтеббе” (фильм демонстрировался вне конкурса) отечественные прокатчики заменили на более “брутальное и кассовое” – «Операция “Шаровая молния”».

Это подробный рассказ о том, как были сначала захвачены террористами, а потом освобождены израильским спецназом пассажиры самолета “Эр Франс”, летевшего рейсом из Тель-Авива в Париж. Угонщики посадили его в Уганде, в аэропорту Энтеббе, и начали оттуда диктовать условия израильскому правительству. Мы видим на экране и то, что происходило непосредственно с захватчиками и заложниками, и совещания израильского руководства, и подготовку бойцов спецназа…

Авторы картины акцентируют наше внимание на том, что ключевая роль в захвате самолета принадлежала двум немцам из левых террористических организаций. Их сыграли Даниэль Брюль и Розамунда Пайк. Эти персонажи, их оценки и переживания позволяют увидеть события в Энтеббе в остром ракурсе философского, неоднозначного осмысления.

Режиссер «Операции “Шаровая молния”» 50-летний бразилец Жозе Падилья уже участвовал в Берлинале: в 2008 году он был удостоен «Золотого медведя» за фильм “Элитный отряд”; так высоко тогда оценили его умение сочетать виртуозную съемку сцен перестрелок и психологическую достоверность драматических отношений героев. Любителям сериального кино Жозе Падилья известен как один из продюсеров и режиссеров очень популярного сериала “Нарко” о колумбийской наркомафии.

В «Операции “Шаровая молния”» Падилья использует, казалось бы, простой, но весьма, на мой взгляд, действенный режиссерский прием. Он соединяет параллельным монтажом сцены подготовки спецназа к штурму и сам штурм – со сценами спектакля и репетиции некой балетной постановки, посвященной осмыслению истории Израиля. В балете одну из главных партий исполняет подруга спецназовца, которому будет суждено первым ворваться в здание терминала аэропорта. Таким образом, параллельный монтаж вплетает частную историю успешной операции в Энтеббе в историческую ткань трагически непрерывной войны израильтян за свое выживание во враждебном окружении. И музыка, сопровождающая балетное представление, звучит энергичнее и трагичнее автоматных очередей.

Зеркало подлинного искусства, отражая реальные события, придает им масштаб исторического эпоса.

 

ПОПЫТКА ОБОБЩЕНИЯ

Судя по программе нынешнего Берлинале, кино находится на каком-то новом этапе, происходит – пусть пока не явное – разделение на кинематограф прошлого и кинематограф настоящего (или даже завтрашнего). Эта межа никак не соотносится с возрастом создателей фильмов: немало картин прошлого сняты совсем молодыми режиссерами, а кинематограф настоящего представлен такими “монстрами”, как, скажем, 56-летний Тимур Бекмамбетов или 55-летний Стивен Содерберг (чей психотриллер “Не в себе” снят на айфон). Дело не только в освоении новой техники, новых, аскетичных выразительных средств, значительно удешевляющих процесс производства.

Кино стремится отринуть канон так принято, и это приносит успех. Зрителя – по нашим, во всяком случае, наблюдениям – все больше привлекает кино, ломающее канон. И в режиссуре, и в драматургии. Что из этого получится, не беремся предсказывать. Но наши предпочтения – с кинематографом настоящего.

Берлин – Москва

Борис БЕРМАН, Ильдар ЖАНДАРЁВ
  • Миа Васиковска и Роберт Паттинсон в фильме “Девица”
  • Елена Окопная с “Серебряным медведем”

«Экран и сцена»

№ 5 за 2018 год.