Синяя, синяя, твоя

Фото И.ПОЛЯРНОЙРежиссер и хореограф Олег Глушков, художник-сценограф и видеохудожник Вадим Воля, художник по костюмам Ольга-Мария Тумакова и постановочная группа мюзик-ла “Синяя синяя птица” в Театре Наций осовременили легендарную пьесу Мориса Метерлинка: сюжет изменен, но нравственный императив, карнавал оригинальных персонажей, взрыв красок и форм остались.

Девочка Матильда–Дарья Макарова (в другом составе – Муся Тотибадзе) должна найти Синюю птицу, чтобы спасти брата Тиля–Павел Акимкин. Одна ночь ее непростого пути становится своеобразной инициацией: вернувшись из волшебного мира в реальность, маленькая героиня неизбежно осознает, что повзрослела.

Вот она с плюшевым медведем Тиделем (тот же Павел Акимкин) попадает в Карамельное королевство, где всем заправляет собирательный образ иконы поп-культуры (прототип – Элвис Прес-ли). Приторно-розовый гламурный калейдоскоп нескончаемых удовольствий из зефирок, пончиков, мороженого, драже и человекоподобного Пряника (персонаж “Шрека”) гипнотизирует и вырывает героев из действительности, пожалуй, мощнее, чем Река Забвения. “Жизнь – одна большая бесконечная ириска!” – упорно повторяется в песне (диалоги и тексты песен – Сергей Плотов). И тут же следует ожидаемый морализирующий перевертыш: из-под глянцевых красных губ размером с машину обнажаются зубы, и оказывается, что сладенькое королевство откармливает жертв, чтобы потом их же, растолстевших и вкусненьких, съесть.

Напугав детей коварством сахара, следующую сцену авторы спектакля посвящают скорее родителям. Нам показан заведенный мир часового механизма, где Ганс и Гретель ездят по кругу и никогда не встретятся (ведь так “заведено”!) и где “выше головы не прыгнешь” (закон!). Матильда ломает механизм – происходит встреча влюбленных и случается внезапное отрезвление: “Нам только казалось, что мы хорошо живем”. Но скоро часы пойдут снова, и по извечному сценарию персонажи затвердят: “Хорошо живем!”.

“Детский” эпизод рассказывает, как неприятно в качестве экспоната сидеть в клетке (человеку ли, животному ли), а во “взрослом” появляются солдатики из конструктора: “Мы – Красная армия! А Красная армия всегда всех спасает!” Собственно, Синяя армия того же мнения о себе. А дальше – спор и драка: “Нет, это мы – освободительная армия!”, “Вы искажаете историю!”. И пока игрушечные воины заняты выяснением отношений, мирное население в лице Матильды продолжает сидеть за решеткой, и ему, в общем, безразлично, под каким флагом будет стоять его клетка. Так авторы спектакля ненароком вспомнили о столетии революции, и это похоже на то, как 50 лет Октябрю были отмечены созданием картины “Интервенция”. Геннадий Полока тогда выполнил госзадание и снял фильм по одноименной пьесе Льва Славина (классике советской драматургии), вот только события Гражданской войны на экране разворачиваются под куполом цирка-шапито, а это меняет все.

И снова, как в сцене с часовым механизмом, когда Матильда хотя бы ненадолго освободила персонажей из плена автоматизма, вызволенная из клетки юная героиня принимается перестраивать реальность. Девочка меняет местами цветные треуголки агрессивных игрушечных человечков, и солдаты уже не могут воевать. Важно, что создатели, в других сценах техническими средствами добиваясь вау-эффекта, здесь обнажают условность театрального мира, оставляя ребенку возможность дофантазировать.

Разными способами Матильде все время удается перепрограммировать жанровую и мировоззренческую установку героев, показать им, что кроме очевидного, традиционного “сценария” есть и другие.

Взрослый зритель, способный увидеть отсылку к “Божественной комедии”, заметит, что медведь Тидель составляет компанию Матильде только до Врат Ночи, как Вергилий провожает Данте только до Земного Рая. Подобные культурные ассоциации периодически всплывают, не настаивая на своем существовании и не ставя в тупик тех, кто их не заметил.

Выстраивая модель реального общества в фантазийном пространстве, авторы вводят в сюжет интермедию-сатиру на театрального зрителя. Филины-хипстеры, галки светского общества и канарейки, вжившиеся в женские образы Тургенева, перед вторым актом обсуждают некий абстрактный спектакль: “Как-то полета фантазии я не заметил…”

В мюзикле “Синяя синяя птица” проведен “контрабандой” внушительный моральный месседж Мориса Метерлинка, спрятанный за яркими эмблемами современной культуры, которым легко доверится маленький ребенок (школьника же может оттолкнуть декларативная назидательность).

Получилась история о том, что мы начинаем ценить дорогое сердцу, когда есть риск его потерять; что эгоизм противостоит любви, а “любить – это глагол”; что “сердце знает, если не спит”. Настойчиво звучит идея пересоздания собственной реальности. Ну и конечно, нам не забывают напомнить: у каждого Синяя птица своя (“это когда мама отвлекается от телефона и играет с нами”, – как выкрикивают утята в спектакле, – или это “канарейка в синем платье”, с которой Филин хочет быть все время; или – что-то еще…). Зрителю предлагается найти Синюю птицу в самом себе.

Наталья СОЛОВОВА
  • Фото И.ПОЛЯРНОЙ
«Экран и сцена»
№ 4 за 2018 год.