Просто радость

• Сцена из спектакля  “Волшебная флейта”
Фестиваль NET стартовал весьма парадоксально. Вместо Нового европейского театра нам показали старый, от которого обычно руководители NETа открещивались, оставляя общеизвестных звезд для масштабных фестивалей вроде Чеховского и предпочитая открывать новых. Впрочем, NETу в этом году 15 лет, когда-то открытые им для Москвы пионеры нового европейского театра теперь вошли в полную славу, и в этом смысле нет принципиальной разницы между сорокалетними Томасом Остермайером и Алвисом Херманисом, шестидесятилетним Кристофом Мар-талером или почти девяностолетним Питером Бруком. Обе немолодые европейские звезды привезли на фестиваль, известный проблемными, социально острыми и дискомфортными спектаклями, – просто радость, легкую и насмешливую.
Кристоф Марталер.
“King Size”

В швейцарском театре “Базель” Марталер поставил настоящую “Вампуку” – мастерскую, легкую, уморительно смешную пародию на музыкальный спектакль с глупейшими театральными условностями. Только, если сто лет назад в “Вампуке, принцессе африканской” князь Волконский смеялся над оперой, то теперь швейцарец – скорее над надоевшим жанром театрализованного музыкального шоу, да и вообще над попсой во всех видах.
Марталер всегда обстоятелен и всегда делает серьезное лицо: перед началом спектакля звучит предупреждение на всех возможных языках, пока зрители не поймут насмешки и не станут сползать со стульев от смеха: “включите ваши мобильные телефоны, шуршание конфетными фантиками, чавканье и кашель строго разрешаются”. Все это время на открытой сцене, декорированной, как шикарный номер отеля, на кровати “королевского размера”, спит человек. Потом он проснется по будильнику, не торопясь, сходит в туалет, напевая, оденется, выйдет на авансцену к инструментам и окажется аккомпаниатором. Тут в “номер” войдут рослая блондинка и шустрый маленький шатен, одетые, как горничная и швейцар; они заправят кровать, положат на подушки шоколадные комплиментики, а затем вдруг сунут в рот конфеты и юркнут под одеяло. Так начинается сюжет: перед нами пара любовников.
Удобно устроившись в кровати, герои принимаются петь, а на панели над сценой загорается текст перевода, который тут берет на себя важную часть зрительского внимания и воспринимается почти как бабблы с репликами героев в комиксах. Как герой “Вампуки” долго пел, не двигаясь с места, о том, что “молнии быстрей я понесусь”, так и тут, уютно улегшись спинами друг к другу, а потом вставая, одеваясь-раздеваясь, ползая под кроватью в поисках чего-то, герои поют о любви и разлуке, слезах, тоске и мечтах о далеком свидании. Или, вдруг – ах! – оглянувшись и по-прежнему лежа в кровати, разыгрывают двухминутную сценку робости при первой встрече. Вот этот мультимедийный трюк столкновения действия с текстом перевода и есть главный фокус спектакля, представить невозможно, как “King Size” смотрится в Европе без титров. Впрочем, может быть, они и там есть, поют-то на множестве языков и в этом свой фокус: мы привыкли к тому, что попса многоязыка и нет никакой необходимости понимать, что именно поют. Ан нет, – говорит Марталер, – вы только посмотрите, какую ахинею мы слушаем и несем с самым многозначительным видом.
Попса тут разная, начиная от классиков – Шуберта, Вагнера, Бетховена, Малера и других, в формате, который называли “популярные пьесы великих композиторов” и беспрестанно крутили по всесоюзному радио, – до старой эстрады – французской, скандинавской, немецкой, английской. Знаменитой (вроде песен “Джексон-5” с маленьким Майклом Джексоном) и той, что ведома только знатокам. Для швейцарца все это – тот же старый джентльменский радио- и ТВ-набор, как если бы у нас артисты, нежась в кровати, пели “Помоги мне” и “Я в подъезде против дома твоего стою”, а также прочий репертуар Аиды Ведищевой, Тамары Мианса-ровой или Валерия Ободзинского.
Героя и героиню играют прекрасная оперная певица (а также уморительная эксцентрическая актриса) Тора Аугештад, и подвижный, чудесно танцующий эстрадный исполнитель Михаэль фон дер Хайде. Но, конечно, если бы “любовным” сюжетом спектакль исчерпывался, это не был бы Кристоф Марталер, главный абсурдист европейской сцены. И потому на сцену неведомо зачем с деловитым видом выходит пенсионерского вида дамочка с сумкой – драматическая актриса Никола Вайсе. Она не поет, но с напряженной серьезностью занимается бессмысленной чушью, уходит то в шкаф, то в сортир, усаживается на кровать, копаясь в сумочке – ой! – прищемила палец, и тут из сумки извлекаются и один за другим швыряются на пол окровавленные платки. А то вдруг седовласая дама принимается прямо из сумки жадно поедать макароны. Усевшись перед пюпитром, она многозначительно читает какую-то загадочную бессмыслицу с многократными упоминаниями Амели, либидо и пухлых сисек, а потом на панели для титров появляется объявление: “теперь всю эту чушь, которая звучала по-немецки, вы услышите по-французски в сопровождении музыки”. И герой разражается сладчайшими трелями построенной на аллитерации песенки Боби Лапуанта “Meli-melodie”. Все время думаешь: и впрямь, сколько ерунды мы постоянно несем с серьезными или вдохновенными лицами! И дело не только в музыке.
Шутки интеллектуала сменяются гэгами в духе комических шоу: то аккомпаниатор не может достать бутылку из бара, расположенного под потолком, а дылда-героиня с уморительными ужимками ему помогает. То “любовники” выходят на авансцену с папками в руках для концертного исполнения классического номера, но у певицы заученная жестикуляция постепенно выходит из-под контроля и превращается сначала в сурдоперевод, а потом в дикий танец.
На спектакле мгновенно приходит в голову самая близкая наша аналогия – абсурдные концерты в театре Погребничко с их гротескными персонажами, где каждая песня становится уморительным микро-спектаклем. Но тут же ясна и разница: в подвале театра “Около” – теп-лота к уличным певцам, старающимся своими драными горжетками имитировать достойный вид, лукавство и ностальгические старые песни. А у Марталера – блеск и насмешка без жалости. Но и любовь, куда без нее.• Сцена из спектакля “King Size”

Питер Брук.
“Волшебная флейта”
То, что великий Брук в последние годы впал в простоту, всем известно. Правда и то, что это не всегда нас радует (вспоминаю, как разочарованы были многие его “Великим инквизитором” по Достоевскому). Но в этот раз из своего парижского театра “Буфф дю Нор” мэтр привез спектакль простодушный и милый, хоть и поставленный по моцартовской “Волшебной флейте”, которая к особому простодушию не располагает. Брук придумал остроумный ход: с одной стороны это концертное исполнение – под рояль, практически без сценических костюмов (так, пара деталей) и существенных декораций, с сильными сокращениями. Но при этом перед нами спектакль, а не концерт, герои не только поют, но и действуют, а любая обстановка сооружается на ходу из стоящих на сцене, будто лес, палочек, которые по ходу превращаются в тюрьму, заросли или дворец. Кроме того у спектакля есть ведущий – драматический актер Абду Уологем с буйной прической из растаманских косичек. Он так и назван в программке – Актер, и похоже, что именно он играет перед нами сказку “Волшебная флейта”, носясь, как дух, вокруг героев и то помогая им, а то выдумывая для них новые препятствия.
В сущности, это все, что я могу сказать о полуторачасовом спектакле Брука, смотреть который легко и приятно, и жалко, что нельзя было взять с собой ребенка, поскольку спектакль вечерний. Тут есть наивные фокусы (палочка-флейта висит между ладоней Тамино, не касаясь их). Есть комический худощавый простак и болтун Папагено и его толстушка-возлюбленная, есть серьезный пухлощекий герой Тамино и бритоголовый злодей Моностатос. Есть немного иронии (Тамино решительно устремляется навстречу опасностям, но тут же отступает, когда видит закрытую дверь). И прекрасная музыка. Наивный театр, попавший в западню великого имени, из-за которого часть зрителей, читавших о “Махабхарате” и смотревших на видео “Кармен” Питера Брука – ужасно разочарована, а другая часть, интересовавшаяся только престижностью зрелища, довольна, не глядя на сцену. Адекватно оценить бруковскую сказку смогли бы только дети.

Дина ГОДЕР
«Экран и сцена» № 23 за 2013 год.