Ясмина Реза хорошо знакома московским театралам. В конце девяностых годов ее пьеса “Арт” (или “Искусство”), ставшая всемирным театральным бестселлером, шла на нескольких столичных сценических площадках. А в 2009 году театр “Современник” осуществил постановку пьесы “Бог резни” (режиссер Сергей Пускепалис) – одной из самых популярных за последние годы, поставленной в театрах Парижа и Лондона.

Ясмина Реза – отличный драматург, настоящий профессионал: ее истории всегда увлекательны, в них пульсирует современность, а диалоги виртуозны. Сама француженка утверждает, что ее пьесы всегда наделены сложной идеей, но при этом рассказаны просто: “Нет смысла писать для театра сложно, потому что никто ничего не поймет”. Таковы и “Разговоры после погребения”. Здесь абсолютно точно работает основной чеховский посыл: “Пусть на сцене все будет так же сложно и так же вместе с тем просто, как в жизни. Люди обедают, просто обедают, а в это время слагается их счастье и разбиваются их жизни”. И действительно, весь спектакль герои этой истории долго готовятся сесть за обеденный стол.

…В большой семье умирает отец. Два его сына, дочь, их дядя по матери и его новая жена собираются в родовом имении, где по последней воле главы семейства он должен быть похоронен. На погребение также приезжает Элиза – бывшая возлюбленная младшего брата Алекса. Они давно уже не пара, но Алекс все еще не может с этим смириться. Элиза же все эти годы тайно любит старшего брата Натана. Вокруг этого клубка отношений, который раскручивается в течение одного дня, и строится все действие. Похороны, разговоры, прощания, ссоры, примирения, поздний обед. И счастье слагается, и судьбы рушатся, и жаркое в духовке.

Кто-то из критиков однажды абсолютно точно заметил, что “половина успеха пьес Реза в том, что актеры хотят сыграть это”. И это стопроцентно работает в спектакле Михаила Станкевича. Каждый созданный характер безупречно ложится на индивидуальный актерский темперамент, на человеческую натуру: существование в роли свободно и органично – сиюминутно ощущаешь связь между образом и живой личностью. И это относится ко всем шести актерским работам: Владимира Яворского (Натан), Дмитрия Цурского (Алекс), Дарьи Грачевой (их сестра Эдит), Александра Макарова (дядя Пьер), Татьяны Кречетовой (Жюльена, его жена), Мариэтты Цигаль-Полищук (Элиза).

Спектакль идет на вновь открытой Малой сцене театра, на которой в конце 70-х годов прошлого столетия шло “Продолжение Дон Жуана” Эдварда Радзинского в постановке Анатолия Эфроса. Сегодня это камерный зал на сто мест. Декорация – терраса загородного дома реального размера – занимает все пространство сцены (художник Алексей Вотяков). Уютная, теплая, с горящими окнами, с гирляндой из осенних листьев и массивной люстрой – она дарит щемящее ощущение дома, семьи (конечно же, это чеховская терраса из “Дяди Вани” или “Лешего”). Хотя бы на один день близкие, но уже давно далекие друг другу родственники, пытаются почувствовать себя семьей: понять, услышать, исповедаться, обнять. И даже Элиза, не являющаяся членом этого семейства, словно настаивает на своем родстве с ними: ее изящную шею обвивает палантин тех же цветов, что и эта сине-желтая терраса.

Здесь у каждого своя боль. Это и откровенный монолог старой девы Эдит в виртуозном исполнении Дарьи Грачевой; ее своеобразный “выход из шкафа”, история о единственно пережитом в жизни сексуальном приключении. Она делится этим с Элизой: робко и мучительно. Но уже через несколько минут это же признание звучит от нее на французском языке. Эдит рассказывает об этом каждому в зале: страстно, с упоением, словно дав прорваться чему-то потаенному.

Это и яростный порыв Алекса немедленно застрелиться из-за измены Элизы. Дмитрий Цурский – актер с сильным мужским обаянием и воспламеняющимся темпераментом, благодаря чему его персонажи часто становятся центром любого спектакля. Его Алекс – это человек нервно-утонченного склада, не добившийся любви, не нашедший призвания и от этого отчаянно болезненно воспринимающий мир и людей.

Об этих порывах сама Реза писала: “Когда ты держишься из последних сил и больше уже не можешь, и инстинкты берут верх. Это чистая физиология”.

Мизансцены в спектакле выстроены таким образом, что каждое движение, каждый поворот головы или случайный взгляд, каждое слово, сказанное даже полушепотом, отличаются своеобразной нестройностью, иногда даже нарочитой смазанностью, но все вместе это создает поразительно живой рисунок драматического действия.

Алекс любит Элизу, уступить ее брату он не в силах. Элиза любит Натана, она целый день пытается решиться уехать, исчезнуть из жизни обоих братьев, но тоже не в силах. И кажется, что выхода уже не будет. “Странно, как быстро меняется здесь погода”, – говорит Жюльена. И как будто вместе с погодой за окном – так же стремительно меняется и погода в доме. Не успеваешь заметить, когда и как в этой семье вдруг возникло понимание. Все, неожиданно счастливые, наконец-то садятся за обеденный стол.

Один день после похорон, несколько часов разговоров, всего одно жаркое.

И как-то даже странно: ни одной разбитой жизни.

Светлана БЕРДИЧЕВСКАЯ