Все началось с падения в лужу

Трюффо/Хичкок“Хичкок/Трюффо”. Режиссер Кент Джонс

Синефилы всех поколений знают, а у кого есть, берегут, нетолстую книжку в мягкой обложке Хичкок/Трюффо. Официальный титул у нее тоже есть: Франсуа Трюффо. Кинематограф по Хичкоку. Но вряд ли кто-нибудь о нем вспоминает, пока не возьмет книгу в руки. Откроет – и пропал. В ней все привлекательно, даже история создания, рассказанная Франсуа Трюффо.

Дело было так.

Все началось с падения в лужу.

Зимой 1955 года Альфред Хичкок приехал работать в Жуанвиль <…> Мы с моим другом Клодом Шабролем решили съездить к нему и взять интервью для “Кайе дю синема“. Предстоящий разговор представлялся нам длинным, точным и содержательным, и мы одолжили магнитофон. В том зале, где работал Хичкок, было очень темно. <…> Шаброль и я представляемся Альфреду Хичкоку, который просит нас подождать его в студийном баре на противоположной стороне двора. Ослепляемые дневным светом, оживленно комментируя, как и пристало настоящим киноманам, кадры Хичкока, мы выходим и направляемся прямо к бару <…> Не отдавая себе отчета, мы оба ступаем на кромку большого замерзшего водоема, того же серого цвета, что и асфальт двора. Лед сейчас же трещит, и мы в совершенном обалдении оказываемся по грудь в воде. Я спрашиваю у Шаброля: “А магнитофон?“ Он медленно поднимает левую руку и вытаскивает из воды магнитофон.

<…> Из-за очень плохого спуска мы не могли вылезти из водоема, не соскользнувши в него вторично. <…>

Итак, несколько минут спустя, дрожащие и насквозь промокшие, мы вновь предстали перед Альфредом Хичкоком. Взглянув на нас, он без лишних слов предложил нам встретиться вечером <…>

Год спустя, когда он вернулся в Париж, он сразу же заметил нас с Шабролем в группе парижских журналистов и сказал: “Господа, я вспоминаю о вас всякий раз, когда вижу кубики льда в стакане виски“.

Жаль выпущенных слов, но и без них длинноватая получилась цитата. Да и вообще – к чему она? Интервью не состоялось. Следовательно, и книжка не началась. Однако уже здесь, на первых страницах Введения начался сам Трюффо: киноман и профессиональный журналист, сотрудничающий с лучшим кинематографическим журналом.

Тут полагается вспомнить двух человек, Анри Ланглуа и Андре Базена. “Новая волна“, как известно, – птенцы гнезда Базена, а дом их, пристанище – синематека Ланглуа. Вовсе не следует называть их легендарными. Вполне были живые люди. Трюффо, Шаброль, Риветт, Ромер, Годар сперва научились с чувством и толком смотреть кино, потом писать о кино, потом стали снимать кино. К слову сказать, немножко легенды все-таки есть, что-то вроде тайного посвящения. Видишь, как в зале кто-то целенаправленно двигается к первому ряду – это знак внутренней принадлежности к клану Базена: Трюффо так смотрел кино, сам написал.

Почему-то всегда подчеркивается, что разговор Станиславского и Немировича-Данченко, в результате которого родился Художественный театр, длился 18 часов. Много. Хичкок и Трюффо беседовали 52 часа. Правда, с перерывами. Результат получился не такой знаменитый, но это как сказать: нередко их общий труд называют библией кино.

Итак, на дворе 1962-й. Хичкоку 63, Трюффо 30, он уже режиссер трех известных, значительных фильмов: “400 ударов“, “Стреляйте в пианиста“, “Жюль и Джим“. Может быть, оно и к лучшему, что семь лет назад их разговору помешала лужа. Теперь они на равных? Первый ответ: нет. Хичкок для Трюффо – гений. Второй ответ: да. По качеству работы, которую они сейчас выполняют. Ни одного пустого вопроса, ни одного поверхностного ответа. Один интерес, абсолютное понимание друг друга. Они очень серьезны и вместе с тем, можно сказать, купаются – не в роли, конечно, – в материале.

Одна из самых интригующих тем: достоверность на экране.

Ф.Т. Кстати, пересматривая вашу версию “39 ступеней“, я заметил, что примерно тогда вы стали свободней в обращении со сценарным материалом, в частности, перестали слишком серьезно относиться к достоверности сюжета, по мере необходимости хладнокровно жертвовали правдоподобием в пользу эмоциональности“.

<…>

А.Х. Да, в тот период обострилось внимание к детали. Мне же более всего нравится в “39 ступенях“ быстрота смены

кадров.

И вот про быстроту смены кадров, про то, скольких усилий стоит найти кинематографическое решение, а не его эрзац (но оно того стоит – А.Х.), про то, как из мелочей вместо ожидаемых героических подвигов складывается саспенс, и про то, что страх, стресс – отнюдь не непременное условие для саспенса, они и говорят часами. Касаются и общих вопросов – драматургии, кастинга, продюсирования.

Хичкок/Трюффо – не что иное, как non-fiction. Да, они увлечены сами и увлекают читателя, как зрителя первого ряда, да, их речь, естественно, вычищенная при расшифровке записи, не сбивается на заикание и повторы – но не художественная это литература, не повесть о великом режиссере и великом кино, не пьеса на двоих. Ни на французском, ни на английском, ни на русском языке. Что касается перевода на русский, никто не сможет не отметить, что книге очень повезло. Он выполнен, что важно, профессионалами высокой пробы – докторами искусствоведения Ниной Цыркун и Михаилом Ямпольским (Введение и 11 глава). Потому одинаково захватывают и рассуждения об актерах, и пересказы содержания фильмов, и самые что ни на есть теоретические положения. Это не раздельно существует, а переплетается.

Ф.Т. Мистер Мемори – персонаж удивительный. Меня потрясла его смерть – ведь он сделался жертвой собственного профессионализма. Роберт Донат в мюзик-холле задает ему вопрос о том, что такое 39 шагов, и тот просто не может не ответить правды, выпаливает все, что знает о шпионской сети и ее главаре, который присутствует тут же и убивает его на месте.

Хичкок рассказал, что у персонажа есть прообраз, действительно артист мюзик-холла, знающий все на свете и немедленно отвечающий ясно и точно на самые неожиданные вопросы. В жизни ему ничего не угрожало, в игровом кино (“39 ступеней”) он стал яркой фигурой, вызывающей сперва смех, почти хохот, потом сочувствие, почти соболезнование. Эмоциональность, непременное качество кино, достигнута, извлечена из отвергаемой Хичкоком достоверности. В документальном рассказе (“Хичкок/Трюффо”) – персонаж воспринимается собеседниками все-таки как личность уникальная.

И тут вспоминается телепередача, на самом деле – документальный фильм об Александре Сергеевиче Есенине-Вольпине. (Есть в сети.) Автор Александра Свиридова. Имя Есенина-Вольпина замалчивалось дольше, чем другие имена: этот человек неприемлем ни для какой несвободы. Рассказ о нем стоит смотреть и пере-

сматривать. Но сейчас – только о нескольких репликах Надежды Давидовны Есениной-Вольпин.

В психиатрической лечебнице Алика пользовали препаратами, которые могли сделать его идиотом.

– Ты бы выплюнул.

– Но они же могли спросить, что бы я им сказал?

Образовалась непредумышленная перекличка: реальность – игровая картина – документальный фильм.

Ф.Т. Кстати, пересматривая вашу версию “39 ступеней”, я заметил, что примерно тогда вы стали свободнее в обращении со сценарным материалом, в частности, перестали слишком серьезно относиться к достоверности сюжета, по мере необходимости хладнокровно жертвовали правдоподобием в пользу эмоциональности.

А.Х. <…> в моих фантазиях, как мы выяснили, нет места ненавистному правдоподобию.

Они разбирают по косточкам все фильмы Хичкока, все периоды и этапы его работы, задерживаясь на любимых темах, принципах, изменениях в кинопроцессе. Трудно остановить себя в чтении, хочется пересматривать фильм. Но каждый может сделать это самостоятельно. (Тут полагается похвальное слово интернету.) Оба они – Хичкок и Трюффо – режиссеры, сценаристы, продюсеры. И несомненно – киноманы, что на особый лад роднит их со вчерашними, сегодняшними и будущими зрителями и читателями.

Напоследок, очень важное:

А.Х. <…> Если главная идея достаточно основательна, фильм получится. Какой он будет – это другой вопрос, но основа обязательно должна быть прочной.

Чуть-чуть нумерологии. В СССР книга издана ровно через 20 лет после французского издания. Теперь еще и грамм мистики: библия, говорите, значит, экранизация через пятьдесят лет – не случайность, а юбилей. Так в Библии сказано (Левит, гл.25, ст.10). И в словаре В.И. Даля: Юбилей – торжество, празднество по поводу протекшего пятидесятилетия, столетия, тысячелетия.

Юбилей выпал особенный: экранизация. Для начала: непривычно. Как это – экранизировать документальный текст? Выбрать двух подходящих актеров на роли Хичкока и Трюффо и пусть учат слова? Зачем? Есть изображение, есть текст. То есть две говорящие головы обеспечены. Даже три: переводчица. Нет 52 часов. Не проблема: вместо угловых скобок – аккуратный, деликатный монтаж.

Книге снова повезло. С легкой руки Трюффо фильмы Хичкока давно, пятьдесят лет, изучаются, разбираются поэпизодно и покадрово, к нему, Хичкоку, привит вкус. А зрители просто любят. Немалая команда собралась, чтобы сделать кино, не потревожив тени предков. Режиссер Кент Джонс. Продюсеры Чарльз С.Коэн, Оливье Милле, Дэниэл Баттсек. Сценаристы Кент Джонс, Серж Тубиана. Операторы Ник Бентген, Дэниэл Коуэн, Эрик Готье. Композитор Джереми Борнфилд. Монтажер Рэйчел Рейчман.

Существует расхожее и, видимо, верное мнение, что посади за стол двух интересных людей – не будет скучно, глаз не оторвешь. А много говорящих голов – только вред, пресс-конференция. Кент Джонс поступил как раз вопреки здравому смыслу. Он пригласил 10 именитых режиссеров разных поколений, разных стран и спросил, что для каждого из них значит Хичкок.

Он не посадил их за стол, а поместил по краям кадра. Посредине – короткие фрагменты фильмов Хичкока. Они узнаваемы и выглядят не иллюстрациями, а неким подтверждением мысли. Сами же мастера – головами не говорящими, а мыслящими. Времени им дается совсем немного, потому что главное происходит там, за столом, там, где пятьдесят лет назад разговаривали о кино главные действующие лица.

Фильм продолжается – не поверите – 79 минут. Он в прокате, во что еще труднее поверить, в 24 кинотеатрах.

Он столько выдумал и реализовал, этот непостижимый гений, что к следующим знаковым вехам как-нибудь даст о себе знать. Книга Хичкок/Трюффо давно уже библиографическая редкость. Хорошо бы, ее переиздали. Кто бы еще ни написал о Хичкоке, эта все равно будет особенной, потому что создана живой любовью. Так же, как фильм – живой памятью, уже давно и о Франсуа Трюффо.

Вера ИВАНОВА
«Экран и сцена»
№ 8 за 2016 год.