Фестиваль современного танца “DanceInversion” не нуждается в особых представлениях. Ветеран отечественного фестивального движения в пространстве современного танца, он открыл России более 90 хореографов, был первым, кто привез спектакли Вима Вандекейбуса, Александра Экмана, Йохана Ингера, Эдуарда Лока, Ицика Галили, все три компании NDT, “Балет Прельжокажа”. А в годы, когда российский contemporary dance только вставал на ноги, провел исторический “Русский вечер” – первый опыт смотра самого интересного, что произросло на тот момент на нашей ниве современного танца.

Фестиваль 2021 года, открывшийся в начале октября, продлится до середины ноября – под занавес будет показано “Лебединое озеро” Прельжокажа. Старт оказался более чем удачным. “Цепь души” в постановке Шарон Эяль Театра Майнца из Германии – спектакль-лауреат престижной премии Der Faust – сразу же задал высокую планку. Творчество этого хореографа знакомо россиянам. В 2014-м ее спектакль “House” привозила “Золотая Маска”, спустя пять лет она же представила дилогию Эяль “Love Cycle”: “OCD Love” и “Love Chapter 2”. К тому же в этом году ее постановка “Autodance” появилась в репертуаре Музыкального театра имени К.С.Станиславского и Вл.И.Немировича-Данченко. А вот с немецкой труппой, восхитившей своим фантастическим мастерством, мы, кажется, встретились впервые. Шарон Эяль, вышедшая из израильской компании “Батшева”, прекрасно владеет навыками “гаги” Охада Наарина – языком движений, дающим танцовщикам абсолютную телесную раскованность. Артисты собственной компании Эяль обладают такой пластической свободой, что их подвижность и гибкость почти нарушают законы анатомии. Выяснилось, что хореограф умеет обратить в свою веру и танцовщиков из других трупп. Так было в Музыкальном театре имени Станиславского и Немировича-Данченко, то же произошло и с артистами Театра Майнца, в полной мере освоившими невероятную по степени сложности хореографию Эяль. “Цепь души”, созданная ею в содружестве с многолетними соавторами Гаем Бехаром и композитором Ори Личтиком, по первому впечатлению, очень похожа на виденные ранее работы хореографа. Тот же задаваемый музыкой напряженный ритм, те же пересечения сцены по диагонали – двойками, тройками, по одному, то же – напоминающее своей чеканностью маршировку – хождение по кругу мелкими шагами на высоких полупальцах, те же перестроения танцовщиков в строгие линии и замысловатые геометрические фигуры. Та же настойчивая повторяемость одного и того же движения. Те же безуспешные попытки индивидуума вырваться из общей массы, затягивающей его обратно. И, тем не менее, это другой танец. И не потому, что здесь меньше вывернутых ног и рук, заведенных за спину, как крылья. Хореограф насыщает свою партитуру таким изобилием непредсказуемых движений, что даже в повторении они воспринимаются по-новому. В финале “Цепи души” один из исполнителей начинает немыслимую тряску-вращение головой. В какой-то момент это движение подхватывают другие исполнители, потом словно отбрасывают его от себя, а солист еще долго-долго истово продолжает.

Как говорит сама Эяль, ее спектакль “про любовь, любовь к себе, к пространству, нас окружающему, любовь ко всему сущему”. Попытаться вычитать данный посыл из яростных соло и перемещений танцовщиков довольно сложно. Но у хореографии Эяль есть особенность: при железной жесткости и тугой плотности танцевального текста она оставляет некое свободное пространство для импровизации. Каждый танцовщик дополняет движение собственной краской, едва заметными со стороны “подробностями”. Возможно, именно, в этом “легком дыхании” сложнейшего, физически изнурительного танца и заключена любовь к артисту, своей профессии, жизни, пространству. А что это, как не все сущее?

Фестиваль остается верным своей традиции открывать новые имена хореографов, новые компании. Среди участников 2021 года – итальянская компания современного балета “Spellbound”, созданная 25 лет назад, но выступившая в России впервые. Труппа представила два спектакля – “Вивальдиана” в постановке своего основателя и художественного руководителя Мауро Астольфи и “Марс” в хореографии Маркоса Морау, чей спектакль “Оскара”, поставленный для компании “Кукай Танец” (Испания) “DanceInversion” показал два года назад. Тогда своеобразие работы Морау, являвшей собой микс традиционного танца басков, классического экзерсиса, движений из арсенала contemporary dance и следов брейка, оставило яркое впечатление.

“Марс” – не столь лексически разнообразное действо. Сам хореограф, давший говорящее название своему балету, соответственно, связывает его содержание и с богом войны, и с “пустой враждебной планетой, которая ждет, чтобы ее завоевали”. Во всяком случае, так презентуется спектакль в фестивальной афише. Танцовщики здесь одновременно и воины, и инопланетяне. Они выплывают из темноты с закрытыми лицами, облаченные в одинаковые синие комбинезоны с капюшонами, напоминающие прозодежду. В руках – люминесцентные лампы-палки (их вполне можно счесть мечами), с их помощью артисты довольно долго образуют различные геометрические формы. Со временем к этому процессу подключаются и тела танцовщиков. Лежа на полу, они синхронно поднимают ноги, то выпрямив их, то согнув в колене, то вытянув носок, то утюжком, образуя причудливые фигуры или создавая иллюзию движения бегущей волны. Руки тоже не остаются без дела. Положив их на плечи лежащего или стоящего впереди партнера, артисты сплетают витиеватые цепи, напоминающие длинные косы, вызывая в памяти спектакли Филиппа Декуфле, где конечности танцовщиков (правда, удлиненные рифлеными, похожими на шланги рукавами) создавали мир фантастических существ. А еще эти телесные комбинации напоминают российское ноу-хау – хорошо известный лет тридцать назад “Графический балет” Геннадия Песчаного, где тела исполнителей могли изобразить и распускающийся цветок, и всполохи пламени, и некие сакральные геометрические формы. Но есть здесь мотив, роднящий “Марс” с “Цепью души”: вибрирующая телесная масса достаточно агрессивна по отношению к пытающимся оторваться от коллектива. Каждого, вырвавшегося из группы, затягивают назад, как в воронку. Артисты так глубоко погружаются в эту пучину композиционных перегруппировок, переползаний, перекатываний, сматываний в единый клубок, что выглядят завороженными происходящим. Впрочем, название компании “Spellbound” и означает “завороженный”.

Психоделическое состояние не покидает танцовщиков и при исполнении “Вивальдианы”. Актеры почти с детской открытостью отдаются медитативным дуэтам, соло, трио, в которых читаются переливы сложных взаимоотношений, царящих на сцене. Под сборную музыку Вивальди исполнители сливаются в нежные дуэты, а затем разлетаются в разные стороны, переплетаются телами, образуя замысловатые барочные композиции, проползают под ногами друг друга, просовывают голову под мышку партнеру или придавливают его к полу поставленной на плечо стопой… Тут все построено на противостоянии притяжений и отталкиваний, жесткости и хрупкости. Все артисты одеты в простую одежду пастельных тонов, и только солист, находящийся в центре пластических и духовных перипетий, – в белой рубахе и белых брюках, похожих на исподнее. Очевидно, это и есть – гений-бунтарь Антонио Вивальди.

“Завороженные” артисты прекрасно владеют своими телами. Они молоды, красивы, легки, обладают прекрасным чувством партнерства и по-своему изысканны в брутальной хореографии. Их коллективное обаяние создает особое поле восприятия двух, казалось бы, разных, но во многом схожих спектаклей.

Среди участников программы первой декады “DanceInversion” было представлено и детище эпохи изоляции – спектакль “Умирающие лебеди. Живой опыт” компании “Готье Данс”. Идея его постановки родилась в январе 2021 года как ответ на отмену весеннего гастрольного тура труппы из-за ковида. Ее руководитель Эрик Готье предложил шестнадцати хореографам (среди них: Мауро Бигонцетти, Эдвард Крюг, Ицик Галили) создать оммаж шедевру Михаила Фокина “Умирающий лебедь”, фантазируя на “лебединую” тему. В проекте приняли участие шестнадцать танцовщиков и шестнадцать видеохудожников, а музыка была заказана шестнадцати композиторам. Вживую были представлены шесть соло, в их числе – фокинский “Умирающий лебедь”. Остальные же монологи демонстрировались в видеовариантах. Куда только не забрасывала исполнителей фантазия постановщиков: в замкнутое каменным забором пространство, на вершину горы, в русло ручья, на рельсы, в ванную и даже в ведро. В одном их номеров ноги танцовщицы вылуплялась, как из кокона, из недр балетной пачки, превратив этот процесс в мини-спектакль. Выбравшись наружу, натруженные ноги балерины встали на пуанты и гордо вышли из кадра, так и оставив за его пределами остальные части тела актрисы. В другом номере – “Нас было много” в постановке Кевина О’Дэя – танцовщик собирал разложенные на сцене шляпы, надевая их себе на голову, одна на другую. Возможно, это была дань памяти тем, кто ушел навсегда в нашу тревожную и опасную пандемическую эпоху.

Алла МИХАЛЁВА

«Экран и сцена»
№ 20 за 2021 год.