К юбилею Марины ГОЛДОВСКОЙ
“Свои фильмы я считаю авторскими, это мой взгляд на то, о чем я рассказываю, мое отношение к героям, выражение моей личной позиции”.
Свою личную позицию она выразила в документальных картинах “Власть соловецкая”, “Архангельский мужик”, “Осколки зеркала”, “Анатолий Рыбаков: Послесловие”, “Вкус свободы”, “Олег Ефремов. Чтобы был театр”, “Выше, чем любовь”, “Три песни о родине”, “Горький вкус свободы”, “Из бездны” со Светланой Алексиевич – список можно продолжить, – которые снимала как режиссер и как оператор или как оператор. Снимала Московскую Олимпиаду, антарктическую экспедицию, шахтеров, ткачих, нефтяников. Снимала хирурга Александра Вишневского, актера Михаила Ульянова, потомка древнего княжеского рода Евгения Мещерского, директора школы Ивана Кузьмича Новикова и его бывших учеников, чьи родители были объявлены “врагами народа”. Снимала перестроечную эйфорию и то, как она таяла на глазах.
Строила фильмы “из тех кирпичиков, которые добывала, наблюдая жизнь…” А еще сказала как-то, что ее фильмы – “путешествие в человека”. Долгое путешествие…
Ее камера вбирала жизнь людей, их судьбы, их надежды, веру и разочарования, а порой и отчаяние. Голдовская не просто снимала, а осознавала и осмысливала происходящее – с людьми, со страной. Она и свидетель и со-участник.
Материал Александры СВИРИДОВОЙ о фильме Марины Голдовской “Горький вкус свободы” написан 10 лет назад, после его премьерного показа на неделе документального кино в Нью-Йорке. Героиня фильма – Анна Политковская.
Тупик – абсолютный, без лазейки и надежды просверлить дыру и хотя бы выдохнуть в другое пространство: “Смотрите, тут такое!..”
Я не могу написать ни одного слова о фильме “Горький вкус свободы”. Потому что первый вопрос, который я выкрикнула, когда погас экран:
– Марина, вам не страшно теперь после этого фильма, вернуться в Россию?
– Нет, – улыбнулась Марина. – А чего мне бояться?
И я немею: я обязана принять правила игры и согласиться с этим. Потому – просто уведомляю: в Нью-Йорке, в малюсеньком кинотеатре IFC Сenter, что на углу 6-й авеню и 3-й стрит в Манхэттене, в крошечном кинозале состоялась премьера фильма Автора в истинном понимании слова, когда сценарист-режиссер-оператор и корреспондент в одном лице – Марины Голдовской.
Она прилетела из Лос-Анджелеса и сама представила свою картину “Горький вкус свободы”.
Зал был полон. Марина вошла в полумраке и не нашла, где сесть. Потопталась немного в дверях и опустилась на ступенечку между рядами. Нет большей радости для создателя, чем войти в зал, где тебе нет места…
Теперь, после премьеры в рамках Нью-Йоркской недели документального кино, ищи-свищи эту ленту, чтобы посмотреть. Но есть надежда, что фильм появится. Международная ассоциация документального кино оформляет документы для того, чтобы номинировать картину Марины Голдовской на “Оскар”. Она вполне может его получить, если ничего сверхъестественного не произойдет. И тогда на картину найдутся дистрибьюторы-прокатчики, и ее можно будет увидеть в кинотеатре.
Более двадцати (!) лет Марина Голдовская в самых невероятных обстоятельствах и положениях снимала Анну – дома, в редакции, в Москве и Америке, включая реанимацию, где Анну вернули к жизни после того, как неизвестного кто отравил ее в самолете, когда она летела в Беслан, где в заложники взяли школьников.
А то, что не сняла, – добрала из кадров хроники. Как то: Анна в Чечне, на войне, на Дубровке – входит в здание театра, захваченного террористами – званая для участия в переговорах.
Скажу сразу – фильм редкий, штучный, ручной работы.
Я благодарна Марине Голдовской за этот подвиг – за фильм, но более всего благодарна за то, что она не дала ни кадра убийц…
На черном фоне – прощальными титрами – две строки о том, что убили и что убийцы не найдены.
Не про то ее кино – не про смерть оно, а про жизнь. Одну-единственную жизнь молодой красивой женщины, ту самую, которую она совершенно сознательно отдала за правое дело.
Фильм идет полтора часа, и за эти 90 минут на экране проживается история, которая случилась со всеми нами, кто в ясном уме и твердой памяти помнит утро 19 августа 1991 года, когда сборище упырей и уродов село с трясущимися руками перед камерой и рассказало стране, что Горбачев занедужил. А они – вот радость-то! – совершенно здоровы и готовы подхватить выпавшее из рук вождя знамя…
Марина Голдовская снимает Горбачева нынешнего для этой ленты. Никогда он не был так хорош, как нынче у нее в кадре. Ему удобно с ней – с ее камерой.
Быстро проходят кадры хроники, когда мы были счастливы и полны надежд у танков августа 1991-го. И далее – снова танки в Москве, горит парламент 1993-го, когда я выбрала не возвращаться в страну и город…
И чуть погодя – опухший от врачей и “лекарств”, ватный ЕБН (не ругательство, а аббревиатура Бориса Николаевича), не ясно по какому праву, словно фараон, передает власть полковнику…
А дальше – хроники стрельбы, горы трупов, танки, дым, все, что мы все видели. И одна красивая девочка, которая встала и пошла по минному полю. Слушать чужой вой: Марина дает возможность услышать этот звук, когда в одной комнате группа женщин, потерявших в одночасье всех мужчин убитыми – отцов, мужей, братьев и детей, – не плачет, а воооооет. И показывает мертвое тело в постели – одного, которого только что застрелили – за несколько часов до того, как Анна Политковская войдет и ей покажут… И расскажут, когда смогут начать говорить. Когда вой остановится…
Красивая девочка появляется на фото в семейном альбоме, на школьных фотографиях с подругами, невестой и молодой женой Александра Политковского, потом – мамой.
Невероятные лица ее собак – старый пес с лицом Пастернака к концу жизни и молодой щенок, который так упоенно облизывает ее, что я немного успокоилась: всегда казалось, что Анне недодано было любви. Нет – все в порядке: додано.
Анна открыта перед камерой. Они общаются легко, словно камеры нет. Марина Голдовская и Анна Политковская. И речь идет о горе. Никто никого не обличает. Камера вообще снимает так, как учил Дзига Вертов – “кино-глаз” – сам смотрит, сам видит. Нет за ним никакого человека. Объектив и пленка. Имя этого несчастья, которое привел Ельцин, не произносится. Даже когда впрямую Анна цитирует его, вспоминая, как мама-чеченка рассказала Анне: у них дома в селе уборная была в конце огорода, и мальчик-подросток пошел по нужде в тот самый “сортир”, который наследник ЕБН увековечил в новоязе, а “федералы” среди бела дня взяли и застрелили его – просто так – на порожке этого сортира…
– Все, как он сказал, – заканчивает Анна рассказ. – Сказал “мочить в сортире” – выполнили… как прямое указание.
Одна из последних фотографий Анны Политковской – с видеокамеры в супермаркете за 1 час 39 минут до убийства. Суки, что ж вы убили ее среди бела дня в подъезде? Он же вроде про подъезды не говорил! Или сказал? Где-то на закрытом совещании?!
Марина Голдовская политикой не занимается. Она настаивает на этом всю свою жизнь. “Я не политик. Я – градусник. Чувствую, когда поднимается температура”, – дает она себе прекрасное определение. Трудно спорить. Хотя, скажем так: некоторые, посмотрев ее фильмы, шли и занимались политикой.
Ее “архангельский мужик”, обозначивший когда-то начало новой эры в хозяйствовании, говорил ей на камеру, что что-то там – в политике! – меняется, коль скоро она к нему из Москвы приехала.
Менялось… Но это не она меняла! Оно само менялось. Она только снимала. С балкона, из окна… Свидетель.
Ее “Власть соловецкая” стала манифестом на долгие годы, но тоже – сама по себе. Марина снимала людей, а не плакат.
Ее кадры можно в любом Международном трибунале использовать тем, кто занимается политикой. В качестве обвинительных документов. И еще используют – я верю. Потому что Марина не занимается политикой и делает фильм о том, что Анна была не “железной леди” и не “стойким оловянным солдатиком”, как ее преподнесла зарубежная пресса миру, а хрупкой женщиной – матерью, дочерью, женой, – которая тоже не занималась политикой. Это политики занялись ею.
– Я хотела показать, что Аня не была солдатом. Она сама говорила: “Я боюсь всего, что стреляет”. И такой человек вышел на передовую, чтобы объяснить нам, что это за война…
Анна говорит с экрана, что она занимается журналистикой. Живым человеком и его проблемами. Равно как и Марина. А человек этот – что у Анны, что у Марины – падает под выстрелами. И умирает. И откуда эта пуля прилетела – Бог знает…
А политикой они не занимаются…
Любой Международный трибунал в любой Гааге, заслушав внимательно и беспристрастно свидетельские показания Анны Политковской с того света (см. фильм Куросавы “Расёмон”!), обязан будет заняться политикой. Прослушать, что говорит с экрана красивая женщина, и признать, наконец, что Россия – страна, которая ведет бесконечную войну против собственного народа, так как Чечня – не другая страна, а та же самая Россия, где у каждого чечена в кармане паспорт гражданина России. И российская авиация бомбит российский город, и российские танки стирают с лица земли российские города.
Но нет трибунала. Европа смотрит на все это и – ничего не видит. Нефтью российской глаза залило.
Анна рассказывает Марине, что она пытается выяснить, кто должен нести ответственность за то, что неизвестным газом по прямому указу наместника ЕБН убиты люди на Дубровке. А ей звонят и приглашают срочно на беседу в Посольство США. И заместитель посла США в своем кабинете шепотом говорит ей, что заниматься выяснением этой государственной тайны опасно. Что сие тайна великая – отныне и вовеки. “Как убийство Кеннеди”.
И Анна усмехается, рассказывая Марине об этой встрече.
А политикой никто не занимается. Две женщины просто друг другу о своем, о девичьем, на кухне рассказывают. Просто у Марины – случайно камера с собой, у Анны – посол США, неизвестный отравляющий газ, сотня с лишним трупов в центре Москвы… А виноватых нет!
Будет еще трибунал, на котором назовут состав газа. Только не воскреснут из мертвых те, кого угробил наместник. Да и наместник не воскреснет. Не при нас будет следующая перестройка и следующие танки, которые встанут на сторону восставших, как 20 лет назад на Красной Пресне. Я помню, как мы бежали к этим танкистам…
А про кино молчу. Это мои свободные ассоциации.
Кому не лень – есть такие? – посмотрите в словарях несколько определений. Что такое государство, например, и в чем его функции. Обратите внимание на строку о том, что “Основная функция государства – обеспечение комфортного проживания своих граждан”.
А потом почитайте статью “Право народов на самоопределение” – право народов определять форму своего государственного существования в составе другого или в виде отдельного государства. В общем смысле, это право той или иной группы людей на коллективный выбор своей общей судьбы. Право на самоопределение – один из общепризнанных принципов международного права.
Я только вам скажу, что право – есть, но никем не прописана процедура – как осуществить это право.
А дальше – снова смотрите фильм Марины Голдовской и слушайте, о чем говорит хрупкая красивая и совершенно седая в ожидании собственной смерти Анна Политковская.
И напоследок прочтите каноническое определение слова и дела “Журналист”: “журналист – человек, занимающийся журналистикой в качестве своего основного рода занятий, способствующий информационному наполнению СМИ путем сбора, осмысления и изложения для аудитории информации о значимых фактах, событиях, людях, явлениях”. И далее – найдите в Сети списки погибших при наместнике. Тогда станет очевидно, что журналистика взяла на себя заместительные функции государства в осуществлении основного права граждан – “обеспечении комфортного проживания”. Станет ясно, что Анна Политковская встала в полный рост в государстве, в котором ничто не работает, и никто не обеспечивает не только комфорта, но самого права на жизнь.
Девочка-Справедливое Государство встала перед чудовищем – неправедным и незаконным государственным аппаратом, который безбоязненно закатывает собственных граждан в асфальт и чернозем, и погибла.
Такая простая и страшная сказка.
А фильм – он о женщине. Не о политике.
Мир ее памяти – павшей в неравном бою Анне. И будь прокляты убийцы и пославшие их.
Марина Голдовская – советский и российский кинорежиссер-документалист. Лауреат Государственной премии СССР (1988). Член КПСС с 1968 года. В 1963 году окончила операторский факультет ВГИКа (мастерская Б.И.Волчека). Доктор искусствоведения (1987). Работала режиссёром и оператором в ТО “Экран”. С 1963 по 1994 год – оператор и режиссер документального кино. С 1966 года преподает на факультете журналистики МГУ имени М.В.Ломоносова, профессор. С 1993 года – профессор Московского института современного искусства, с 1995 года – профессор Киношколы университета Южной Калифорнии (США). Академик Российской академии телевидения, Американской киноакадемии. Член СК СССР (1969) и СЖ СССР (1975). Член ученого совета Института истории и теории кино России.
Список фильмов и наград М.Голдовской привести не представляется возможным – такой он огромный.
Александра СВИРИДОВА
«Экран и сцена»
№ 15 за 2021 год.