Когда облетают листья

“Отец”. Режиссер Флориан Зеллер

В первых кадрах кинодебюта Флориана Зеллера “Отец” звучит ария Надира из оперы Бизе “Искатели жемчуга”. И дальше тоже звучит. Она входит в  топ-десяток самых красивых арий на свете, хотя к середине фильма уже начинает немного надоедать, но придется ее услышать еще несколько раз, и на финальных титрах тоже.

Это один из способов, которыми Флориан Зеллер передает потерю памяти – люди со здоровым мозгом помнят, что уже неоднократно наслаждались этой музыкой, человек с деменцией слышит ее словно в первый раз. И задачей Зеллера было передать это состояние, точнее, даже втянуть зрителя в него, заставить почувствовать, что переживает человек, привычный мир которого постепенно разрушается до самого основания.

Энтони (Энтони Хопкинс) с раздражением говорит дочери Энн (Оливия Колман), что кругом творится что-то странное. Странное донимает его мелочами. Он забыл, где в доме хранятся вилки и куда надо выбрасывать мусор, поэтому приходится прятать вилку и пакет из магазина в карман, а потом складывать в тайничок. О содержимом тайничка Энтони тоже быстро забывает,  постоянно ищет свои часы и подозревает, что их кто-то украл. Например, сиделка. Поэтому ее необходимо выгнать.

Но есть и более крупные проблемы.  Энн заявляет, что полюбила француза и переезжает в Париж – так что с сиделками придется смириться, чтобы не оказаться в доме престарелых. “Почему Париж, они ведь  там даже английского не знают!” – возмущается Энтони.

Таков первый вариант сюжета. Мы видим его и принимаем на веру, еще не подозревая режиссерского замысла – со следующих кадров Зеллер начнет аккуратно смещать действительность в разные стороны, предлагая новую информацию и тут же опровергая ее.

Энтони обнаружит в собственной гостиной неприятного мужчину с газетой (Марк Гэтисс), который заявляет, что он Пол, муж Энн, и квартира на самом деле принадлежит ему. А через пару минут из магазина с курицей явится женщина (Оливия Уильямс), совершенно непохожая на его дочь. А еще через пару минут спросит, кто такой Пол, потому что она уже пять лет как в разводе с совершенно другим мужчиной.

Но затем Энн возвратится в своем прежнем обличье, правда, с мужем по имени Пол, но внешность у него уже другая (Руфус Сьюэлл), и какое-то время мы будем иметь дело с ними. Похоже,  квартира принадлежит им, а Энтони жил в другой, но его пришлось забрать оттуда из-за ссоры с сиделкой. Так что поездка Энн и Пола  сорвалась.

Пол зол, он с ненавистью смотрит на старика, особенно когда тот подозрительно интересуется его часами и спрашивает, сам ли он их купил или взял где, и если сам, то где же чек.  “Долго ли вы будете тут торчать и трепать всем нервы?” – срывается Пол, дословно повторяя ту фразу, которую вкрадчиво, но тоже с ненавистью произнес неприятный мужчина с газетой в предыдущей сцене.

Человеку трудно находиться в неопределенности, поэтому прояснение сюжета помогает расслабиться – стало быть, Энн в Париж не едет, муж ее выглядит вот так, и сейчас мы будем переживать сюжет соперничества Пола с Энтони, нервного мужа с любимым своенравным отцом. Состояние расслабления приятно, а люди с разворачивающейся деменцией не могут его испытывать долго – мир сперва собирается в паззл, а потом рассыпается и собирается в совсем другую картинку, не ту, что была раньше, ускользает, не дает себя осознать. Оттого они столь раздражительны.

К раздражительности часто добавляются идеи о воровстве – что-то уже украли или собираются украсть. Когда у тебя забирают всю жизнь и память, то, казалось бы, не до старых пропавших вещей, но эти вещи становятся своего рода символом, хоть чем-то, за что можно зацепиться и удержаться. Для Энтони это часы. А еще огромная квартира, про которую он рассказывает, что купил ее 30 лет назад, был в ней очень счастлив и теперь понимает, что его хотят сплавить в дом престарелых, чтобы эту квартиру забрать себе. Чья на самом деле  квартира, режиссер не расскажет. Он многого не расскажет, не даст почувствовать себя уверенно, устойчиво. Не даст понять, чьими глазами мы все-таки видим фильм и что в нем окажется реальной реальностью, а что – реальностью, существующей в нездоровом мозге Энтони.

Флориан Зеллер, известный театральный драматург, поставил “Отца” по собственной одноименной пьесе. Еще на момент постановки спектакля он был уверен, что из этой истории получится кино, которое сможет поднять более важные вопросы, чем деменция как таковая. Возможно, поэтому картина абсолютно лишена физиологических деталей и выглядит слишком, что ли, красивой. На Энтони то изящные пиджак и пальто, то идеально чистая голубая пижама, он не бродит по квартире по ночам, не пачкает стены туалета и всегда соглашается принимать таблетки.

И Энн ни разу не открывает свой серебристый ноутбук, чтобы почитать статьи врачей или форумы родственников людей с деменцией. Так что режиссер добился своего, показав исключительно чувства  и из всех реалий оставив только здание лечебницы с решетками на окнах, откуда, оставив отца, уезжает на такси измученная Энн все под ту же арию Надира.

Впрочем, к тому моменту уже совсем неясно, что произошло в этой истории, а что почудилось Энтони. И особенностей жизни с дементным человеком может не быть как раз по этой причине – Энтони волнуют совсем другие вещи.

Он переживает, что младшая дочь Люси, художница и путешественница, никак не дает о себе знать, а если бы она вдруг приехала, он бы “обнял ее крепко-крепко и никогда бы больше не отпускал”.

В детстве Люси ласково называла его “папа-малышок”, она всегда была талантливой и смышленой, в отличие от старшей дочери. “Представляете, она не пьет ни капли! Не очень умная. Вся в мать”, – рассказывает Энтони об Энн новой сиделке (Имоджен Путс), которая очень напоминает ему Люси. И здесь тоже можно было бы ожидать соперничества между сестрами – поскольку Энн очень зависит от похвалы отца. Когда он говорит, что у нее хорошая прическа, она буквально расцветает, а когда произносит “Энн, спасибо тебе за все”, то кажется, что  счастья женщине хватит очень надолго. 

Вот если бы  похвала прозвучала чуть раньше, а не тогда, когда Энн помогала отцу надеть свитер, –  сам он забыл, как это делается. А при звуке имени сестры Энн меняется в лице – та не навещает отца, потому что ее нет. Говорят о несчастном случае, и в ночных галлюцинациях Энтони видит девушку на больничной койке, и на тумбочке стоит его фото с двумя девочками, темненькой и светленькой, но ведь все это может ему только казаться.

“Отец” получил две награды BAFTA – за лучшую мужскую роль и за лучший адаптированный сценарий, четыре номинации на “Золотой глобус” – без побед. Был выдвинут в шести номинациях на “Оскар”, получил две статуэтки – за лучший адаптированный сценарий и лучшую  главную мужскую роль. 83-летний Энтони Хопкинс стал самым пожилым обладателем “Оскара”. 

Режиссер рассказывал, что после спектакля “Отец” к нему подходило много людей, они делились своими историями о заболевших родных, и фильм тоже во многих наверняка найдет отклик – как минимум своей красотой и чувствительностью.

В финале Зеллер приводит всех к тому, с чего все и начиналось.  Неправильная Энн, которая была в первых кадрах, оборачивается медсестрой Кэтрин; неприятный мужчина, который снова мелькнул в середине фильма и даже ударил бедного Энтони, получит имя Билл. И вновь зайдет речь о Париже, где теперь живет Энн,  но это не так важно, потому что Энтони уже не в силах запомнить и вчерашний день, и свое собственное имя. “С меня будто опали все листья, – жалуется Энтони. – Ветер, дождь, и я ничего не понимаю. Вы что-нибудь понимаете?”

Люси была права – папа-малышок. Папа перестает быть папой, остается только малышок, мечтающий, чтобы навестить его пришла мама. А за окном лечебницы парк, где радостно шелестят густой листвой деревья. Но когда-нибудь  листья облетят, и с нас они тоже облетят, и режиссер Флориан Зеллер чрезвычайно аккуратно, деликатно и сдержанно показал, как это будет происходить.

Жанна СЕРГЕЕВА

«Экран и сцена»
№ 9 за 2021 год.