Фестиваль в Сан-Себастьяне – второй после Венецианского, который позволил себе состояться не виртуально, а собрать множеств реальных гостей, включая таких знаменитостей как Джонни Депп, Мэтт Дилон, Вигго Мортенсен. Это было непросто, и в каждом случае придумывался серьезный повод, разрабатывалась специальная стратегия.
Например, Депп появился в связи с показом документального фильма “Шейн Макгоуэн” об основателе англо-ирландской фолк-панк-группы The Pouges, реликтовом персонаже из 1980-х, известным и политической активностью, и громкими скандалами. Депп давно является фаном Макгоуэна; он же продюсировал эту незаурядную, виртуозно смонтированную картину, в итоге награжденную Специальным призом жюри.
Вигго Мортенсен представил свой режиссерский дебют “Падение”, а заодно получил почетный приз “Доностия” за вклад в киноискусство. Так что зрители, пришедшие на фестивальные просмотры, не пожалели: они увидели звезд не только на экране, но и живьем на сцене.
Главным, однако, оказался сам факт показов в огромном фестивальном Дворце и других кинотеатрах. Да, специальная “шахматная” рассадка, да, маски (их, впрочем, в Испании народ обязан носить даже на улице) – и все же возникло ощущение праздника, какого давно не происходило и который до последнего момента был под вопросом из-за нагрянувшей второй волны эпидемии.
В разгар фестиваля случился мини-скандал: известного французского режиссера Эжена Грина оштрафовали и лишили фестивальной аккредитации за отказ надеть маску. Но он оказался единственным открыто выступившим “диссидентом”; остальные участники фестиваля подчинились новым правилам и с уважением отнеслись к огромной работе, которую провели организаторы.
Предварительный заказ билетов по интернету и все остальные составляющие нового фестивального ритуала были проработаны с предельной тщательностью и исправно функционировали.
Самым ожидаемым фильмом с точки зрения публики, да и профессионалов кино, был показанный на открытии “Фестиваль Рифкина” Вуди Аллена, опального режиссера, нашедшего новый съемочный объект (а заодно пленительный образ земного рая) как раз здесь, в Сан-Себастьяне. Именно сюда, к тому же прямо во время кинофестиваля, приезжает главный герой, американец Морт Рифкин, который бескорыстно любит киноискусство – в то время как его жена Сью работает пиарщицей с разными кинематографистами. У нее возникает роман с модным французским режиссером Филиппом, а Рифкин начинает испытывать нежные чувства к местной красавице-врачихе.
Даже из этого незатейливого сюжета, да еще с помощью таких актеров, как Уоллес Шоун, Джина Гершон, Луи Гаррель, Елена Анайя, да еще с волшебником-оператором Витторио Стораро, Аллен способен выстроить амбиентное зрелище, в котором схвачен дух города. А также дух старого, по-настоящему смелого, не изъеденного полит-корректностью кино.
Рифкин в снах и наяву видит себя персонажем классических фильмов – от “Гражданина Кейна” и “На последнем дыхании” до “Ангела истребления” и “Восьми с половиной”. Особенные отношения у героя Аллена возникают с Ингмаром Бергманом. Рифкин даже играет в шахматы со Смертью, как Рыцарь из “Седьмой печати”. Смерть изображает Кристоф Вальц, но, в противоположность мрачному тону бергмановской притчи, демонстрирует отличное чувство юмора, отпуская немолодого Рифкина еще немного погулять, не забывая при этом навещать врачей и вовремя делать колоноскопию.
Фестиваль стал важным событием для киноиндустрии: ведь многие фильмы, лежавшие без движения уже полгода, наконец, получили право на премьеру. В том числе так называемые “каннские”, отобранные несостоявшимся на Лазурном берегу фестивалем и показанные в Сан-Себастьяне с символической каннской эмблемой. Среди них “Лето 85” Франсуа Озона – одна из лучших работ французского режиссера, который обращается к временам своей юности, полных чувственных радостей, дискотечного экстаза и в то же время драматичного столкновения иллюзий и реальности, идеальной любви и смерти.
Действие этой любовной драмы, как и во многих прежних фильмах Озона, происходит на морском побережье. В фильме много других знакомых мотивов и самоцитат, но при этом он выглядит удивительно свежим, энергичным и в то же время демонстрирует мудрый, зрелый, совсем не сентиментальный взгляд на “утраченный рай” конца прошлого века. Еще одна, после вуди-алленовской, утопия, еще один вариант бегства от токсичных современных реалий.
Другой заметный фильм конкурсной программы, тоже из каннской селекции – “Еще по одной” датчанина Томаса Винтерберга с бесподобным актерским квартетом в составе Мадса Миккельсена, Томаса Бо Ларсена, Магнуса Миллана, Ларса Ранте: они играют педагогов, решивших на своем опыте проверить эффективность употребления алкоголя. Жюри под председательством Луки Гуаданьино наградило всех четверых призом за лучшую мужскую роль, и это решение трудно оспорить.
Что касается пользы алкоголя, это вопрос куда более спорный. О чем напомнила картина “Здесь есть плаксы?” Такумы Сато – трагикомедия о мужчине, выброшенном из жизни консервативным населением своего городка после того как он напился и в голом виде побежал по улице во время массового праздника, угодив при этом в телевизор. Этой эксцентричной ленте присужден приз за работу оператора Юты Цукинаги.
Японский фильм тоже родом из каннского отбора. Как и “Начало” – дебют в полном метре грузинки Деи Кулумбегашвили. Эта картина стала главной сенсацией фестиваля и получила в итоге рекордное количество призов. Помимо главного – “Золотой раковины” – она награждена за режиссуру, за сценарий и за лучшую женскую роль, сыгранную Ией Сухиташвили.
Дея Кулумбегашвили родилась в Грузии, училась режиссуре в США, участвовала со своими короткометражками в Каннском и других крупных фестивалях. И жюри, и критика превознесли “Начало” как образец высококлассной современной режиссуры, Кулумбегашвили забросали лестными сравнениями с Шанталь Акерман и Карлосом Рейгадасом, который, между прочим, выступает в этом проекте исполнительным продюсером.
Сюжет картины строится вокруг горького опыта женщины, чей муж возглавляет общину иеговистов в провинциальном грузинском городке. Террор патриархальной среды ощущается на всех уровнях; он страшен своей рутинной обыденностью, но может обернуться и открытым насилием.
“Начало” легко вписывается в набирающий сегодня обороты феминистский тренд, но его сила не только в этом, а прежде всего в кинематографической образности, создающей поле высокого эмоционального напряжения.
Елена ПЛАХОВА
«Экран и сцена»
№ 20 за 2020 год.