Не стало Фрижетты Гукасян – легендарного ленфильмовского редактора.
В понятии «ленфильмовская школа кино» есть явные для публики составляющие – имена режиссеров и актеров, но немало и «тайных», скрытых от ее внимания. Одно из главных – имя Фрижетты Гургеновны Гукасян, которую между собой старые ленфильмовцы называли просто Фрижей.
По сути, она «в рабочем режиме» была связана с отечественным кино всю вторую половину XX века и начало нынешнего. После окончания в 1948-м школы в Кисловодске училась два года в Университете Еревана, а в 1950-м поступила во ВГИК на киноведческий факультет, который затем преобразовался в сценарно-редакторский (мастерская Евгения Габриловича и Ильи Вайсфельда). Распределение в 1954-м получила на Ленинградскую студию научно-популярных фильмов, а еще через четыре года перебралась на «Ленфильм».
Там в 1960 году образовалось Первое творческое объединение, в 1965-м Гукасян стала его главным редактором. Работала со всеми «коренными» режиссерами той поры, от Хейфица, Авербаха и Асановой до Муратовой и Германа. Впрочем, только Хейфиц тогда был корифеем, а остальные из перечисленных вошли в категорию классиков гораздо позже. В частности, потому, что их фильмы нередко попросту не добирались до аудитории – они беспощадно кастрировались поистине мракобесной цензурой или вовсе клались на полку.
Особо страшным временем Фрижетта Гургеновна называла конец 70-х – начало 80-х, теперь мы говорим о нем «расцвет застоя». Тогда каждый фильм должен был убеждать отнюдь не ослепший народ в том, что в стране все хорошо. Приходилось лавировать между совестью, творчеством, даже обычным здравым смыслом и категорическими прокрустовыми требованиями обкома КПСС и Госкино.
Успехи в лавировании были переменными, но следует признать: «Ленфильм» именно как коллектив всеми возможными способами (нынче их уничижительно называют «фига в кармане», а ведь то был личный героизм творцов) противостоял официальной идеологии, убивавшей искусство и самих авторов. «Было тяжело очень. Фильм на полке — как уход из жизни близкого человека. Твой родной, близкий, которому ты отдаешь годы, — и вдруг его нет… Но мы верили в то, что не подрываем советскую власть. Мы просто старались делать честные картины о человеке. Как можно правдивее рассказать о том, что было в истории и что сейчас. Однако сама по себе задача честно рассказать уже была подрывной».
Главный редактор объединения хотя бы просто по должности был виноват в глазах начальства. В 1983-м его терпение лопнуло, Фрижетту Гукасян отстранили от непосредственного руководства и перевели на «синекурскую» должность — в главную редакцию киностудии. Только в 1987-м, на волне перемен, она смогла вернуться на пост системообразующего руководителя.
Разумеется, борьба с идеологическим мертвяком вовсе не главное в профессии редактора, его задача – быть садовником-селекционером замыслов, посредником между сценарием и постановкой, первым и подлинным советчиком-товарищем драматургу и режиссеру. Именно редактор – страж на границе культуры и пошлости во всех видах. В наши дни, увы, самонадеянные продюсеры заменили собой редакторов (уж умолчу о новой цензуре телеканалов) – последствия льются на публику с экранов понятно каким потоком.
А Фрижетта Гукасян помогала тем, кто к ней обращался. В частности, Владимиру Бортко в его экранизациях; это, конечно же, не сериалы, а многосерийные телевизионные фильмы. Несколько лет вела сценарный курс в Университете кино и телевидения.
Спросила ее как-то:
– Фрижетта Гургеновна, а почему вы сами-то пришли в кино?
– На этот вопрос всегда трудно ответить. С детства очень любила читать и смотреть фильмы. Напротив нашего дома в маленьком городке, где я выросла, был санаторий. Там, за забором, по вечерам прямо на стенку показывали кино отдыхающим. Денег, как вы понимаете, у ребят тогда не было, и мы смотрели всю киноклассику с забора. От «Мы из Кронштадта» до фильма «Светлый путь».
Ольга ШЕРВУД
«Экран и сцена»
4 февраля 2020 года.