Триша Браун с нагрузкой

Сцена из спектакля “О сложная”. Фото К.ЖИТКОВОЙ

Сцена из спектакля “О сложная”. Фото К.ЖИТКОВОЙ

Программа “Ингер / Браун / Прельжокаж” – последняя в текущем сезоне балетная премьера Музыкального театра имени К.С.Станиславского и Вл.И.Немировича-Данченко. Добавление в афишу еще одного сборного вечера как будто не должно удивлять – формат, знакомый театру еще с советских времен, за два предыдущих года сделался для него основным. Но сейчас название, скромно перечисляющее фамилии хореографов, таит в себе событие без скидок историческое. Впервые на русскую сцену перенесен спектакль Триши Браун. Сравниться с этим по значимости может, пожалуй, лишь российская премьера балетов Иржи Килиана, случившаяся в Музыкальном театре девять лет назад. Тогда руководство благоразумно решило, что в килиановских “Шести танцах” и “Маленькой смерти” достаточно новизны для одного раза и дополнило их репертуарными постановками. Нынешний художественный руководитель балетной труппы Лоран Илер рассудил по-другому, и работу Триши Браун представили в составе тройчатки, премьерной от начала до конца.

Неблагодарная роль пьес для съезда и разъезда публики досталась “Прогулке сумасшедшего” Йохана Ингера – ее станцевали среднее и младшее поколения труппы во главе с Оксаной Кардаш, Еленой Соломянко, Иваном Михалевым и Максимом Севагиным, и “Свадебке” Анжелена Прельжокажа, взятой, говоря старомодным языком, в расчете на “перспективную молодежь”.

“Прогулка сумасшедшего” иной роли и не заслуживала. Сложно понять причины, побудившие театр обратиться к этой далеко не лучшей хореографической интерпретации равелевского “Болеро”. В недавнем прошлом ее дважды привозили в Россию иностранные труппы: в 2013 году в Москву, на фестиваль к столетию “Весны священной” – Финский национальный балет, и в 2018-м на петербургский Dance Open – Балет Марибора. Оба раза “Прогулку” приняли без особого энтузиазма. Новая встреча с ней в качестве репертуарного спектакля подтвердила весьма среднее впечатление от гастрольных показов.

В повторяющейся теме “Болеро” Йохан Ингер, судя по названию постановки, услышал звуковую идею фикс, непрерывно преследующую героев. Но найти ее зримый эквивалент не сумел. Вопреки сквозному развитию музыки, в сценическом действии господствует прерывность. При слабом освещении в черном квадрате шесть танцовщиков и три танцовщицы гоняются друг за другом вокруг забора, пытаются через него перелезть. Короткие скетчи в стиле раннего Мэтью Боурна накладываются на первые, камерные по составу инструментов, проведения темы. Когда оркестровая звучность нарастает, Ингер выпускает на сцену ансамбль, а для финального дуэта присоединяет к Равелю фортепианную пьесу Арво Пярта. Обнаружить в этом какую-либо целесообразность не получается при всем желании. Взвинченные движения солистов имеют так же мало общего с одинокими звуками клавиш, как Пярт с Равелем, а беготня вокруг деревянного забора – с “Болеро”.

Не “выстрелила” в Москве и “Свадебка” Анжелена Прельжокажа. Почтенный спектакль с тридцатилетней историей интересен сегодня лишь как образец прошедшей эпохи современного танца. Размышления хореографа о гендерном неравенстве и насилии в браке не прочитываются и не работают. Бессюжетный танец пяти пар, слегка театрализованный игрой с куклами в подвенечных платьях, смотрится стерильной подтекстовкой к партитуре Стравинского и заставляет со вздохом сожаления вспомнить о “Свадебке” Брониславы Нижинской.

Обе постановки, присоединенные театром к сочинению Триши Браун, поневоле воспринимались как нагрузка к основной премьере. Спорная художественная ценность “Прогулки сумасшедшего” и чисто ретроспективный интерес “Свадебки” оттенили безусловные достоинства “О сложной”, которая, вдобавок, прекрасно подошла артистам Музыкального театра.

“О сложная” – произведение поздней Браун, ставившей оперные спектакли, успевшей поработать с классической музыкой и, тем самым, вступить в диалог с традициями европейского искусства. В трио, сочиненном в 2004 году для “первой лирической сцены”, парижской Оперы, и трех ее этуалей – Орели Дюпон, Мануэля Легри и Николя Ле Риша, Триша Браун средствами абстрактного движения пересоздала классический белый балет.

Отправной точкой послужила “Ода птице” польского поэта Чеслава Милоша. Ее первая строка вынесена в заглавие работы, текст сопровождает действие, а литературные приемы транслированы в танце. Подобно тому, как Милош раскладывает традиционную лирическую зарисовку на отдельные предметы и ракурсы и описывает их языком современной поэзии, Браун играет на узнавании в современных постановочных ходах – отзвуков далекой старины. Все в ее постановке пронизано ощущением временной двойственности. В электронной музыке Лори Андерсон то и дело слышится мерная поступь органных хоралов. Интонации женского голоса, читающего “Оду птице”, сближаются с условной речитацией классицистских актеров. А три танцовщика – двое мужчин и женщина – олицетворяют любимую хореографами XIX века триаду персонажей с сопутствующей ей коллизией: пара героев с разных сторон подступает к героине.

На московской премьере эта триада оказалась укоренена в балетную традицию даже глубже, чем в Париже. Две мужские партии в первом составе исполнили Георги Смилевски – несравненный классик, и Евгений Поклитарь – характерный солист, специализирующийся на современном репертуаре. В их дуэтах было легко увидеть аналог старинных балетных пар – Джеймса и Гурна из “Сильфиды” или Альберта и Ганса из “Жизели”, и не только в силу инерции восприятия знакомых артистов. Однородные, а часто и совпадающие движения партий реализовались в телах Георги Смилевски и Евгения Поклитаря по-разному, возводя лексически сходный танец к различным хореографическим архетипам. Их партнерша – Наталья Сомова, напротив, была едина в двух танцевальных ипостасях. Меняя по ходу действия мягкую обувь на пуанты, она словно стряхивала с себя притяжение обоих мужских миров и в финальной поддержке улетала на руках танцовщиков в черную пустоту.

Как и всякое произведение постмодерна, спектакль Триши Браун активно резонировал с новым пространством, обрастая обертонами, не предполагавшимися автором. Белые огоньки, светящиеся на заднике в начале, в Музыкальном театре имени К.С.Станиславского и Вл.И.Немировича-Данченко напомнили о звездах, озарявших в 2008 году путь Теней из “Баядерки”. Параллель с самым совершенным из белых актов Петипа оказалась глубоко символична. Она еще раз удостоверила роль островка вечности в потоке проходного материала, сыгранную “О сложной” в премьерной программе.

Андрей ГАЛКИН
«Экран и сцена»
№ 9 за 2019 год.