Зачем скрывать особое отношение к фильму “Матильда”? Чтобы это понять, надо вырасти в советском Свердловске и после новогодней елки во Дворце пионеров притоптывать на уральском морозе в ожидании автобуса рядом с Ипатьевским домом…
Будучи октябренком, я еще не знала о репрессиях 1930-х годов (об этом рассказала бабушка, когда я стала пионеркой), а о расстреле царя и его детей уже знала. Даже семейная фотография убитых (та самая, описанная Георгием Ивановым: “эмалевый крестик в петлице и серой тужурки сукно, какие печальные лица, и как это было давно”) мне тоже была известна, хотя ее в журналах не печатали. Когда я стала комсомолкой, Ипатьевский дом снесли, а когда уже вышла из рядов приказавшего долго жить ВЛКСМ, историю последних Романовых начали обсуждать открыто. Множество прочитанных книг и публикаций на волновавшую с тех уральских лет тему дают мне некоторое право (и даже обязанность) высказаться о “Матильде”. Именно сейчас, когда страсти вокруг этой “развесистой клюквы” более или менее улеглись.
Позиция тех, кто считает картину кощунственной по отношению к канонизированным Царственным мученикам, вполне обоснована. А неверующие зрители? Это ведь немалая часть общества. При всех претензиях к нашему ТВ, которое не откликнулось на такие, например, события, как 200-летие со дня рождения В.И.Даля или 150-летие отмены крепостного права, сравним: что к столетию Октябрьской революции сделало ТВ, и что – кино? Сравнение – не в пользу киноиндустрии.
Две центральных телекомпании – “Первый канал” и ВГТРК – подготовили телесериалы “Демон революции” и “Троцкий”. Не обсуждая их художественный уровень, отметим, что руководство телеканалов и службы кинопоказа отреагировали на общественный интерес к персонам – от Ленина и Крупской до Троцкого, Парвуса и лично Инессы Арманд. А чиновничье-продюсерская кинематография не смогла выдать к юбилею ничего, кроме картин, посвященных далеко не самым интересным героям: “Батальонъ” да “Матильда”. Как сказал бы тут булгаковский Воланд: “И вы не могли найти другой темы?” Позиция историков, возмущенных показом исторического деятеля в ракурсе панталон, лифчиков и подтяжек, мне особенно близка.
В фильме “Матильда” заметно нагромождение нескольких авторских сценариев, из которых надерганы разные фрагменты – один другого пошлее. Так, в одном из трейлеров к фильму император Александр III грохочет: “За последние двести лет только один русский царь не жил с балериной – это я!”
Просмотрев в интернете этот трейлер, я, заранее оттачивая свое зоилово перо, тут же приготовила для разгромной рецензии название: “Ни один русский царь не жил с балериной”. Потому что с балеринами жили Великие Князья – например, сыновья Николая I, Константин Николаевич и Николай Николаевич. А к царям после их коронации доступ имели только аристократки, хоть бы и шаловливые. Цесаревич Николай Александрович на момент романа с балериной Кшесинской тоже был еще не царем, а только наследником. Очевидно, все же какие-то умные люди оказались рядом с Алексеем Учителем, и хотя бы эта “клюквина” в окончательный вариант фильма не вошла.
Актриса Елена Драпеко, первый зампред Госдумы по культуре, заявила в интервью газете “Коммерсантъ” от 28 сентября 2017 года: “Я никогда не была сторонницей дома Романовых, но теперь стала лучше относиться к Николаю II” – очевидно, за то, что он полюбил артистку. Что скрывать, отношение к женщинам сцены выразил матчиш столетней давности: “Она была модисткой и шила гладью, потом пошла в артистки и стала субреткой”. Многие зрители видят в Матильде Кшесинской эдакую Саломею – скверную плясавицу, причастную к усекновению главы Иоанна Крестителя, ведь после Февральской революции Кшесинская не торопилась уезжать из России. Что, впрочем, не означает, что обиженная на царя “субретка” была вовлечена в великокняжеский заговор против него. Ее не стали бы посвящать в такие дела ввиду низкого происхождения.
Кстати, и невеста Николая II вовсе не ревновала его к балерине, ибо рассматривать простолюдинку как соперницу она не могла по определению. В сословном обществе какие-либо чувства незнатной женщины или внебрачные последствия “блудной связи” не имели для невест-аристократок никакого значения. Вообще никакого. Таких секс-партнерш даже не обзывали шлюхами: моральные категории – для свободных, равноправных женщин, а не для существ, к которым относились примерно так, как сейчас – к резиновым куклам из секс-шопа. Лишь Тургенев пожалел свое внебрачное дитя от крепостной крестьянки: забрал к себе, обучил хорошим манерам, выдал замуж за богатого, но… в дворянских гостиных его “подзаборная” дочь не могла и на пороге показаться! Несчастная “барышня-крестьянка” нигде не могла прижиться, ни с кем не могла ужиться – всем чужая, как ворона в павлиньих перьях…
Потомственная артистка Императорских театров г-жа Кшесинская 2-я была не настолько глупа, чтобы этого не понимать. Матильда Феликсовна, судя по ее мемуарам, искренне увлеклась юным наследником престола, но расставание перенесла без истерики, выступать в Большом театре перед царской семьей не рвалась. Кшесинская вообще не поехала в Москву на коронацию: надо совершенно не разбираться в женской психологии, чтобы такое выдумать! Приятно ли брошенной любовнице плясать перед разлучницей? Между тем на этом построено действие трети всего фильма “Матильда”.
Много лет спустя Кшесинская решилась упомянуть о выкидыше, который у нее произошел после санной прогулки: лошадь понесла, чудом обошлось без тяжелых травм. Печаль Кшесинской о не сбереженном ребенке от Николая II была искренней лишь в том смысле, что этот потомок царя, в отличие от его законных детей, имел бы шанс не погибнуть в революционной мясорубке. Но в тот самый момент, родись “цареныш” на свет, Кшесинскую это вряд ли обрадовало бы, так как физически осложнило бы ей работу на сцене.
Только был ли на самом деле тот выкидыш (или аборт)? Из позднего бабьего сожаления бывшей балерины, единственный сын которой умер бездетным, высосан весь сюжет о страстных влюбленных, которых “растащили”, потому что они друг другу были не ровня. Дескать, если бы “Ники” женился на любимой “Мале”, а не на унылой “Аликс”, так, глядишь… было бы лучше?
“Маля” в исполнении Михалины Ольшанской одержима не любовью к “Ники” (Ларс Айдингер), а маниакальной страстью самоутверждения. То ей приспичило “перекрутить” своими фуэте Пьерину Леньяни (Сара Штерн), то – окольцевать Великого Князя, не Цесаревича, так на худой конец Андрея Владимировича (Григорий Добрыгин). Ни о каком творческом вкладе или разбитом сердце речь не идет: больное самолюбие, и ничего больше. Кто из зрителей полюбит тщеславную эгоистичную героиню? Разве только отставные актрисы… Не выходит у современных сценаристов положительный герой, хоть тресни. Не верят, видно, что на свете попадаются и хорошие люди, даже среди кинематографистов. И еще собираются убедить зрителей, что Николай II мог быть счастлив с женщиной, похожей на злую мачеху в пушкинской “Сказке о мертвой царевне и о семи богатырях”:
Правду молвить, молодица
Уж и впрямь была царица:
Высока, стройна, бела –
И умом, и всем взяла.
Только вот горда, ломлива,
Своенравна и ревнива.
Защитники “Матильды” отмечают красоту фильма. Действительно, глаз отдыхает на величественных имперских видах: и балетные спектакли, и коронация в Успенском соборе сняты удивительно красиво. А что до ошибок и неточностей… Не стану утруждать читателя их перечислением и полемикой с теми, кто считает такое допустимым: где писаки плохо изучают исторический материал, там “меня не стояло”. Однако они определяют жанр фильма как “альтернативную историю”.
Альтернативная история – разновидность фантастики, поиск ответа на вопрос: как могло быть, если бы в прошлом что-то было сделано иначе? В такой фантастике, возможно, была бы какая-то польза, если бы “фантазеры” использовали достоверные сведения. В конце концов, такая вполне серьезная отрасль науки, как футурология, тоже не без фантастики, однако обработка доказанных фактов дает порой и сбывшиеся прогнозы. Но если альтернативную историю с самого начала строят на выдуманных (или неправильно понятых) сюжетах, то пользы в этом нет никакой – ни обществу, ни искусству.
С самого начала в фильме звучит тема предначертанной трагедии. Весьма эффектно снято крушение царского поезда в Борках – как предвестие краха династии. Только крестьянин, телега которого застряла на рельсах, – выдумка: не было там телеги, был технологический просчет при формировании состава и некачественное железнодорожное полотно. Промышленник Л.Поляков (отец балерины Анны Павловой) и председатель железнодорожного правления И.Блиох, частично виновные в аварии, не понесли никакого наказания, как и виновники Ходынки (тоже эффектная сцена). Напоминаю: в Москве задолго до коронации появился слух, что каждому, получившему на Ходынском поле платочек с изображением коровы, будут дарить корову. Потому и собралось так много людей, потому и жертв было много. Но Великий Князь Сергей Александрович, генерал-губернатор Москвы, не принявший мер против этих слухов, был дядей государю и зятем его жене…
Кстати, о родственниках. Беда Николая II была вовсе не в том, что царица для батюшки-царя не родила богатыря. На такой случай Павлом I составлен (и до сих пор никем не отменен) Акт о престолонаследии, который регламентирует передачу власти боковым ветвям царствующей фамилии. Но “боковые ветви” зачастую вели себя по отношению к венценосному родственнику весьма недостойно, за что понесли заслуженное возмездие после революции. Высший свет жил по своим законам, всегда далеким от христианской морали. Описание почти физиологической ненависти “порфироносной вдовы” (Ингеборга Дапкунайте) к невестке, которой она аж расцарапала лоб булавкой на репетиции коронации, неверно: отношения Августейших свекрови и снохи испортились позже и до членовредительства не доходили. А неудачная коронация жены Александра II, которой плохо закрепили булавкой чуть не упавшую на пол корону и тут же посчитали это плохой приметой (которая сбылась), произошла не в 1896 году, а сорока годами раньше. Какая уж тут альтернативная история? Только лукавство, и притом неряшливое.
В фильме “Матильда” есть еще кое-что, не замеченное предыдущими рецензентами – даже Петром Мультатули. Хотя он к этому предмету подошел очень близко, а исторические ошибки и несоответствия перечислил настолько тщательно, что я, со своим неплохим знанием темы, могу только адресовать заинтересованного читателя на страницу фильма “Матильда” в Википедии. Там есть ссылка на Петра Мультатули, отзыв которого стоит прочесть, ибо он, правнук убитого вместе с Романовыми повара Ивана Харитонова, знает исторический материал лучше меня. И его, помимо прочего, оскорбило то, что на экране “Аликс” (Луиза Вольфрам) колдует на крови Матильды.
Уточняю: кровь от натертых ног балерины, которую царской невесте удается добыть, подобрав в репетиционном зале ее пуант, нужна не для ворожбы. Психиатр Фишель (Томас Остермайер) – не колдун, а экспериментатор, он убеждает “Аликс” в эффективности своего метода проникновения в тайные мысли через биоматериал человека.
Между прочим, мечта о прочтении чужих мыслей была в начале ХХ века действительно популярна – достаточно упомянуть об Александре Барченко, установившем свою “мыслечиталку” недалеко от подвалов Лубянки, куда он, в конце концов, угодил и сам. Также вспоминается скандал с компанией “Инвитро”, собиравшей для США биоматериал россиян – интересно, для чего? Но фокус не удался: “подопытный кролик” Фишеля, граф-маньяк Воронцов (Данила Козловский), убивает его, как монстр – Франкенштейна. И вот окровавленный пуант печально брошен в воду, смывшую с него, вместе с кровью Матильды, некую тайну. Подзаголовок фильма – “Тайна дома Романовых”. Что же это за тайна жгучая?
Как сказал булгаковский опять же Коровьев, “вопросы крови – самые сложные вопросы в мире. И если бы расспросить некоторых прабабушек <…>, удивительнейшие тайны открылись бы. <…> Есть вещи, в которых совершенно недействительны ни сословные перегородки, ни даже границы между государствами”. И тема крови в фильме “Матильда” вообще очень важна. Ради нее, как представляется, картина и была снята. На самом деле главный эпизод фильма – поход Матильды и Андрея Владимировича в архив для подтверждения семейной легенды о происхождении семьи Кшесинских от аристократов Красинских.
Однако это разные фамилии: Красинска – от слова “краса”, то есть красота, или от топонима “Краса”: фамилия в Польше довольно распространенная. Фамилия же Матильды – от слова “кресать”, то есть зажигать, и в соответствии с польской транслитерацией она произносится как Кшесиньска. Оставив генеалогические изыскания, Матильда прямо заявляет, что причина ее недопуска в царскую семью – кровь: не такая, как у них.
Если добавить, что Матильда Феликсовна была не очень похожа на своего отца (и вообще на славянку), то можно представить, какие слухи о ее происхождении ходили по театру. Может быть, Матильда лишь для отвода глаз наплела про “графьев Красинских”, а на деле, найдя нужные ей сведения, быстро свернула дальнейшие поиски? Эта тема фильма более актуальна, чем все прочие: мы ведь стоим на пороге огромных потрясений, которые принесет окончательная расшифровка генома человека. Не все будут рады узнать, кто есть кто, и кто был кем, и кто кому Вася. Многие теории происхождения народов придется списать в утиль. Что из этого выйдет – одному Богу известно.
Научные открытия неизбежно поставят вопрос совершенствования законов о правах детей, происхождение которых не соответствует их документам. Сознание современного человека еще не готово к восприятию генетических открытий, что подтверждает мыльная опера “Внебрачный сын Спартака Мишулина”. А ведь права этих детей стоит защитить: многие из них живут в нужде, не имея помощи от родных отцов. Но полностью уравнять их в правах с законными детьми означает – нанести удар по институту брака и семьи, чего никто не допустит. Просто все дети полковника Романова и лейтенанта Шмидта должны знать как свои права, так и свое место. Например, если юная балерина Элеонора Севенард таки да, является (или не является) кровной правнучкой Матильды Кшесинской от Николая II (в чем уверен папа Элеоноры), что это изменит? Прежде всего – балетную репутацию мадемуазель Севенард: ее назначение в Большой театр будут считать или “компенсацией невыплаченных алиментов”, или жульническим пиаром.
Но в современном театре и не такое становится предметом купли-продажи, что отражено в фильме Валерия Тодоровского “Большой” и подтверждено исполнителями главных ролей. Пока закон о внебрачных детях еще не разработан, а царские останки в Петропавловской крепости лежат в лаборатории, зашевелились все охотники до российских сокровищ в зарубежных банках, готовые к подтасовкам и спекуляциям.
Матильда на фоне разбросанных бумаг (кто бы позволил ей так обращаться с архивными документами?) красиво смотрится в своем темно-красном костюме. Как клюквина в мусорной корзине или, если угодно, как капля крови, “той” или “не той”, но которой подписывают договор, сами знаете с кем. И, поскольку он лжец и отец всякой лжи, то контракты с ним плохо кончаются! Недаром в результате шумихи вокруг фильма “Матильда” из шкафов его авторов вывалились всевозможные скелеты – и внебрачные секреты, и финансовые аферы вокруг постановки с участием лиц, близких к самому большому театру. Да и сборы фильма, по признанию А.Учителя, не оправдали ожиданий. А стоило ли вообще делать деньги на такой теме? Ведь есть научный факт, надменные потомки! И вы не смоете всей вашей кислой “клюквой” балета праведную кровь.