– Саша, для начала стоит, наверное, сказать пару слов о вашем собственном пионерском детстве.
– Я, собственно, могу назвать себя ровесником героев картины. В 77-м году, о котором в фильме речь, мне тоже было двенадцать, я был пионером и застал все это по полной. О детстве у меня осталась странная память. Помню скучные пионерские сборы, дежурные праздники… Это с одной стороны. А с другой – “Зарницы”, спартакиады, игры, что-то шумное, азартное, романтический флер какой-то присутствовал. Все вспоминается на контрасте, а вместе – ностальгия по детству. Мне бывает обидно, когда читаю разоблачительные статьи про то время, про любимые книги из него, мы там просто жили, и, казалось, так оно и должно быть. Помню, летом мы каждый день ходили на поросший высокой травой пустырь, там прошло мое детство. А сколько связано с прокуренным подъездом, где среди пыли и хлама учился играть на гитаре, осваивая песни “Машины времени”. Так что “Частное пионерское” – из ностальгии и про ностальгию.
– “Частное пионерское” – простая и пронзительная “детская история”. Она еще и про выбор, который однажды приходится делать. Вам в детстве приходилось вставать перед выбором?
– Не помню. Не помню… В картине ситуация доведена до абсолюта, а в жизни ситуации подстерегают нас постоянно, они неизбежны, и, скорее всего, я снял кино о том, с чем хотелось бы встретиться в собственной жизни. Ситуация, в которую попадают герои, та же, в которую мне хотелось бы в том возрасте попасть. Пусть не в жизни – в кино удалось.
– Что отличает первоисточник, рассказы Михаила Всеславинского, от экранной версии?
– У Всеславинского есть настроение, и главным для нашего кино было передать его. Сложнее оказалось с сюжетом, для сценария его не особенно хватало, и мы обращались, скорее, к ситуации: скажем, собака в подъезде, поездка ребят на трамвае, сбор макулатуры. Фабулу требовалось писать практически с нуля, сохраняя то самое настроение, романтическую дымку, – как раз они стали, на мой взгляд, главным эмоциональным итогом экранизации.
– “Лирический треугольник” фильма – несомненная удача картины, юные артисты похожи на ребят из 1977 года?
– Знаете, я убежден, что все дети одинаковы, и неважно какому времени принадлежат. В конце концов, ничего не меняется: верность остается верностью, предательство – предательством, ханжество – ханжеством. Мы готовились рассказать обыкновенную историю про спасение собаки. Дети нашли ее, полюбили, она попала в беду, ее надо спасти. Все. Только за этим следят сверстники героев в зрительном зале. Им, конечно, понятно, что мальчик любит девочку, детям это всегда понятно, но главное – надо спасти собаку. Просто, как табуретка, вечные лекала. И только в финале картины, мне кажется, делается шажок вверх, потому что, делая выбор между жизнью собаки и обязанностью перед пионерским отрядом, выбирают жизнь нового друга, и оказываются правы.
– Практически одновременно с вашей картиной видел другую, где шла охота на кошек и там развлекались швырянием камней. У вас это представить невозможно.
– Это тоже вопрос выбора. Раньше таких “развлечений” хватало, но были и тимуровцы, и пионеры-герои, я сам, помню, спрашивал себя, смог бы стать таким… Сумел бы? И горевал, что не сумел бы.
– Тема детей и детства началась для вас уже в телевизионном кино.
– У нас сейчас нет детского телевизионного кино, но в моей телевизионной картине “Снежный ангел” (премия “ТЭФИ”-2008 – Н.Х.) главным героем был ребенок. В одной из серий “Всегда говори всегда” одним из главных героев тоже был ребенок. Так что с детьми я в кино сталкиваюсь постоянно, и их появление в моей картине для большого экрана скорее закономерность. Давным-давно я подрабатывал клоуном на детских праздниках – выручало, когда учился. Так что всегда чувствовал себя актером в детском театре.
– Кстати, получилось бы у вас снять подобное “Частному пионерскому” кино в телевизионном формате, учитывая страсть нашего TВ к разного рода рейтингам?
– В формате нынешнего телевидения – нет. У нас на телевидении детского кино нет по факту. Трудно представить заказ на него от какого-то канала. Но если бы делал детское кино, то делал бы так же. У нас есть трехсерийная телеверсия, она чуть шире экранной, а в остальном разницы никакой. В нашей картине нет провокативности, противопоказанной телевидению, она для детей. И делалось кино с учетом возможного рейтинга – зрительским. Не авторским. Я вообще не приемлю понятия авторского применительно к детскому кино, такого, по-моему, быть не может – детское кино должно быть интересно и детям, и родителям. Мне кажется, что когда дети сидят в зале с родителями, то эффект в разы больше.
– Вы сами спровоцировали скучный, но важный вопрос: а какое оно – зрительское кино?
– То, которое нравится зрителям. Но, кроме развлекательного, оно может быть и образовательным, и воспитательным, и каким угодно. Потому что и образовывать, и развлекать, и воспитывать во всем, что касается детей, можно только через игру, через весело. Скука: все, конец, что бы вы ни говорили, все бессмысленно.
– Саша, насколько можно понять, жизнь в детском кино для вас не пустые слова. Понятно, вы за то, чтобы оно было у нас в прежнем понимании и формате, чтобы были детские сеансы в 10 утра, и, условно говоря, за 10 копеек. Но что-то этому мешает? Что?
– Я бы не сказал, что этому что-то мешает, скорее, не помогает. Кино – дело затратное. Сидя за компьютером, можно написать детскую книгу, но кино тупо предполагает наличие денег. Мешает отсутствие механизма, который поможет создателям эти деньги возвратить. Конечно, формально какое-то количество детских фильмов в год у нас делается, но, так как это происходит на деньги Минкульта, то и фильмы не всегда радуют качеством. А во-вторых, их никто не видит, нет же рынка, негде продавать. Телеканалы детское кино не показывают категорически, раз в этот момент нельзя давать рекламу. А кинотеатрам показывать детские фильмы, как им кажется, невыгодно. Ведь и наше “Частное пионерское” никто бы не увидел, не найди мы дистрибьютера, решившего с ним рискнуть.
– Получается, что вы не один, что у вас есть единомышленники, надо только крикнуть погромче, чтобы быть услышанным.
– У нас в этом смысле все единомышленники, покажите хотя бы одного противника детского кино. Да все вокруг – за, даже президент – за, так и говорит: нам нужно детское кино. А дальше-то что? А дальше – ничего. На самом деле проблема тут комплексная и детское кино – ее часть. Вот мы говорим: детского кино нет. А другое кино есть? Опять вопрос. Просто в детском кино это заметнее, ведь сколько поколений ребят уже выросло без него. Даже советское детское кино редкость на телеканалах: раз права у каналов, им и распоряжаться. Они и распоряжаются. И нашим детям достается прекрасное, не шучу, прекрасное американское кино, которое учит любить прекрасную американскую родину.