Четвертый Context – фестиваль Дианы Вишневой – стал лучшим. Сжатый по срокам и художественно концентрированный: гала-открытие, международная программа, конкурс молодых хореографов. В качестве бонусов были предложены публичная встреча с Матсом Эком, насыщенная кинематографическая программа и серия воркшопов.
Две кульминации фестиваля случились в первый же вечер.
В балете Охада Нахарина “B/olero” Диана Вишнева появилась вместе с Орели Дюпон. Удивительно само по себе сотрудничество с отошедшей от сцены этуалью Парижской оперы, с этого сезона взявшей на себя руководство главной балетной труппой Франции. Но еще более интригующим был выбор дуэта культового израильского хореографа. Название разбито на две части косой чертой неспроста, как и неслучайно использование музыки Равеля в аранжировке японца Исао Томита. Это дает ключ к хореографической мысли о профессиональной жизни танцовщиц, коллег, соперниц. Нет, начинают они в унисон, и метрономные движения выполняются сразу же на большой скорости, ее две балерины держат и не сбавляют. Но в какой-то момент одна из них, Диана Вишнева, выбивается на шаг вперед, прежде чем вернуться обратно в ритуальный рисунок. Тем самым хореографом пресекает индивидуальность, она, по Нахарину, должна быть спичкой в пламени, в ансамблевом горении. Но вдруг музыка обрывается и возникает статика. Под конец десятиминутного марафона, сидя на корточках, обе исполнительницы всматриваются вдаль: то ли наблюдают за танцем другой пары, то ли осознают упущенные возможности. Однако они снова поднимаются в полный рост и своим дуэтом договаривают до конца мысль о том, что в упущенных, на первый взгляд, возможностях копится бесценный опыт, который в дальнейшем непременно найдет себе применение.
Сочинение Нахарина пятилетней давности прозвучало в Москве не ностальгией по утекающему времени, но манифестом Present Continuous. В исполнении двух ярчайших балерин своего времени “B/olero” ознаменовало их личное акме на территории contemporary dance. Следует учитывать и то, что у Орели Дюпон за спиной спектакли Пины Бауш и Саши Вальц, у Вишневой – Каролин Карлсон и Анжелена Прельжокажа, и у обеих – Матса Эка.
Из событий экстраординарных – приезд шведского гения на фестиваль, хотя в Москве он не впервые. Встреча-разговор с Матсом Эком в Гоголь-центре, российский кинопоказ спектакля “Место”, поставленного на Ану Лагуну и Михаила Барышникова, российская премьера “Ахе” (“Топор”). Это еще далеко не весь контекст, с ним связанный. Также демонстрировался документальный фильм “Матс Эк – хореограф” (режиссер Андреас Содерберг), погружающий в процесс создания в 2013 году выдающейся работы “Джульетта и Ромео” в Шведском Королевском балете. Эта постановка уникальна тем, что за масштабный балет Эк не брался около пятнадцати лет. Все это время он работал преимущественно в шведском театре “Драматен” и сочинял дуэты и трио, такие как “Память”, “Место”, “Другой”, “Ickea”. “Место” никогда не будет показано в России, поскольку Михаил Барышников не приезжает сюда, а запись не передает всей полноты живого впечатления. Поэтому чрезвычайно важно, что последняя работа семидесятилетнего Матса Эка доехала до Москвы.
В “Топоре” на сцене – дровосек в исполнении Ивана Аузели, недавнего Герцога в “Джульетте и Ромео”. Иван Аузели в прямом смысле слова на протяжении нескольких минут рубит и рубит дрова. Представьте себе помешанного постаревшего Лопахина. Кстати, “Вишневый сад” в эковской постановке не мог не запомниться тем, кто видел его в Москве в 2010 году, и где Шарлотту незабываемо играла Ана Лагуна. Интересный парадокс: чем старше Лагуна, тем она прекраснее на сцене. Перескакивая с ноги на ногу, легко и стремительно она пересекала в “Топоре” авансцену спиной к зрителям – Аузели к ней ноль внимания. Она и так, и эдак пробивалась к нему, он словно зомбирован. И вот ей удается вплести в его движения воспоминания о них прежних, и тут становится понятным, что эта женщина вынуждена вот так растапливать его сердце всю жизнь. В одной из сцен она, словно всадница, усаживается на поленницу и ждет очередного взмаха топора, недосказанной фразой повисающего в воздухе. Так просто и выразительно Эк противопоставляет уязвимость мужчины-топора и его нерасторжимость с женщиной-рубанком. Камерный “Топор” вырастает, в том числе и благодаря великой Лагуне, в грандиозную пьесу о человеческих отношениях, невероятно полнокровных, а местами по-чаплиновски нелепых. И все это, несмотря на то, что дуэт разворачивается под реквиемное “Адажио” Альбинони в загадочном авторстве Джадзотто.
Выступления знакомой нашей публике труппы Bejart Ballet Lausanne и незнакомой Alonzo King Lines Ballet достаточно подробно освещены московской прессой. Добавлю лишь, что спустя десятилетие после ухода Мориса Бежара брюссельская труппа пребывает в прекрасной форме, а его преемник Жиль Роман весьма интересен как хореограф, если судить по фрагменту из “Цвета блюза” и балету “Словно с луны свалившимися”, – чего нельзя было сказать о хореографии Романа еще несколько лет назад. Впервые появившаяся в России американская труппа Алонсо Кинга запомнится виртуозностью и мощью. И если продолжить размышлять о связях с могиканами, то на афроамериканца Кинга явно повлиял Театр танца Гарлема, основанный учеником Баланчина Артуром Митчеллом.
И о делах наших внутренних. Context в четвертый раз проводит конкурс молодых хореографов. Из шести финалистов этого года стоит выделить Ольгу Васильеву (Петербург), Софью Гайдукову (Москва) и Марию Сиукаеву (Москва). Этих трех девушек-хореографов объединяют поиск стиля, интересное решение пространства и тяга к повествовательности. Однако в “The Room” у Ольги Васильевой, нынешней победительницы конкурса, заметен намеренный уход от литературоцентризма, что только делает ей честь. Темой ее постановки роман “Идиот” не является, хотя узловые моменты отношений трех главных героев довольно легко прочитываются. Открытого приема не боится Софья Гайдукова в “Райском”, заявляя миниатюру «по мотивам “Обрыва”», – и не проигрывает. Этот путь приводит ее к лапидарности человеческих жестов, внятно передающих отношения героя с тремя дамами. А дизайнерские костюмы только играют на усиление общего впечатления. И третий вариант – как раз не прочитываемый сюжет про леди Макбет у Марии Сиукаевой, хотя она и заявляет в “12 minutes of insomnia” о знаменитой шекспировской пьесе. Но страстное ее исполнение искупало некоторое несоответствие замысла и результата.
Не секрет, что основательница фестиваля Context Диана Вишнева с юности заворожена современным танцем. Благодаря своему вдохновению и упорству она сотрудничала с большинством действующих мировых балетмейстеров. И сегодня не перестает искать хореографа-единомышленника. Диана Вишнева еще наверняка удивит всех в российской постановке молодого хореографа – участника ее собственного Context’а.
Варвара ВЯЗОВКИНА
- Сцена из балета “B/olero”. Фото И.ТУМИНЕНЕ
- Сцена из балета «The Room». Фото Д.ВОЛКОВОЙ
Сцена из балета «Райский». Фото Д.ВОЛКОВОЙ