Голубая кровь

• Кадр из фильма “Выживут только любовники”“Выживут только любовники”. 

Режиссер Джим Джармуш.

Фильм “Выживут только любовники” прямо-таки вынуждает тонко улыбаться все время просмотра – так много культурных ссылок и легко считываемых символов разбросано по всем сценам; так изящны и рафинированны главные герои, вампиры Адам и Ева; таким аристократизмом веет от них, что в какой-то момент от этой приклеившейся к губам тонкой улыбки начинает болеть лицо.
Адам (Том Хиддлстон) обитает в полумертвом Детройте, носит черное, почти безвылазно сидит в своей квартире, пишет музыку, коллекционирует гитары – периодически их ему приносит парнишка-спекулянт Иэн (Антон Ельчин). Иэн наивно восхищается загадочностью своего заказчика и не менее наивно предлагает ему привести в порядок неработающий унитаз. Но унитаз не нужен вампиру, который поддерживает свое тело и дух исключительно кровью – первой отрицательной. Он покупает ее за большие деньги в местной больнице, являясь туда со старым фонендоскопом на шее и в белом халате, украшенным бейджем “доктор Фауст”. Тот, кто продает Адаму кровь, похихикивает и над фонендоскопом, и над бейджем, обращаясь к своему покупателю то как “доктор Калигари”, то как “доктор Стрейнджлав”, ну и без “доктора Ватсона” дело не обходится.
Ева (Тильда Суинтон) живет в Танжере, носит белое, коллекционирует старые книги на всех языках, бродит по ночампо узким улочкам, общается со стареньком Кристофером Марлоу (Джон Херт), который очень ее любит, достает ей первую отрицательную кровь и рассказывает о том, какие он написал пьесы – из тех, что люди считают шекспировскими.
Людей вампиры не то чтобы не любят – они относятся к ним с недоумением и легким ужасом, называют их “зомби”, сетуют на то, что из-за зомби экология планеты разрушена, и тем не менее не пьют кровь из живых людей, и понять это можно двояко. И как то, что они не хотят опускаться до вампирских манер пятнадцатого века, и как то, что они не хотят множить число вампиров, автоматически принимая укушенных зомби в свой замкнутый, однако восхитительный мир.
По Джармушу, всю культуру человечества создали именно вампиры, в том числе и Марлоу с Адамом, подарившим как-то Шуберту адажио для струнного квинтета.
Высока ученость вампиров, глубоки их познания – Адам и Ева, воссоединившись в Детройте, будут говорить о теории Эйншейна об идентичных частицах, которые притягиваются друг к другу даже на расстоянии нескольких световых лет. А билет из Танжера Ева возьмет на фамилию Фибоначчи. Он будет играть ей свою музыку, они будут танцевать, кататься в машине по Детройту, лежать в постели, обнявшись – словом, быть вместе: это то, чем так приятно заниматься и за чем так неинтересно наблюдать.
В первой части фильм Джармуша сам напоминает утомленного бессмертием вампира, у которого и позади огромное количество лет, и впереди – вечность, и с ним ничего толком не происходит и вряд ли произойдет. Оттого остается любоваться красотой и игрой Тильды Суинтон, а она в этом фильме хороша фантастически, и ценить работу Тома Хиддлстона – роль Адама могла бы достаться Майклу Фассбендеру, но у Хиддлстона тоже замечательно получилось изобразить на лице выражение “я так страдаю от несовершенства мира, но сделать ничего не могу”.
А еще разгадывать научные и культурологические загадки – ну вот, например, Ева возьмет два билета в Танжер на имя Дейзи Бьюкенен и Стивена Дедала. А если учитывать, что своему Стивену Дедалу Джойс дал имя в честь мифологического мастера, отца Икара… В общем, будет множество возможностей для проверки собственной учености, пока сюжет будет ходить по кругу, как нескончаемая виниловая пластинка, или Земля, на фоне которой в первых кадрах появится фраза “Выживут только любовники”.
Слово “lovers”, переведенное у нас как “любовники”, сообщает фильму сексуальный подтекст, которого у Джармуша нет, Адам и Ева лежат в постели так невинно, как те, кто подарил им имена, до первого укуса яблока. Так что речь идет не о любовниках, а именно о влюбленных, замкнутых друг на друге, составляющих цельный образ, слитых Инь и Ян. И на это режиссер намекает и постоянной демонстрацией кругов (Земля и пластинки к ним относятся), и цветами одежды героев: у него – черное одеяние с белым черепом на кулоне, у нее – белое с черным черепом на браслете. Это как раз та ситуация, где третий, который нарушил бы всю гармонию пары, более чем лишний.
Появление Евиной сестры Эвы (Миа Васиковска), которая сперва снится Адаму, а потом Еве, а после этих тревожных снов заявляется в Детройт сама, нарушает равновесие всерьез. Она прибывает из Лос-Анджелеса (его Адам с презрительной тоской назовет “столицей зомби”) и начинает устанавливать свои правила: врывается по утрам в комнату влюбленных, засовывая им под одеяло босые ноги, тащит пару в местный клуб, ведет себя шумно, а главное – постепенно уничтожает их запасы первой отрицательной, относясь к потреблению без пиетета. Адам и Ева пьют ее изысканно, из крошечных рюмочек для граппы, или позволяют себе небольшую шалость, готовя кровавый лед и аккуратно посасывая его, как мороженое.
Эва же хочет много, грубо и сразу – она не очень хорошо воспитана и нарушает представления об интеллигентных, добрых вампирах. И когда она знакомится с Иэном, от него быстро остаются рожки да ножки. Девушка “выпивает” его до дна, и потом жалуется на боль в животе: трудно рассчитывать на чистоту крови у человека, связанного с рок-музыкой. А нервничающим Адаму и Еве приходится сбросить тело несчастного спекулянта в водоем с кислотой. Кислота быстро сжигает плоть Иэна, а его скелет – теперь точно не опознать – медленно опускается на дно.
Так бесславно заканчивает земной путь живой человек, вступивший в контакт с вампирами. Остальные не бессмертные герои фильма получают от них деньги, как работник больницы, и знания, как почтительный житель Танжера, у которого обрел пристанище Кристофер Марлоу.
Те же, кого в кадре нет, уже получили великолепную литературу и чудесную музыку, но о том, повлияло ли это хоть на кого-то, в картине не говорится: культура оказывается чем-то безжизненным, требующим притока свежей крови, или чем-то, что надо хранить от беспутных зомби, погрязших в пучине разврата – Шуберту еще можно было подарить адажио, а вот выложить свою музыку на Ютьюб, как предлагает Эва – ни за что.
“Зомби уже воюют за воду?” – поинтересуется в разговоре Адам. “Нет, – ответит Ева, – пока что они воюют за нефть”. Эти две жидкости совершенно не интересуют вампиров, но с той, которая их интересует, происходит неладное. В Танжере, куда влюбленные вампиры сбегают после ликвидации Иэна, умирает Марлоу, успев предупредить про некачественную кровь в местных больницах.
Слабые, будто засыхающие Адам и Ева бродят по улочкам, она дарит ему лютню (компенсацию за оставшиеся в Детройте гитары), они слушают местную певицу, говоря о том, что она слишком хороша для успеха, и сюжет снова начинает увядать, но к финалу Джармуш выводит черно-белую пару к другой паре – юным марокканским влюбленным, целующимся под луной. И быстро становится ясно, что и эти влюбленные будут жить вечно: как их старшие товарищи, решившие их обратить, пережили инквизицию и множество страшных войн, так и этим предстоит пережить ту пору, когда зомби, которыми когда-то были они сами, оставят битву за нефть и перейдут к борьбе за воду. Главное, чтобы хотя бы часть зомби постоянно оставалась в живых и вела здоровый образ жизни. Потому что – и, несмотря на все культурные упаковки, из картины Джима Джармуша можно извлечь и этот вывод – есть хочется всегда. Даже в том случае, когда любовь не приходит и уходит, а остается вечной.

Жанна СЕРГЕЕВА
«Экран и сцена» № 7 за 2014 год.