На прошлой неделе стало известно имя лауреата ибсеновской премии 2014 года. На наши вопросы любезно согласился ответить Роман Должанский, член Жюри премии.– Многие знают о награде “Европа – театру” с ее спутником “Новая театральная реальность”, а об Ибсеновской – почти ничего.
– И сколько же?
– Премиальный фонд – 300 000 евро. Ибсеновская оказалась самой крупной театральной премией. Тем более что “Европа – театру” де факто прекратила свое существование, просто потому, что у нее никогда не было централизованного источника бюджета. Она существовала с 1987 года, это была инициатива конкретной организации Таормина-Арте, и каждый раз приходилось искать, кто бы дотировал премию, кто бы принимал всю орду желающих присутствовать на вручении, кто бы давал деньги на приезд спектаклей на фестиваль. И когда деньги в Таормине закончились, организаторам пришлось, грубо говоря, побираться, и, взяв в чемодан престиж этой премии, заработанный в течение целого ряда лет, искать, кто бы мог стать “соседом” мероприятия. Один раз вручение происходило в Турине, в рамках Олимпийских игр, потом на два года обосновалось в Салониках. Позже церемония проходила во Вроцлаве, когда был юбилейный год Гротовского.
Последний раз, в 2010-м, премия вручалась в Санкт-Петербурге на “Балтийском доме”.
– Помнится, тогда главным лауреатом стал Петер Штайн, а победителей “Новой театральной реальности” оказалось непривычно много: Кристиан Смедс, Кэти Митчелл, Вилиам Дочоломанский и наш соотечественник Андрей Могучий. До этого лишь Анатолий Васильев получал этот приз в 1990-м. Тогда же, в Питере спецпремии был удостоен Юрий Любимов.
– Очень жалко, что “Европа – театру” прекратила свое существование, это был интересный форум, место встреч. Но в последние два года ощущалась девальвация премии, желание наградить всех подряд, особенно это касалось “Новой театральной реальности”.
– Как финансируется Ибсеновская премия?
– Это государственная премия Норвегии. Связь названия непосредственно с драматургом Ибсеном условная – лауреатом может быть любой деятель театра или театральная институция, которые поддерживают дух обнов-ления искусства, свойственный творчеству Генрика Ибсена.
– Это известная практика. Можно вспомнить Гонкуровскую премию, или Пушкинскую у нас. Ибсен – культовое имя для Норвегии.
– В нашей стране нет Чеховской премии?
– Нет, к сожалению. Давайте организуем!
– Давайте! Кто дает 300 000 евро?
– Вернемся в Норвегию.
– Хорошо. Имя победителя премии всегда оглашается в день рождения Ибсена – 20 марта. Кстати, это не единственная премия. Есть Ибсеновская драматургическая премия, Ибсеновская стипендия, ее вручают в городе Шиене, где родился классик. Но международная премия одна, и церемония награждения происходит в сентябре во время Ибсеновского фестиваля в Осло. Фестиваль посвящен драматургии Ибсена, на нем можно увидеть интерпретации его пьес со всего мира. Разумеется, привозятся и спектакли лауреата премии, устраиваются конференции, показы.
– Кого наградили первым?
– Первым лауреатом стал Питер Брук, потом – Ариана Мнушкина, Йон Фоссе. Затем решили проводить церемонию раз в два года (“Европа – театру” после десяти лет существования столкнулась с тем, что не совсем понятно, кому вручать большую премию: больших грандов, имеющих право получать приз с формулировкой “за вклад”, не так много). Это очень мудро. И тут произошел интересный поворот. Следующим лауреатом в 2012-м стал Хайнер Геббельс. Если вдуматься, был изменен принцип выбора победителя. Одно дело, когда это Брук или Мнушкина. Дальше можно выстроить список лауреатов: Люк Бонди, Роберт Уилсон. Итоговое чествование людей, чей вклад уже понятен, несмотря на то, что они продолжают работать. Главное уже сделано. Когда появилось имя Геббельса, стало ясно, что Ибсеновская премия пытается отслеживать и определять тех, кто находится в процессе, кто продолжает меняться, сомневаться, искать новые пути.
– Кто входит в Жюри премии?
– Жюри назначает Минис-терство культуры Норвегии. Оно ротируемое. В нем семь человек, каждый приглашается на четыре года. Жюри международное, но в нем трое из Норвегии, один из Великобритании, двое из Германии и один из России.
– До Вас кто представлял нашу страну?
– Раньше не было представителя из России. Председатель – директор Норвежской национальной оперы и бывший руководитель Берлинского фестиваля Пер Бо Хансен. В составе директор Национального театра Норвегии, главный редактор круп-нейшего норвежского театрального журнала, то есть Жюри смешанное. Оно состоит из практиков и критиков.
– Как возникла кандидатура нынешнего лауреата Петера Хандке?
– Могу сказать, что он не был моим кандидатом. Но надо понять, что в Германии и во Франции (где живет Хандке), и в самой Норвегии, которая находится в поле притяжения немецкого театра, он очень популярен. У нас далеко не все, что он написал, переведено, в театре я не припомню каких-то значимых постановок. Он больше известен среди филологов. Его знают как автора сценариев Вима Вендерса, в особенности по фильму “Небо над Берлином”. Ну, и благодаря фестивалям. NET привозил венгерский спектакль “Час, когда мы ничего не знали друг о друге”. Это новаторская пьеса, там нет реплик, она вся состоит из ремарок.
– Я помню прекрасный спектакль режиссера Виктора Бодо, но совершенно забыла, что он был сделан по Хандке. NET открыл имя драматурга москвичам.
– Дело продолжил “Сезон Станиславского”, который осенью показал “Счастливые дни в Аранхуэсе” в постановке Люка Бонди.
– Спектакль, как мне кажется, недооцененный в Москве.
– Может быть, из-за площадки в Кузьминках. Потом он с гораздо большим успехом прошел в Петербурге на Зимнем фестивале Льва Додина. Хандке – очень интересный писатель и драматург, который много экспериментировал с языком. Он сам снимал фильмы. Человек с интересной биографией. Хандке воплощает противоречивость взглядов и множественность корней европейской культуры. Он считается австрийским писателем.
– Хотя его мать была словенкой, а отец и отчим – немцы.
– В семье отчима оказалась темная история, связанная с коллабрационизмом, фашизмом. Сразу после войны семья жила в оккупированной Германии, потом Петер уехал в Соединенные Штаты. Позже поселился в Австрии, но, как почти любой австрийский писатель, он недолюбливает эту страну. Уже давно живет под Парижем.
– В свое время Хандке неожиданно стал на сторону Сербии и Милошевича в югославском конфликте.
– Да, он был вовлечен в эти события. Присутствовал на похоронах Милошевича, произнес там речь. Из-за чего ему пришлось отказаться от премии Гейне – премия муниципальная, многие высказывались против его кандидатуры. Ибсеновская премия – международная, она может быть вручена театральному деятелю из любой страны мира. Но речь, в первую очередь, идет о Европе, противоречивый дух которой Хандке воплощает. Он талантливый и плодотворный для фантазии режиссеров писатель. Хандке был не единственным кандидатом. С моей точки зрения, это награда генералу. Писатель немолод, ему за 70. Крупная персона, повлиявшая на немецкий, французский театр, его вклад уже очевиден. Его роль в искусстве уже очерчена. Могут добавиться лишь какие-то детали. Выдвижение мэтра – отход от той линии, о которой я говорил в связи с Геббельсом. Шли горячие дискуссии, было четыре многочасовых заседания, неформальных по тону.
– В завершение расскажите немного об Ибсеновском фестивале.
– Мы все прекрасно знаем, что фестиваль одного автора всегда таит проблемы. Приходится смотреть одни те же пьесы.
– Какие же?
– “Кукольный дом”, “Гедда Габлер”, “Пер Гюнт”. На этом фестивале любят экзотику. Скажем, спектакли из Японии.
– Кто из режиссеров, как вы считаете, оригинальнее других чувствует Ибсена?
– Если лауреата нужно было бы выбирать по их вкладу в ибсениану, премию должен получить Томас Остермайер.
Интерпретации Томаса очень интересны. Не только “Норы”, но и “Гедды Габлер”, “Йона Габриэля Боркмана”.
– Может быть, нам повезет и мы увидим еще одну ибсеновскую постановку Остермайера. – Пока же нас ждут на “Золотой Маске” два питерских спектакля по Ибсену – “Враг народа” Льва Додина и “Кукольный дом” Юрия Квятковского. Осенью, надеюсь, поговорим о фестивале в Осло.