“Капоне”. Режиссер Джош Транк
“Вот так выглядит крутая пенсия – синее небо и бутылка рядом!” Но Аль Капоне (Том Харди) не разделяет радости товарища, заехавшего в гости. Он действительно сидит в своем имении, под синим небом Флориды, отпущенный из тюрьмы, поскольку признан неопасным. И выглядит не лучшим образом – его мозг губит сифилис, которым он заразился еще в 15 лет, и сейчас пришла пора расплаты.
Капоне видит людей с автоматами, бегающих вокруг его пруда, забывает лицо своей жены и собственное имя, а самым неприятным для него становится недержание: сперва он его еще стыдится и требует принести новые штаны, потом уже нет.
Режиссер Джош Транк известен по мокьюментари “Хроника” о паранормальных способностях. Именно благодаря этому фильму в “Капоне” согласился сниматься Кайл МакЛахлен. Вторым фильмом режиссера стала супергеройская “Фантастическая четверка”, которая провалилась в прокате и была награждена тремя “Золотыми малинами”, в том числе и за самую худшую режиссуру. После этого Транк практически разорился.
Полоса невезения усугубилась еще и тем, что в Голливуде появился полный тезка режиссера, который хулиганил на съемочных площадках и попадал в полицию, и на то, чтобы снять с себя подозрения, ушло немало времени.
Новый фильм Транка назвали “попыткой возвращения в Голливуд”. В “Капоне” он исполнил много функций – не только снял фильм, но и написал сценарий, и смонтировал получившееся, и сыграл одного из агентов ФБР. Отзывы критиков и реакция зрителей снова были далеко не лучшими, но стойкий режиссер утверждает, что в “Капоне” ему наконец удалось сделать все, как он хотел, поэтому чужие мнения его теперь не интересуют.
Разочарование зрителей можно объяснить неоправдавшимися ожиданиями – фильм посчитали слишком странным. Впрочем, разрушение мозга обычно дает довольно странные поведенческие эффекты, а фильм снят в основном с точки зрения самого Капоне – он довольно быстро превращается в совсем не того человека, которым был раньше. Его даже зовут теперь по-другому; все обращаются к нему “Фонс”, используя вторую часть его настоящего имени “Альфонсе”. А когда кто-то из друзей-гангстеров говорит: “Если Аль чего-то захочет, то мы рядом”, жена Мэй (Линда Карделлини) строго заявит: “Это имя мы здесь не произносим”.
Мэй прикрикивает на мужа, переодевает его, режет ему, забывшему, как обращаться с ножом, мясо. В ответ на совет доктора (Кайл МакЛахлен), который велит принять меры безопасности при общении с не вполне вменяемым человеком, почти весело отвечает: “Я его не боюсь. Я двадцать восемь лет ждала мира и покоя”. Этот угрюмый человек в полосатой пижаме теперь принадлежит ей, и ничего, что он уже не может следить за гигиеной, зато на семейном празднике неожиданно произносит “Я тебя люблю”.
В домашнем кинотеатре Фонс смотрит с женой и другом “Волшебника из страны Оз”, потом встает перед экраном и начинает в один голос со Львом читать монолог “Я – царь леса…” Сам он еще выглядит царственно даже в пижаме и с морковкой во рту, которую доктор велел давать ему мусолить во рту вместо неизменной сигары, но это уже не рыкающий лев, это лев умирающий. Чего стоит его растерянный звонок в полицию посреди ночи: “Меня похитили… я не знаю, кто эти люди вокруг… я не знаю, где нахожусь, я не знаю, как меня зовут…”
Том Харди, в сложном гриме, в алых линзах, изображающих глаза с лопнувшими сосудами, великолепно передает растерянность перед уходящей жизнью – он все время как будто куда-то всматривается, силится вспомнить, старается вернуть все, как было, но оно не возвращается. В одном из видений Фонса он оказывается в большом праздничном зале, где играет джаз, под потолком парят воздушные шарики, танцуют веселые пары, и его представляет радостный голос: “С нами наш друг Аль!”. Но потом в зал врываются гангстеры, раздаются выстрелы, и вот уже нет в живых никого, кто танцевал и веселился, никого, кто знал бы, как его на самом деле зовут.
Аль-Фонс испытывает не только растерянность, но и невероятный гнев – на ускользающие смыслы и забытые имена. На рыбалке с другом Джонни (Мэтт Диллон), который говорил про крутую пенсию, но при этом саркастически заметил: “У тебя голос, как у подыхающей лошади”, он подсекает крупную рыбину, но ее тут же срывает с крючка крокодил. Капоне хватает ружье и убивает крокодила, крича – “Моя! Моя рыба!”. И дело тут не столько в жадности, сколько в том, что несчастная рептилия схватила то малое, что Фонс еще может себе присвоить. Ведь от него уходит главное – он сам.
И садовнику, передвигающему статуи в салу, он не раз злобно повторяет: “Если ты тронешь мою леди-атланта хоть пальцем…” Садовник недоуменно смотрит – с того ракурса, с которого на нее смотрит Фонс, скульптура невероятно напоминает член. Мрачная метафора того, что получил знаменитый гангстер в конце жизни. Да и статуи передвигают лишь для того, чтобы скрыть зияние на месте уже проданных.
“Капоне” Транка сравнивают с “Ирландцем” Мартина Скорсезе и обычно не в пользу первого. Но если в “Ирландце” главной была тема переосмысления и осознания своей жизни бывшим гангстером, то в “Капоне” ни того, ни другого нет – однако есть судьба.
Фонс не сожалеет о том, что сделал сам, но осуждает одного из своих друзей за убийство, бросая ему обвинения за обеденным столом: процесс запускает кровавый стейк, лежащий перед гостем на тарелке. А еще гангстер постоянно вспоминает внебрачного сына (Мэйсон Гуччионе), с которым, видимо, общался немного. Тот приходит к нему в видениях как маленький мальчик с золотым воздушным шариком и появляется на рисунках во время занятий у доктора.
Однажды его законный сын (Ноэль Фишер), с заботливой печалью ухаживающий за отцом, спрашивает: “А кто это, с шариком?” “Это мой сын, Тони”, – отвечает Фонс, из-за красных глаз и пятен на лице странно напоминающий Джокера. “Папа, я твой сын!” “Нннет” – и раздосадованный сын засовывает в рот отцу морковку. А потом рассказывает эту историю матери, и она грустно говорит: “Он был тебе хорошим отцом”.
Линия угасания Капоне переплетается в фильме с детективной. Во время рыбалки Фонс рассказывает, что спрятал десять миллионов долларов, но вот где именно, вспомнить уже не может. Джонни относится к этому с нормальной для гангстера-романтика беспечностью – мол, вспомнишь, нельзя же взять и просто так забыть про десять лямов. А вот агенты ФБР к этой сумме относятся со всей серьезностью (так что паранойя Фонса вызвана не только болезнью, но и интуицией). Следят за его поведением, подслушивают беседы, заставляют его внебрачного сына звонить отцу, чтобы выведать место клада, и подкупают нервного доктора, чтобы тот показывал сердитому пациенту картинки с изображением набитого деньгами сундука – авось вспомнит.
В видениях Фонс почти приблизится к тому, чтобы найти деньги, – подскажет Джонни, оказавшийся давно мертвым. А живых ФБРовцев, которые попытаются вытянуть из него секрет, Фонс прогонит тем, что обделается прямо во время допроса, и они так и не поймут, специально он это сделал или случайно. “Может, он болен, а может, и нет. Этот человек всю жизнь врет всем и обо всем”.
Эта история еще и о том, каково родственникам и друзьям, не имеющим никакого представления о том, как происходит разрушение мозга, переживать долгий и трудный уход близкого человека. Его видения становятся все чаще и все ярче, будто бы другой мир уже тянет гангстера к себе и вот-вот заберет. В одной такой картинке, полу-яви, полу-реальности, Аль-Фонс добудет себе оружие и расстреляет половину обитателей своего имения, а потом найдет-таки спрятанные деньги. Все окажется не совсем так, но это самый мощный эпизод картины, где в полуживом, слабом теле пусть ненадолго, но проявляется сущность человека. И это уже не Фонс, а Аль Капоне – в полосатом халате и подгузнике, направо и налево палящий из автомата и знающий, где лежат его десять миллионов долларов. Которые после его смерти так и не нашлись.
Жанна СЕРГЕЕВА
«Экран и сцена»
№ 19 за 2020 год.