Вот с чем уж точно повезло фестивалю “Литература и кино”, так это с местом его обитания. Все в этих краях, да и в самой Гатчине, самым наилучшим образом подходит ему. А сам он дополняет многочисленные гатчинские достопримечательности.
Нынче здесь дворец и парк временно закрыты. На осень перенесен фестиваль “Литература и кино”. Но свежи воспоминания о былых гатчинских сезонах.
Каждому любителю истории и культуры хорошо известно, что из любого музея легко получается буфет. Более того, некоторые умело сделают буфет даже из дворца. Именно в таком чудесном придворцовом заведении в резиденции русских императоров в Гатчине в какой-то момент и обнаружила себя группа кинокритиков, подуставшая от прекрасных кинопросмотров фестиваля, что из года в год проходит в этом сказочном месте.
Стены шириной в аршин защищали от морозной непогоды. Сводчатые высоченные окна, как массивные старые рамы, обрамляли вид на заснеженные дубы и беседки Собственного садика Павла 1, заплетенные прошлогодней высохшей травой. На этот раз в критической компании оказался еще и режиссер – милый их сердцу.
Набравшись застольных впечатлений, все вдруг вспомнили, что остался неприсвоенным никому приз критики. Решено было исправить ошибочку и вручить его, чтоб далеко не ходить, режиссеру, картина которого была в конкурсе и, кстати, вполне достойной.
Для соблюдения церемониальности и придания торжественности моменту не хватало самого приза, главную материальную ценность которого составляет фигурка африканского животного – слона. Припомнилось, что этих зверей видели в музейном сувенирном ларьке. Поэтому незаметно, чтоб сделать всем сюрприз, мне пришлось покинуть славный буфет.
В коридоре почему-то было темно. И лишь вдалеке плавали блики и тени. Почти сразу я натолкнулась на свою давнюю подругу, музейную хранительницу, которая, светя фонариком в глубину коридора, сообщила, что в этом отсеке вырубилось электричество.
Кто ж не знает, коридоры в Гатчинском дворце, большие и громоздкие… Они проложены вдоль и так весьма массивного дворца и называются галереями. Галереи соорудил в 18 веке архитектор Ринальди, который тосковал по своей теплой родине и сделал их открытыми. Зимой галереи заносило снегом, а осенью заливало дождем. Стало понятно, что в стране, где только два времени года, осень и зима, держать такую красоту просто бессмысленно.
Словом, намерзнувшись, застеклили галереи, из которых получились бесконечные каменные лабиринты. Так закончились летние фантазии элитных дизайнеров прошлого.
– Тсс, – хранительница приложила палец к губам, в конце коридора послышались шаги. Как лист перед травой, возник охранник со свечой в руке. Все выдохнули страх, а мы с хранительницей заулыбались.
– Чё ржете? Я только что привидение видел.
Тут заметим, что легендам о том, что дух убиенного императора Павла имеет привычку прогуливаться по своему любимому дворцу, и по сей день верят в Гатчине.
– Расскажи-расскажи скорее, как оно выглядит, я экскурсии буду развлекать, – хранительница была любознательной женщиной.
Оказалось, в соседней галерее мимо напуганного рассказчика прошуршал кто-то невидимый, коснувшись плащом его лысины. А потом как будто бы отворилась тяжеленная дубовая дверь в один из залов, оттуда послышался шум возни, и одна за другой в коридор вылетели туфельки. Охранник в ужасе бежал.
– Может, музей грабят? – предположила хранительница. – Надо пойти посмотреть, – и она отважно двинулась в темноту. Я поспешила следом.
Охранник бросил нас, пробубнив вдогонку что-то типа: что я дурак, что ли? И осенил нас крестным знамением, которое, как известно, всегда помогало российским авантюристам.
Туфелек в указанном месте мы не обнаружили, двери были закрыты и опечатаны.
– Жаль, а ведь могли бы найтись туфельки любимой Павлом Нелидовой. – расстроилась моя подруга. – Они бы, пожалуй, украсили нашу экспозицию.
Тут припомним, что Гатчинский дворец из всех императорских резиденций всегда был и остается самым мистическим и все россказни столетиями не может отогнать от него даже старейший в России громоотвод, установленный по совету Ломоносова графом Орловым, первым хозяином богатого жилья, любимцем павловой матери императрицы Екатерины. Он же сам и соорудил множество других затей, дающих пищу всяким слухам. Например, именно Орлов устроил во дворце подземный ход.
Орловские подземелья для розыгрышей частенько использовал и Павел, который был вполне живым и часто даже веселым человеком, хотя поговаривали обратное: дескать, деспот он и жлоб. Павел любил танцевать, музицировать и рисовать. Рисунки его и сегодня можно увидеть в музее. А когда замерзал в огромном холодном и нетопленном дворце, играл с придворными в салки. И все, даже дамы обязаны были бегать со специальными разноцветными палочками, которыми отмечали количество отбеганных кругов. Такие регулярные занятия физической культурой, вероятно, и делали их фигуры прекрасными.
Еще Павел развлекался так. Приглашал гостей прогуляться по парку, а сам со своей супругой, императрицей Марией Федоровной, быстро пробегал по подземным коммуникациям и выпрыгивал на пути праздно шатающихся буквально из-под земли. Гости приветствовали его, стуча ладошками, если не кидались в обморок сразу.
– А пойдемте в подземный ход, – удивляясь собственному мужеству, предложила я.
Хранительница, как волшебница, достала из дамской сумочки огромный старинный ключ.
– А что, пойдем. Раз уж ключ у меня нашелся.
Дверь под землю, однако, оказалась незапертой.
Становилось жутковато. Мы проникли в подземелье. Новые тени выпадали из боковой галереи. Осторожно подкравшись, мы заглянули в нее. Дамы в кринолинах и париках стояли к нам спиной, а лицом к столам, на которых виднелись подносы, чем-то непонятным уставленные. Вдруг заиграл клавесин, и дамы синхронно подняли эти подносы, лихо развернулись и под бравурную музыку затанцевали в нашу сторону.
Мы вышли из засады – духи так духи. С ними же тоже можно потолковать. Вполне материальные девушки оказались всего лишь сотрудницами музея, они репетировали затейливую встречу гостей кинофестиваля, на который и явились критики, если вы про них еще не забыли.
Девушки тоже не напугались, они узнали хранительницу. Более того, на подносах оказались рюмки с вполне живой водкой. Все дружно выпили. Захотелось покурить. Подошли к решетке, которая как раз и закрывала проход к озеру, откуда, как черт из тумбочки, выпрыгивал на своих гостей император Павел. Затянулись. Был виден фиг – стемнело. Но в другом свете, и мы это отлично знали, там за новодельными решетками открывалась еще та картина.
Земли, подаренные Екатериной Орлову, а после смерти его выкупленные обратно в казну со всеми собственно царскими подарками – хрусталем и фарфором, живописью и скульптурой, – были передарены сыну Павлу, чтоб жил тут в роскоши и не торчал перед глазами, использовались для царских развлечений и для охоты, в первую очередь. В этом наши императоры были мастерами. Известно, что некоторые в одиночку хаживали с рогатиной и на медведя. Ту рогатину по сей день показывают в музейной витрине.
В специальных вольерах в Гатчине разводили не только медведей, лосей и кабанов, здесь обрели вторую родину зебры и боевые охотничьи верблюды. Только слоны вот и не прижились – сказывали старожилы.
Сначала шведская мыза поставляла продукты к императорскому двору. Потом напротив дворца через озеро возвели элегантный павильончик из березовых поленьев, где кушали молоко с горячим хлебом. Тут же козочки и коровки гуляли по лужайкам. В фазаннике культивировали экзотических птиц – для красоты, охоты и еды. Очень много было соловьев, заливные язычки которых особо ценились при дворе. В озере плескалась рыба, и частенько императорская фамилия сама добывала ее к своему столу.
Вспоминают, особо в этом деле отличалась императрица Мария Федоровна, супруга Александра III, который и сам частенько запаздывал с озера на встречи с иностранными послами.
В другие дни специально обученные люди вытаскивали карпов из озера прямо руками. Рыбок просто приучили подплывать к самому берегу на звук колокольчика – их кормили. У каждого карпа, кстати, была и золотая сережка в жабре, – специальный императорский чин.
Включился свет и всю мистику, как и культуру, рукой сняло. И пришлось-таки отправиться в сувенирную лавку. Была сделана нужная покупка и взято верное направление – в буфет.
– Ну, что всю водку в буфете выпили?
– Нет, пока. Тебя ждем.
Под самопевные фанфары выпившие и ставшие доброжелательными критики поставили режиссера на табуретку и вручили ему знак своего критического признания – фигурку того самого животного, единственно которое так и не прижилось в гатчинских лесах.
А когда вышли на улицу, было совсем поздно, темно и поэтому безлюдно. И только где-то внизу у озера будто звенел колокольчик в руке аккуратного слуги, вышедшего по старой привычке карпов покормить.
Екатерина ВАРКАН
«Экран и сцена»
№ 13 за 2020 год.