Актеры Саратовского театра кукол “Теремок” взялись за долгосрочный проект – Лабораторию Актуальной Куклы, или Л.А.К. Планомерно с начала года они работают над самостоятельными эскизами, чтобы впоследствии воплотить их в спектакли, каждый с возрастным маркером 16+. Постановки для взрослых всегда были в репертуаре, на протяжении более двух десятилетий главный режиссер театра Геннадий Шугуров бесстрашно обращался к сложной драматургии: от Шекспира и Мольера до Теннесcи Уильямса и Ежи Брошкевича. Но двадцати-тридцатилетнее поколение труппы решило не только прочитать новые тексты, но и освоить актуальные формы.
Майкл Суэнвик в фантастической прозе “Лето с трицератопсами” говорит о “временной петле”, моменте, когда люди вернутся в определенную точку прошлого, забыв все случившееся с ними после той точки. Время ведет себя странным образом по отношению к персонажам всех эскизов. Поэтому актеры могут позволить себе не играть точный возраст действующих лиц, здесь он не константа. Ожидание может длиться бесконечно долго, а разные миры способны в какую-то минуту открывать прямые порталы с короткими маршрутами из одного в другой.
Инициатор работы над эскизом по Суэнвику Владимир Решетов играет внешне суматошного и внутренне сконцентрированного ученого, приводящего в наш мир динозавров. Вместе с Решетовым его партнеры Дарья Захарова, Анастасия Кайро и Антон Черепанов работают с игрушечными динозаврами на столе, превращая их в театральных кукол, выясняют отношения между персонажами, обнаруживают их детские травмы. Древние животные разнообразнее заявленной в названии эскиза породы. Таинственными они становятся, когда актеры переключают с помощью фонарика внимание зрителей на растущие тени на стене – так они становятся почти монстрами.
“Дерзкая кража” – нефантастический рассказ Рэя Брэдбери – тоже своего рода повествование о временной петле. Пожилой человек (Антон Черепанов играет уверенного скромника) крадет собственные старые любовные письма у предмета своего обожания, чтобы отправить их ей еще раз. И наконец-то, спустя 60 лет, эпистолярный роман вырастает во встречу. Молодые Анастасия Кайро и Оксана Черепанова энергично и эмоционально без грима играют двух немолодых сестер. О возрасте героинь говорит только их гротескная дальнозоркость. И чем слаженнее актрисы работают в начале, тем яснее становится в финале, как непохожи их героини, привыкшие за долгие годы одиночества к единому ритму сосуществования.
Это даже не театр предмета, а театр материи. Дамы говорят о духах, доставая из чердачных сундуков легкую белую ткань, которой потом предстоит “сыграть” еще и фату. Во всех остальных ролях – бумага. И это не только письма – из нее персонажи конструируют необходимые по ходу цветы или пистолет. Вырезают в рулоне стены ножницами окно, не успев за этим занятием углядеть сбежавшего вора.
Екатерина Пояркина и Полина Садовская, выбрав пьесу Олега Михайлова “Инау”, взглянули на сюжет, зарифмовав двух персонажей – Аню и Айну, оставив главного героя Данилу и его бабушку Нупу лишь упоминаниями в монологах и диалогах девушек. В процессе работы над эскизом актрисы нашли главное – атмосферу и прием. Банки с водой на столе – это цунами, возможность ополоснуть кисточку перед выбором другого цвета для рисования в альбоме и многое другое. Пьеса Михайлова написана как будто для визуального театра. Во время рассказа легенды об ослепленной девочке и медвежонке актриса берет шило и протыкает бумагу в нескольких местах. Этот жест наотмашь свидетельствует о насилии, вместе с тем при свете фонарика лист с получившейся таким образом перфорацией превращается в звездное небо. Актуальный театр кукол одинаково точно работает с буквальностью и метафорой.
“Друг мой” Алексея Усова по пьесе Константина Стешика – пример театра предмета, в котором игрушечная машинка представляет крепкого парня, потерявшего семью в автокатастрофе, а помятая банка с вытекающим пивом – порезанного человека, найденного на дождливой улице главными персонажами монопьесы. Предметы – хранители информации, некоторые из них оказываются игрушками, что в рассказе о шестидесятилетних (как выясняется в финале) инфантилах вполне уместно. Художник Светлана Усова окружила исполнителя дорогой с прерывистой разметкой. Уставленная маленькими лавочками и фонарями, она наводит на мысли об одном из кругов ада, который ассоциативно возникает в тексте Стешика.
Если саратовцы доведут эскизы до спектаклей, на что рассчитывают и эксперты, и зрители, то у них есть все шансы стать первыми кукольниками, освоившими перечисленный литературный материал. Даже популярные пьесы Михайлова и Стешика, кажется, еще не выходили за рамки своей “временной петли”, а именно читок и эскизов, – пока не став постоянными репертуарными названиями.
Алексей ГОНЧАРЕНКО
«Экран и сцена»
№ 13 за 2022 год.