Международный театральный фестиваль имени А.П.Чехова – детище Валерия Шадрина, возникшее в 1992 году и пережившее несколько эпох, одна другой бурнее, – живет на радость уже третьему поколению зрителей, показав более полутысячи спектаклей всевозможных жанров из разных стран. В этом году состоялся семнадцатый фестиваль, и самое долгожданное – программа Мировой серии, часть которой после Москвы фестиваль везет в регионы. Приехали спектакли из двенадцати стран: Аргентины, Армении, Бахрейна, Бразилии, Индии, Ирана, Казахстана, Китая, Колумбии, Ливана, Франции и ЮАР. Расскажу о четырех работах, на мой взгляд, самых примечательных.

«Мамлюк. Султан Бейбарыс» – постановка театра традиционного искусства «Алатау» из Алматы и Театральной лаборатории StarTDrama. Режиссер – Фархад Молдагали, один из лидеров современной новой волны в Казахстане, ученик Владимира Панкова, воспринявший от учителя верность поискам в жанре саундрамы. Зрелище получилось предельной плотности и динамизма: в полтора часа действия уложилась не только судьба сироты-кочевника из кипчаков, проданного в рабство, ставшего воином-мамлюком, а потом и султаном в Египте. Главное здесь – сплав музыки Серикжана Айткалиева, основанной на традиционных звуках, загадочных для русского уха, в исполнении оркестра национальных инструментов, струнных, ударных и духовых (музыканты сидят слева и справа на авансцене), вихревого темпа, красоты мизансцен в массовых сценах и необыкновенных костюмов Алмы Сырбаевой. Здесь есть фантазийные головные уборы – группа девушек превращается в шумящий лес или в экзотических рогатых животных, есть черные птицы с огромными клювами и хохлатыми головами, которые придают происходящему мистический тон, есть воины с обнаженными торсами и головными повязками, есть роскошные одеяния властителя и его приближенных. Главенствует на сцене мужская стихия: общее движение, танец, бой, кружение и бег, словно направляемые гласом свыше, образ страшной и притягательной орды, стаи. Жесты, усиленные взмахами огромных весел или копий, создают пластическую и визуальную симфонию с резкими лучами красного, синего, желтого или белого света.

По содержанию спектакль – сказка о былинном богатыре, необыкновенной силы духа одиночке, ставшем величайшим и справедливым правителем. Исторический персонаж не важен, важна мечта о правителе, занятом благом подданных и личным духовным поиском. Этот поиск в спектакле показан через сцены тишины и одиночества, когда герой в исполнении Асета Есжана погружается в размышления на фоне вспыхивающих слов арабской вязи на заднике, в медитацию о добре и бытии; и в диалогах его с согбенным учителем, который учит, что рабство и власть есть одно и то же, и стать свободным можно лишь в служении Богу и народу. Эстетически и сюжетно перед нами сплав язычества и мусульманства, фольклора и современного искусства, и убедительный пример синтеза звукового, ритмического, пластического и зрительного начал, именуемого саундрамой.

Спектакль «Руми» – образец жанра «марионет-опера» из Ирана, вещь небывалая на московских подмостках. Театр кукол «Аран» был создан всемирно известным кукольником Бехрузом Гарибпуром более двадцати лет назад на бывшей тегеранской скотобойне. Гарибпур в молодости учился в Италии, затем изучал традиции иранского театра марионеток эпохи Каджаров, а «Руми» поставил 15 лет назад вместе с композитором Бехзадом Абди, и это бессменный хит его театра. Ни детского, ни развлекательного начал в этой работе нет. Даже увлекательность убрана ради высокого пафоса и философской напряженности рассказа о духовных исканиях Руми, горестях его детства среди войн и катастроф, о встрече с учителем, перевороте в сознании и обращении к божественным началам жизни. Все это весьма сложный для театрального переложения материал, и условность языка кукольного театра и оперы позволяет сохранить поэтический текст авторства Руми и подать его как мистическую драму о земном пути гения. Имя Руми известно всем в мусульманском мире, произведения классика персидской поэзии, суфийского поэта-мистика XIII века и поныне знает наизусть иранский, и не только, зритель.

На сцене построена еще одна, двухуровневая, сцена. На нижний уровень направлен свет, там видеопроекции на заднике служат меняющимся фоном – от дворцовых интерьеров до пылающих огнем полей битв – для движения больших, больше половины человеческого роста, марионеток. Это они рыдают, воздевают руки, скачут на конях, приникают друг к другу или кружатся в суфийском танце, как дервиши, их одежды и волосы развеваются, а пластика выглядит необыкновенно живой. Еще бы – ведь на затемненном верхнем уровне двигаются артисты в черных костюмах, перчатках и с вуалями на лицах: это кукловоды, которые через прорези в помосте управляют куклами, обычно несколько человек одной марионеткой, состоящей из десятков, а то и сотен деталей. Музыка и пение оглушительно звучат в записи, титры транслируют на экраны перевод строф Руми с фарси. Стенания жертв на фоне огня, горестные плачи матерей и детей стирали прошедшие восемь веков и рисовали вневременную драму человека среди катастрофы. Только в духовной близости возможно счастье – так пламенно воспета Руми его любовь к своему учителю Шамсу Табризи, открывшему ему истину и Бога и убитому фарисеями за ересь. Ритмичное кружение двух марионеток – седого старца и вдохновенного поэта в долгополой одежде – как религиозный и эмоциональный экстаз, дуэт их голосов, жесты нежных прикосновений, отчаяние Руми при известии о смерти друга и учителя, призыв к любви, миру и всепрощению понятны любому времени, народу и культуре. И не беда, что не все перипетии сюжета сходу воспринимаются, важнее впечатление грандиозности и трепета, как на священном празднике или мистерии.

Главным героем Чеховского фестиваля для меня на этот раз стал Шекспир – две очень разные постановки из противоположных концов мира, Индии и Аргентины, которые роднит безудержная игровая стихия, по-разному воплощенная на сцене.

«Сон среднего класса о летней ночи» показала компания Мандали Токиз (Mandali Talkies). Режиссер Амитош Нагпал сочинил свою версию комедии про путаницу отношений двух пар влюбленных, переплетенную с драмой в королевском эльфийском семействе. Действие он перенес в современную Индию и погрузил его в театральную среду. Некая труппа собирается поставить Шекспира, берется распределять роли, шутит, ссорится, флиртует и, конечно же, валяет дурака, танцует и поет. Кастинг в этот проект был обширен и строг, актеры представляют не только свои таланты, но и различные регионы, языки и национальности. Языком спектакля стал английский, но порой исполнители переходят на свои родные наречия, и их смешение провоцирует такую же путаницу, какую у Шекспира вносил Пэк ошибочно брызнутым волшебным соком. Пятнадцати профессионалам, отобранным из четырехсот претендентов, было нетрудно изобразить любителей, которых предприимчивый антрепренер вербует в свое шоу прямо на ходу, норовя забрать себе побольше и ролей, и гонорара. Индия и есть сказочная страна для русского зрителя, и нам, конечно, понятны далеко не все шутки на злобу дня, не все отсылки к современной поп-культуре, трудностям театрального дела и шоу-бизнеса, политическим проблемам, которыми пронизан спектакль. Но тут надо отдать должное сотрудникам Чеховфеста Марии Гескиной и Ирине Тростниковой, которые трудились над титрованием действия, учитывая все его нюансы, импровизации и вступления оркестрика из гуделок, сопелок и прочих инструментов. Текст современных вставок, местами рифмованный, получился ироничным и остроумным, хотя следить одновременно за ним и за происходящим было непросто. Юмор пронизывает постановку, и не только на уровне текста и сюжета, но и на уровне актерского взаимодействия. А еще замечательно работала самоирония индийской труппы, обыгравшей стереотипы о себе как о стране разноцветной, бедной, босоногой и веселой, с ее сложными традициями семейственности и новейшими запросами феминизма и равенства, с ее болливудскими песнями и танцами. И оказалось, что для сказки Шекспира Индия – едва ли не более подходящее место действия, чем выдуманные им Афины, а наследие британских колонизаторов тонко, умно и весело переосмыслено, присвоено и лихо переписано на колоритный местный лад, и звучит у индусов как родное. Наряды из занавесок с люрексом, трогательное простодушие в обращении с незатейливым реквизитом, национальные танцы и песни, Тезей в костюме супермена и с ослиной головой, актерская готовность переиродить ирода в прежалостной комедии про Пирама и Фисбу – все вместе предъявляет нам современное лицо Индии: живое, мультиязычное, мультикультурное, смеющееся и бесконечно обаятельное.

И последнее из ярких впечатлений Чеховфеста-2025 – комедия Театрального комплекса Буэнос-Айреса «Мера за меру (Это твоя вина)». Старинная история о святоше, которому случайно досталась абсолютная власть, и он решает казнить жениха, обрюхатившего невесту до свадьбы, а сам загорается похотью к сестре приговоренного, сыграна самым площадным театральным языком, и виртуозно. Пять актеров исполняют все роли, мгновенно меняя парики, усы, пиджаки и платья – вне зависимости от пола исполнителя. К финалу эта смена масок в сцене, где все те же пятеро играют множество лиц, достигает ритма бешеной карусели, когда им приходится мгновенно прятаться и выскакивать из-за ширм и столов. Сценическую обстановку, подчеркнуто бедную, составляют пластиковые водопроводные трубы, по ходу действия сочленяемые актерами в ширмы, клетки, столы – все замотано дешевеньким синим синтетическим бархатом. Есть еще ярко-красный диван, который тоже оказывается ширмой – в щель между спинкой и сиденьем ныряют герои.

Режиссер Габриэль Чаме Буэндиа пересказал шекспировский сюжет очень близко к тексту, но снабдил его отсылками к современности, так что фокусничанье нового правителя по телевизору с купюрами (на гастролях в Москве отечественная купюра в 5000 рублей превращалась в сторублевку) под девизом «дедолларизация!» вызывало понимающий смех аудитории, как и прочие гэги на злобу дня.

Никакой правды чувств на сцене нет, зато в наличии торжество страстей: балаган, гиньоль, вытаращенные глаза и встопорщенные усы, вопль на вибрирующей высоте и демонический хохот, тумаки и падающие одежды, и темп, темп, темп. Здесь рожают на сцене (пластикового пупса), казнят и играют в футбол отрубленной головой в кровавой тряпке, в карнавальной форме говорят о смерти и сексе, издеваются над порочными правителями и развратными ханжами, устраивают беспощадную клоунаду с клерикалами, отрицающими жизнь и толкающими прихожан на смерть.

Отличный образец площадного, фарсового театра, свободы и хулиганства, и когда действие выплескивается в зал, зрители радуются живо, как дети. И кажется, что из другого полушария нам привезли самого настоящего Шекспира, говорящего внятным каждому языком о страхах и желаниях человека, о законах социума и о силе театра, способной хотя бы на вечер ошеломить, рассмешить и сделать людей счастливыми.

Наталья ШАИНЯН

«Экран и сцена»
Июль 2025 года