На стыке реальностей

Сцена из спектакля “Пазл”. Фото Н.КОРЕНОВСКОЙВ Петербурге в семнадцатый раз была вручена Европейская Театральная Премия и в пятнадцатый раз в ее рамках – премия “Театральная реальность”. Раньше она называлась “Новая театральная реальность”, и такое название, возможно, было бы сейчас уместнее: современные реалии вот уже второй год разительно отличаются от недавнего прошлого. Состоят они, в частности, в том, что прошлогодний лауреат премии Кирилл Серебренников находится под домашним арестом и второй раз подряд не имеет возможности приехать за наградой, а нынешний лауреат Мило Рау так и не смог получить российскую визу. В своем письме, все же зачитанном на церемонии, где почти каждый режиссер, выходивший на сцену, выражал поддержку Кириллу Серебренникову, но переводчик на русский этого принципиально не переводил, Мило Рау пишет: “С того момента, как пять лет назад была сыграна премьера “Московских процессов”, в которых мы бросали критический взгляд на проблему творческой свободы в России, нам заказан путь в эту страну”. Такова новая реальность, ставшая и театральной.

Вручение Европейской театральной премии неизменно сопровождает фестивальная программа. В этом году она состояла из спектаклей главного лауреата – Валерия Фокина (“Швейк. Возвращение”, “Сегодня. 2016 – …”, “Маскарад. Воспоминания будущего”), а также работ Льва Додина (“Гамлет”) и Андрея Могучего (“Алиса”, “Губернатор”, “Гроза”) в рамках подпрограммы “Возвращения”. Лауреаты “Театральной реальности” по традиции были представлены спектаклями: Сиди Ларби Шеркауи – “Пазл”, Тьяго Родригес – “Наизусть” и “Дыхание”, Ян Клята – “Враг народа”, компания Циркус Циркор – “Границы” / фрагменты. Прошел показ фильма “Конго трибунал” Мило Рау, но по неведомым причинам не была привезена ни одна из работ Жюльена Госселина.

Бельгийский хореограф марокканского происхождения Сиди Ларби Шеркауи показал изысканную мультижанровую работу “Пазл” (Puz/zle), премьера которой состоялась в 2012 году на Авиньонском фестивале в карьере Бульбон. Нет сомнения, что фантастическое природное пространство песчаного карьера добавляло мистики и без того зрелищному, загадочному и совершенному произведению. В городе на Неве “Пазл” игрался на вполне обычной, хотя и огромной, сцене театра “Балтийский дом” (соорганизатор проведения мероприятий Европейской театральной премии в Санкт-Петербурге).

На подмостках возведены стереомет-рические фигуры: из небольших светлых кубиков сложена лесенка, перед ней высится большой куб, кажущийся монолитным. Спектакль начнется с того, что на грань куба высветятся кадры пустого музейного зала. Объектив камеры не задержится, а устремится куда-то вглубь, выхватывая анфилады пустых комнат, все ускоряясь в своем вихревом движении, сменяя перед нами однотипные безлюдные пространства с голыми стенами и неизменной банкеткой посередине. Видение исчезнет, а на сцену поднимутся из публики темные фигуры и попытаются проникнуть в музейные залы, наполнить жизнью, смыслом и красотой пустоту, но будут лишь биться о безликую стену. В музей вымысла Сиди Ларби Шеркауи вход закрыт не только для посетителей, но, кажется, и для экспонатов.

Дюжина исполнителей деловито осуществит разъятие куба на плиты и между делом возведет из них едва ли не Испанскую лестницу или фрагмент Пергамского алтаря – сооружение монументальное, подсвеченное так, что кажется мраморным. Человеческие фигуры станут взбираться и сползать по ступеням, образуя своими сочетаниями тело огромной змеи, плавно извивающейся под звуки флейты неведомо откуда взявшегося музыканта Казунари Абэ.

В перестроениях кубиков и пластов-плит обнаруживаются все новые и новые неожиданности – колонны и башни, лесенки и лестницы, колодцы и пропасти. За ними откроется и ударная установка (ударник – тот же Казунари Абэ), и небольшой хор (корсиканская полифоническая группа “Филета”), и солистка с красным цветком на платье (ливанская певица Фадия Томб Эль-Хаджи). В какой-то момент разноуровневое пространство таки заполонят музейные скульптуры в воплощении танцовщиков Шеркауи, а рабочие с молотом, огромным гвоздем и дрелью примутся корректировать их позы, преображая в знаменитые статуи вроде роденовского Мыслителя.

Здесь все текуче, эстетизировано, полнится ассоциациями и неизменной тревогой. Падение одного камня способно разрушить целую стену. Побиение булыжниками одного человека – запустить цепной механизм насилия. Элементами бесконечного жизненного пазла оказываются все – люди, статуи, эмоции. Спрогнозировать и разгадать причудливую череду их превращений не стоит и пытаться.Сцена из спектакля “Границы”. Фото Н.КОРЕНОВСКОЙ

Португальский режиссер Тьяго Родригес, возглавляющий Национальный драматический театр Королевы Марии II в Лиссабоне, помимо эскиза еще только рождающегося спектакля “Сожжение флага” показал две работы – “Наизусть”, приезжавший на фестиваль “NET”, и “Дыхание”, игравшееся в прошлом году в Авиньоне (о каждом из них “ЭС” писала в 2017 г. – №№ 15; 24). Влюбленный не только в театр, но и в жизнь, фантазер и мистификатор, не стесняющийся сентиментальных ходов, Родригес явно убежден, что любой человек способен к благотворному преобразованию окружающей действительности.

Фрагменты спектакля “Границы” шведской компании Циркус Циркор (режиссер Тильде Бьорфорс, композитор и музыкант Самуэль Андерссон, певица Майя Лэнгбака и пятеро исполнителей) – специально подготовленное для показа в Санкт-Петербурге представление – свидетельствуют о попытке превратить цирк отчасти в социальное высказывание. Во всяком случае, в спектакле, где цирк встал плечом к плечу с другими жанрами, как хореография или документальный театр, звучат голоса двух героев – иранки Кутаибы и афганца Джавида, вынужденных покинуть родные дома и оказавшихся в Швеции, а на экране-заднике надолго застывает монохромная фотография разрушенного городского квартала. Исполнители постепенно усложняющихся и вызывающих все больший восторг цирковых номеров тоже позволяют себе отдельные реплики о нюансах и подвохах своих акробатических соло, дуэтов и трио, рассуждают о балансе, равновесии и всевозможных границах, в том числе о миграционных процессах (“может быть, люди перемещаются по миру, чтобы сохранить глобальное равновесие”). Финальный текст выглядит напутственным призывом Европе (а по сути, всему миру, то и дело закрывающему очередную границу): “Представьте себе, что Европа – это человек. И вообразите, что этому европейскому человеку брошен вызов – ему нужно научиться выполнять сложный цирковой трюк. Нам следует тренировать силу, гибкость и равновесие. Чтобы справляться с теми вызовами, с которыми мы сталкиваемся сейчас, требуются усиленные тренировки”. Эти размышления об ограничениях и перекрытых границах в свете ситуации с Кириллом Серебренниковым и его товарищами по показательному судебному процессу, в обстоятельствах невозможности приезда в Россию Мило Рау звучали как политическое высказывание компании Циркус Циркор.

Сцены театров вообще все чаще становятся трибуной для свободных речей, спектакли прирастают смыслами и дополнительными эпизодами, включающими прямое обращение к публике от имени труппы, режиссера или исполнителя. Так случилось на показе спектакля “Враг народа” (осовремененная драматургом Михаилом Бужевичем пьеса Генрика Ибсена и соответственно новый перевод на русский, звучавший в наушниках), выпущенного польским режиссером Яном Клятой в Национальном Старом театре Кракова имени Хелены Моджеевской. В какой-то момент идущий против всех в странном городе, больше смахивающем не на курорт, а на огромную ночлежку, маргинал Томас Стокман взял в руки микрофон, и уже актер Юлиуш Хшонстовский от лица обоих произнес убийственно язвительную и горькую, хотя внешне довольно сдержанную, речь о сплоченном большинстве театрального сообщества, в котором допускается, чтобы лауреаты Европейской театральной премии не по своей воле оставались дома. Надо ли пояснять, что в очередной раз звучали имена Кирилла Серебренникова и Мило Рау, и признание в том, что краковский театр посещала мысль о неучастии в фестивале и неприезде в Россию, но перевесило соображение о том, что наказаны будут лишь сама труппа и зрители.

Остается надеяться, что к следующему вручению премий появятся основания в разговоре о театральной реальности делать акцент не столько на российской политике, сколько на современной эстетике.

Мария ХАЛИЗЕВА

  • Сцены из спектаклей “Пазл” и “Границы”. Фото Н.КОРЕНОВСКОЙ
«Экран и сцена»
№ 23 за 2018 год.