Зачем месту событий такой подробный адрес? Возможно, для того, чтобы точно обозначить американский Юг, где чернокожих до сих пор недолюбливают. Глава полицейского участка Уилл Уиллоби (Вуди Харрельсон) с веселым сожалением говорит: “Если убрать из полиции всех расистов, останется человека три, но они совершенно точно будут ненавидеть гомиков”. Сотрудник полиции Эббинга Джейсон Диксон (Сэм Рокуэлл), расист откровенный, не скрывает, что пытал черного парня.

Место действия задает тон, ауру, и сначала вроде бы хочется внутренне присоединиться к одним героям и отсоединиться от других, но картина Макдонаха такова, что ее персонажей абсолютно невозможно разделить на белых и черных: не по цвету кожи, а по человеческим свойствам. Диксон после смерти отца присматривает за пожилой больной мамой, Уиллоби бесконечно любит свою семью, и при этом он болен раком и скоро умрет, и при этом он честный и добросовестный коп, которого в городе любят.

Однако его болезнь не волнует Милдред Хейс (Фрэнсис Макдорманд), чья дочь Анджела (Кэтрин Ньютон) погибла от рук насильников, и вот уже почти год ее дело не закрыто и убийца не найден. Уиллоби и правда пробует его найти, но ДНК, обнаруженная на теле Анджелы, не совпадает с ДНК ни одного из предполагаемых преступников. “Вы должны взять кровь у всех жителей Эббинга, начиная с восьми лет”, – говорит Милдред. “Этого не позволят законы”, – отвечает Уиллоби.

Как-то утром Милдред, на лице которой застывшие боль, ярость и презрение, проезжает по заброшенному шоссе рядом с Эббингом и видит три заброшенных билборда. Она возвращается в город и заказывает плакаты: “Она умирала, пока ее насиловали”, “И до сих пор никто не арестован”, “Как живется, шериф Уиллоби?”

Билборды замечают. О них говорят. Телевидение берет у Хейс интервью на их фоне.

С этого момента в городке начинает раз-ворачиваться мощная, страстная, великолепная история, полная гнева, абсурда и, как ни странно, любви. Любви нежной и трогательной, которой наполнены последний день Уиллоби с женой и детьми и последнее письмо к ним. И глубоко спрятанной, как диалоги Милдред с сыном и дочерью, которые свободно обращались к матери “старая сука” и получали в ответ “я не такая уж старая”. Или как обращение Диксона к матери: “если ты будешь так говорить, я разнесу тебе башку из ружья”, а в ответ старушка добродушно смеется.

Три алых билборда разделяют город на сторонников и противников Милдред. Друзья поддерживают ее, но не потому, что любили Анджелу, а потому, что Милдред “утерла нос легавым”. А противники как раз уважают Уиллоби и пытаются остановить женщину – например, местный дантист угрожает рассверлить ей здоровый зуб, но Хейс перехватывает руку врача и втыкает сверло в ноготь его большого пальца. Суровые нравы.

Очевидно, что остановить Милдред Хейс уже нельзя. После гибели дочери в ней проснулись разрушительные силы, неподвластные ни людям, ни богам. Она сама становится богиней мести, и жестокий огонь, горящий у нее внутри, разожжен не только скорбью. И жизнь в небольшом скучном городке, и муж Чарли (Джон Хоукс), который бил ее, а потом ушел к очень молодой, очень красивой Пенелопе (Самара Уивинг), и дети, общение с которыми обходилось без объятий и ласковых слов – все недожитое, недолюбленное и неслучившееся спрессовывалось в плотные брикеты, а потом выяснилось, что эти брикеты очень хорошо горят.

Огонь трижды появится в фильме – впервые в рассказе о том, что тело Анджелы было облито бензином и сожжено. Потом кто-то подожжет билборды, Милдред бросится их тушить, обожжет руки, но будет уже поздно. И тогда она приготовит бутылки с зажигательной смесью, чтобы, как наполненные местью молнии, швырнуть их в окна дома, где могли бы найти убийцу ее дочери, но не нашли.

Фрэнсис Макдорманд могла бы так сыграть Медею. Леди Макбет. Или Геру. Или одушевленный БТР, у которого есть цель, маршрут и нет сомнений. Впрочем, происходит несколько событий, и они чуть-чуть меняют будущее Милдред – именно чуть-чуть, не больше.

Почти все герои “Трех билбордов…” невероятно сильные люди с жесткими установками. Из этого списка можно исключить разве что Пенелопу, новую девушку Чарли, и сына Милдред (Лукас Хеджес), плывущего в материнском кильватере, но, возможно, он просто разумный человек и понимает, что переубедить ее нельзя.

Что касается остальных, то масштаб их действий, сила чувств, эти действия вызывающая, и вечные ценности, что лежат в их основе, наводят на мысли о божественном – причем пантеон велик, боги тут разнообразные, и греческие, и языческие, и египетские.

И смерть Уиллоби тоже напоминает принятие мук за грехи жителей Эббинга – кто-то из них получит потом письма, задающие направление их будущей жизни. А чтобы к письмам отнеслись с должным вниманием, шериф начинает их так: “Пишет тебе мертвец Уиллоби”. Он неплохо знает людей – живого слушать не станут, зато ради мертвого готовы на многое. Из своего письма Милдред узнает, что неведомым другом, приславшим пять тысяч долларов на аренду билбордов, был именно шериф. А Джейсон Диксон получит послание-рекомендацию о том, как стать лучше, и символично, что читает он его, стоя в пылающем очистительным огнем полицейском участке.

Второе послание от мира, полученное Милдред, – фраза, которую процитирует глупенькая Пенелопа: “Зло порождает еще большее зло”, она прочла ее на книжной закладке и запомнила. Слова не новы, но Милдред уже знает, чувствует, что убийство – не ее тема. Как бы развязно ни вела себя в свой последний вечер обкуренная Анджела, это не было призывом насиловать и убивать ее, и точно так же не надо сжигать Диксона, каким бы он ни был скотом и расистом.

Но нет, заканчивать внутренним перерождением Мартин Макдонах свой фильм не собирается. Диксон не перестал быть тем, кому нравится бить людей и выбрасывать их из окон; ярость и презрение не покинули Милдред, и всю эту силу надо куда-то девать, и Макдонах предоставляет этим двум хороший вариант – уехать в закат и превратиться в неуловимых мстителей за боль всего человечества.

“Три билборда…”, конечно, сравнивают с дебютом Макдонаха “Залечь на дно в Брюгге” – в пользу первого. А еще его хочется сравнить с фильмами Тарантино, они похожи по уровню азарта, радости и драйва – вот только у Макдонаха в фильме нет ни одного убийства. До начала событий – да, было. После – возможно. А во время – нет. Зло порождает еще большее зло.

А юмор в фильме есть, его много, он злой и прекрасный. Минутка политкорректности, например: “Как насчет пыток негров, а, Диксон?” – «Правильно говорить – “как насчет пыток цветных людей”?» Или эпизод, где Милдред соглашается на свидание с карликом Джеймсом, который обеспечил ей алиби: “Хорошо, поужинаем. Но трахаться не будем”. “Да я и не собирался”, – обиженно соглашается Джеймс. И это было бы просто забавной сценой, не играй его Питер Динклейдж: его Тирион Ланнистер точно отреагировал бы иначе.