Восьмой год подряд фестиваль-школа “Территория” знакомит зрителя с новейшими театральными тенденциями. Самым талантливым студентам творческих вузов организаторы дают возможность приобщиться к европейскому контексту не только в темном зале партера, но и на многочисленных мастер-классах ведущих режиссеров, хореографов, художников, драматургов и актеров.

В октябре фестиваль, как обычно, открыл новые для большинства имена. Организаторы собрали вместе четыре постановки из разных уголков Европы. Из Бельгии мэтр современного танца Сиди Ларби Шеркауи и индийская танцовщица Шантала Шивалингаппа привезли “Play” – танец на стыке восточной и западной культур, воплотивший замысел великой Пины Бауш. Режиссер Ларс Ойно из Норвегии, работающий в традиции театра жестокости, показал первую в мире постановку оперы по неоконченному либретто Генрика Ибсена “Горная птица”. В нашем же обзоре речь пойдет о двух других работах, из Германии и Греции.

Хореограф Анук ван Дайк и драматург Фальк Рихтер из дюссельдорфского “Шаушпильхауса” презентовали “Rausch”, главное событие европейской части программы. В необычном действе под ломаные ритмы электронного нойза (композитор Бен Фрост) объединены contemporary dance и мощный текст в духе “Заката Европы” Шпенглера, публицистика и поэзия. Темой рефлексии для немецкой труппы стали духовные вывихи современного человека, зараженного идеями капитализма, управляемого церковью и социальными сетями, не способного освободиться от идеологических шор и, тем самым, не способного на счастье. Эти мысли звучат в исповедальных монологах персонажей, чьи голоса практически неразличимы. Зритель так ничего и не узнает о героях, кроме их боли. Вот один из них жалуется, а другие вторят ему танцем; пара ссорится и бьется о стенки куба, куда их поместил режиссер; а вот уже все вмес-те они мечутся по сцене, застывая в немыслимых позах, почти нарушающих законы гравитации. Череда пластических этюдов о повсеместной нехватке любви, как внутри, так и вовне, постепенно нагнетает тревожное апокалиптическое настроение, и – спектакль вдруг обрывается. В партере вскакивает один из актеров, просит включить свет и на ломаном русском объясняет примерно то, что Эрих Фромм провозгласил человечеству еще 50 лет назад: “Если человек любит только одного человека и безразличен ко всем другим, его любовь – это не любовь, а симбиотическая привязанность, или расширенный эгоизм”. Месседж спектакля прост: чувство, о котором тоскует почти каждый, – великая иллюзия, а настоящая любовь не имеет ничего общего с прагматизмом и собственническим инстинктом.

Но спектакль, к счастью, на этом не заканчивается. Во второй его половине через социальный бунт, столкновения с полицией, жизнь в палаточном городке на площади перед банком герои преодолевают свои внутренние противоречия. Они меняют общество, чтобы изменить себя. Восхитительная финальная мизансцена “Rausch” напоминает ритуал суфийского кружения – одну из древнейших техник медитации. В такие моменты в человеке обнаруживается гораздо больше от звезды, чем от животного. Болезненная, напряженная хореография спектакля, физическое воплощение хаоса, наконец обрывается сценой удивительно простой и пластически совершенной: двенадцать человек, расслабив тело, кружатся вокруг своей оси.

Заключительный спектакль небольшой в этом году европейской части фестиваля – “Первая материя” знаменитого греческого режиссера, постановщика церемонии открытия Олимпийских игр в 2004 году, Димитриса Папаиоанну. Это космическое действо не имеет ничего общего с музыкальным театром, за исключением одной маленькой импровизации на бузуки. Молчаливая “Первая материя” сопровождается звуками, производимыми самими актерами: стуком, скрежетом, имитацией большого взрыва и прочими. Актеров двое: Димитрис Папаиоанну (мужчина в черном костюме, он же билетер при входе, персонально желающий каждому зрителю приятного вечера) и профессиональный танцовщик, перформер Михалис Теофанус (голый человек). Две их фигуры, черная и белая – такие же объекты игры, как вещи на сцене, а сама игра посвящена изучению на практике гегелевской теории. В сценки время от времени вкрапляются ненавязчивые ассоциации с культурой античности и христианства, но они не несут ничего сверх идеи единства и борьбы противоположностей, заявленной с самого начала. Пластические этюды, взаимодействие с предметами (кусок светлой фанеры, черная ткань на прямоугольном каркасе, стол, стул, шланг, полотенце) сменяют друг друга без всякого видимого сюжета. Тут действует иная логика – логика формы, перетекающей во всё новые и новые состояния. Гипнотические движения актеров рассчитаны посекундно, ни одного случайного поворота головы или шага. Когда что-то падает или артист оказывается в неловкой ситуации, внутри невольно все сжимается: неужели гармония нарушена? Но нет, оказывается, и этот промах был просчитан, от него действие закономерно поворачивает в другую сторону. Постепенно два актера, весь спектакль находившиеся в отношениях различной степени притяжения и отталкивания, сливаются в одно тело. Совершенная иллюзия достигается, когда Теофанус встает коленями на обнаженные голени Папаиоанну. Словно сиамские близнецы, это чудовище подходит на уродливых ногах к первому ряду и в последний момент, перед затемнением, все-таки разваливается на две части.

Основу российской части фестиваля составили проекты арт-дирекции. Состоялась премьера мюзикла Кирилла Серебренникова “Пробуждение весны” по скандальному произведению с богатой историей Франка Ведекинда. Теодор Курентзис презентовал экспериментальный концерт без анонсированной заранее программы “Piano-gala”. А от Театра Наций на “Территорию” попали экспериментальные постановки малой сцены: “Камень” Филиппа Григорьяна, “Три дня в аду” Дмитрия Волкострелова и “Электра” Тимофея Кулябина.

Обо всем перечисленном написано уже немало и, надо думать, будет написано еще больше после второй волны показов “Пробуждения весны” в ноябре. А рассказать подробнее хотелось бы о том, что создано специально для этой “Территории” и не факт, что выживет за ее пределами. Так, событием стал проект “Бросить легко” режиссера Руслана Маликова и драматурга Марины Крапивиной – редкий опыт социального театра, в котором документальные истории и искусство подошли друг к другу чрезвычайно близко. Вербатим, созданный по историям освобождения от алкогольной и наркотической зависимости, в ММОМА исполнили сами излечившиеся благодаря реабилитационной программе фонда “Центр здоровой молодежи”.

С художественной точки зрения поразительные результаты в этом году дал проект “Живые пространства”, который наконец-то обрел цельную концепцию. С самого начала режиссеры презентовали эскизы спектаклей по пьесам перспективных драматургов на разнообразных внесценических площадках: на ж/д вокзале, в Анатомическом театре, Дворце Земледелия (Казань, 2011), в Министерстве культуры, Доме ветеранов сцены, плацкартном вагоне и заброшенном подвале (Москва, 2012). В 2013 году организаторы решили ограничиться только музейными пространствами, а внимание зрителей перенесли с молодой драматургии на границу, разделяющую живой театр и музеи, порой пугающие своей мертвенностью.

Четко эту границу провел Семен Серзин спектаклем “Война. Мир”, показанным в Центральном музее Вооруженных сил РФ. Режиссер высмеял квасной патриотизм и лицемерие общества, вспоминающего о подвиге русских солдат один раз в году, 9 мая. Когда в выданных наушниках умолк навязчивый “День Победы” Кобзона, посетители музея прошли в зал, посвященный Великой Отечественной войне. Там статисты в военной форме подарили всем красные шарики и поздравили с праздником. А следующие минут 10 ровным счетом ничего не происходило – лишь в ушах звучал текст Полины Бородиной о героях, вернувшихся из Чечни и Афгана. Зрители, конечно, чувствовали себя неловко среди пыльных витрин, ждали хоть какой-то игры, но играть с ними никто не собирался. Видимо, предполагалось, что пуб-лика захочет рассмотреть экспонаты, но у нашей группы такого желания почему-то не возникло. После мучительной паузы, давшей почувствовать глубину пропасти между современным театральным зрителем и музеем Вооруженных сил РФ, нас провели во второй зал экспозиции, где уже в привычной театральной полутьме двое актеров поведали истории о том, как на самом деле в России относятся к солдатам. Что бывает с человеком, вернувшимся из горячей точки, как на него смотрят люди и как ему жить дальше. Надо сказать, прозвучал жуткий и важный текст.

Из трех спектаклей, прошедших в рамках “Живых пространств”-2013, меньше всего затронула эмоции работа “Внутри черного квадрата”, где исследовалось само понятие современного искусства. Режиссер и драматург Андрей Стадников сделал в ММОМА на Петровке спектакль без актеров и вдобавок разложил его на элементы. Отдельно воспринималась временная экспозиция музея “Сны для тех, кто бодрствует”, вводящая новичка в мир contemporary art, отдельно – звукоряд, составленный из обрывков пьес Стадникова и различных шумов. И очень слабо связана с происходящим казалась концепция спектак-ля, прописанная в программке: дескать, главная задача авторов показать историю здания по адресу Петровка, 25. В реальности пожилая смотрительница с лампой в руках водила группу по темным коридорам музея, только и всего. Зашли в зал, прослушали аудиозапись, лишь моментами перекликающуюся с историей ММОМА, поразглядывали в сумерках выставку и друг друга – двинулись дальше.

Внутри черного квадрата, скажу Вам, чудовищно дискомфортно. Только когда из хаотичных обрывков начинаешь сочинять собственный спектакль, в происходящем наконец-то проступает смысл. Всего лишь фокус, который проворачивает твое собственное воображение в ответ на раздражитель – не это ли и есть современное искусство? Тот, кто так не считает, остался от спектакля в полном недоумении.

Самый дружелюбный к зрителю опыт взаимодействия театра с музейным пространством получился, бесспорно, у Александра Созонова, сделавшего в Доме-музее М.Н.Ермоловой совместную постановку с драматургом Ярославой Пулинович. “Ермолова. Вне игры” – спектакль-экскурсия о судьбе легендарной актрисы и одновременно размышление об эволюции актерской профессии. Возможно ли сегодня появление столь же великой артистки, как Ермолова? А тогда, 100 лет назад, много ли счастья принесло призвание знаменитой исполнительнице роли Орлеанской девы? В работе Созонова филиал Театрального музея имени А.А.Бахрушина превратился в глобальную инсталляцию. Зрители, несколькими группами перемещавшиеся из одного зала в другой (спектакль целиком так никто и не увидел), стали полноправными участниками представления. Актеры играли не только на расстоянии вытянутой руки, но и где-то за спиной, а порой на

шептывали в самое ухо… Театральность так глубоко проникала внутрь, что многие, выходя из Дома-музея Ермоловой, могли поймать себя на мысли: “А фонари на Тверском бульваре, прохожий, спросивший дорогу, мелкий дождик – разве не продолжение одного большого спектакля?”

Восемь лет назад фестиваль-школа “Территория” задумывался для поддержки деятелей, расширяющих понятие театра – и годы просветительской работы не прошли даром. В показанной программе были представлены постановки не только западных мастеров, но и  уже созревшего поколения молодых русских режиссеров, драматургов и актеров, не боящихся выходить за пределы зоны комфортности.  Предполагаем, что их достижения не останутся незамеченными и уже скоро войдут в репертуары московских театров.